Суеверный - Р.Л. Стайн

– Довольно! – воскликнула Сара. – Знаешь, кого он мне напоминает? Дэниэла Дей-Льюиса. Пару недель назад я одолжила «Век невинности». Я смотрела его двадцать раз. Я даже купила «Последнего из могикан».

– Ты помешалась! – пробормотала Мэри Бет, вешая сумку на плечо. – Впрочем, нет. Ты просто очень романтичная. Это еще хуже.

– Так ты не думаешь, что он похож на него? – шепотом настойчиво спросила Сара.

Мэри Бет отрицательно покачала головой и поправила юбку.

– На Дэниэла Дей-Льюиса? Да тебе просто померещилось!

Сара потянулась за сумкой. Начала вставать. Чихнула.

Лайам мгновенно обернулся.

– Будьте здоровы!

– Спасибо! – ответила Сара и почувствовала, как кровь приливает к ее лицу.

– Какой сегодня день? – спросил Лайам.

Он не отрывал от нее сияющих глаз.

– Какое это имеет значение? – спросила Сара и сунула руку в сумку, чтобы достать платочек.

– Есть старинный стишок из фольклора Ланкашира.

Он поднял глаза к потолку и упорно старался его вспомнить:

"Чихать в воскресенье – от бед избавленье,

Чихать в понедельник – накликать беду".

Лайам немного помолчал и продолжил:

«Во вторник – к свиданью, а в среду – к письму».

– Сегодня ведь вторник, не так ли? – поддразнил, наклоняясь к ней, Лайам.

«Да он флиртует со мной! – поняла Сара. – Определенно флиртует».

– А как насчет остальных дней, доктор О'Коннор?

– Зовите меня Лайамом.

– Вы его не поощряйте, – ворчливо отозвался Мильтон, – не то он будет до утра цитировать вам стихи своей доброй старой Ирландии!

– Гм! Дайте подумать, – Лайам проигнорировал выпад коллеги.

Он не отрываясь смотрел на Сару.

"В четверг – к неудаче, а дальше – тем паче:

Чих в пятницу – к горю, одно к одному".

Лайам вздохнул и остановился, припоминая остальное:

"В субботу – к тревоге и дальней дороге.

И черт поджидает тебя во все дни!"

Когда профессор дочитал последние строчки, девушка почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок.

– Лайам, – поддразнила его она. – В ваших стихах всегда содержатся такие пугающие предупреждения?

Его улыбка угасла.

– Да. Боюсь, что так.

Глава 4

– Как сегодня ваши свиные отбивные, детектив Монтгомери?

Он почувствовал, что Энджел подошла и ласково обняла его сзади. От нее пахло луком и апельсинами.

– Мои – очень хороши. А твои? – он прижался щекой к ее рукаву.

– Я их еще не пробовала.

Женщина отошла от него на другой конец стола, где сидел ребенок. Мартин покачивался на высоком детском стуле со столиком. Он довольно гудел, запустив крошечные пальцы в стоявшую перед ним миску с макаронами без приправы. Мальчуган сосредоточено запихивал макароны в рот. Гаррет заметил, что процесс был успешным в пятидесяти процентах случаев. Неплохо для годовалого малыша.

Детектив Гаррет Монтгомери всегда находил новый повод гордиться своим сыном. Утром, когда они вместе с женой пили кофе, Энджел призналась, что не ожидала, что он будет таким любящим отцом.

– Ты хвастаешься даже тем, сколько он напускал слюней!

Гаррету пришлось признать, что он и сам удивлен. Завести Мартина – это была полностью идея Энджел. Гаррет хотел подождать до тех пор, пока его положение на работе не станет более устойчивым, пока они не будут уверены в будущем.

А теперь по утрам он торопливо вскакивал, чтобы узнать, что еще за сюрприз приготовил ему Мартин. И спешил домой из полицейского участка Фривуда, чтобы узнать, насколько за день подрос его мальчик.

Его сын! Иметь в доме ребенка было интересно! Гораздо интереснее, чем сидеть в участке и смотреть, как Вальтер ковыряет обрывком бумаги в кривых зубах.

Энджел суетилась вокруг Мартина, подбирая макароны с детского столика и засовывая их в рот малышу. Маленькие коричневые пальчики расплющивали макароны и кидали их на пол.

«Хорошие броски! Верная рука! – подумал Гаррет. – Будет спортсменом, вроде меня!»

В старших классах средней школы Гаррет был местной легкоатлетической звездой, пока не повредил колено. В баскетбол он тоже пробовал играть, но ему не удавались броски. Самое тяжелое для него время было, когда он пытался одновременно заниматься бегом и баскетболом. Но оттого, что ты высокий, ты не становишься автоматически Майклом Джорданом.

Гаррет все еще тренировался каждое утро. Он чувствовал, что набрал лишний вес – теперь он весил около ста восьмидесяти фунтов – но все еще бегал очень легко. Хотя в этом городе полицейскому торопиться было особенно некуда.

Но, по крайней мере, детектив знал, что не выглядит, как Вальтер. Вальтеру всего двадцать пять, а он уже отрастил такой живот, что не может придвинуться к столу ближе, чем на один фут.

Гаррет тут же представил себе коробку с хрустящими булочками с кремом, стоящую на столе Вальтера. Представил и самого Вальтера, с формой, обсыпанной спереди сахарной пудрой. Гаррет не мог не рассмеяться. Вальтер был ужасно нелепой фигурой!

Мужчина посмотрел на Энджел, стоявшую у другого конца стола. На ее свободном синем свитере спереди было несколько пятен. Детских пятен.

– Разве ты не сядешь поесть?

Женщина перестала подбирать разбросанные по полу макароны.

– Сначала я дам ему добавки. Твой сын – хороший едок!

Гаррет кивнул.

– Конечно, хороший.

Он взял на вилку немного картофельного пюре. Отрезал еще кусочек отбивной.

– Еще одна разновидность белого мяса, – пробормотал он.

– Что такое? – откликнулась от плиты Энджел. – Что ты сказал насчет мяса?

– Ты же знаешь эту рекламу по телевизору, – объяснил Гаррет. – Насчет свинины. Они пытаются утверждать, что свинина полезна, потому что это белое мясо.

Энджел вывалила макароны из кастрюли в миску Мартина. Она неодобрительно покачала головой.

– Не желаю слушать эти твои разговоры насчет белого мяса.

Гаррет хихикнул.

– У тебя просто извращенный ум.

Энджел улыбнулась ему.

– Но тебе он нравится. Это твой пистолет или ты просто рад меня видеть? – это была одна из их семейных шуток.

«Вот что значит брак, – подумал Гаррет. – У вас появляются семейные шутки».

Мартин нетерпеливо застучал кулачками по столу.

– Д-а-а-а! Д-а-а-а!

Гаррет передразнил его – он ударил кулаком по столу и закричал:

– Д-а-а-а! Д-а-а-а!

Мартин засмеялся.

– Два младенца! – пробормотала Энджел.

Она поставила миску перед Мартином и он схватил ее обеими руками. Потом женщина устроилась на стуле напротив Гаррета. «Какая она легкая и грациозная! – подумал он, наблюдая за женой. – В этом громадном свитере она кажется маленькой девочкой. Она совершенно не изменилась с тех пор, как мы познакомились. Тогда ей было шестнадцать».