Открытые сны Раскаяние (СИ) - Львова Мира

— Тогда идите и проверьте их, — велела она. Дмитрий Сергеевич кивнул и поплелся по коридору. «С каких пор медсестры стали надо мной командовать?» — с удивлением подумал он и зашел в палату.

Ярослава лежала на боку, и ее рука покоилась в руке Константина. Дмитрий Сергеевич наклонился над ней и прислушался. Дыхание глубокое и ровное. Посчитал пульс — в норме. Константин, по показателям приборов, находился в стабильном состоянии. Дмитрию Сергеевичу вновь показалось, что происходящее похоже на розыгрыш. Он достал из кармана конверт, вынул одну купюру и внимательно изучил ее: на ощупь похожа на настоящую, посмотрел на свет: водяные знаки и микроотверстия на месте. «Настоящая. Неужели все это правда?».

Он сел на стул у окна, вытянул ноги и вздохнул. Усталость навалилась тяжелым одеялом и накрыла с головой. Суточное дежурство прошло в нескончаемом потоке больных, которые как будто специально ждали, когда Дмитрий Сергеевич останется один. Главврач улетел, коллега заболел, а морозы только крепчали.

Павел Федорович открыл деревянную расписную коробку и вытащил сигару. Вскоре весь кабинет заполнил пряный аромат табачных листьев. В дверь постучали.

— Павел Федорович, вызывал, — в дверь протиснулся высокий плечистый мужчина с черной окладистой бородой.

— Вызывал, Ванюша. Присаживайся.

Профессор включил настольный светильник с зеленым плафоном. В густой пелене дыма гость был похож на медведя, и Павел Федорович усмехнулся. Эмблемой охранного предприятия «Гранат» был вовсе не гранат, а медведь, покрытый густой черной шерстью. Точь-в-точь как сам директор.

— Надо выяснить про одного человека.

Он протянул блокнот с данными Ярославы. Иван вытащил телефон и сфотографировал страницу.

— Будет сделано. А зачем вызывал-то?

— Помнишь, лет пять назад был у нас парнишка, который умел читать мысли.

Иван тяжело вздохнул, любовно провел рукой по бороде и пробубнил:

— Сколько раз еще извиняться? Ну, перестарался я. Не рассчитал силы. Ты же сам видел, он как бесёнок скакал и брыкался.

— Да я не про это, — махнул рукой Павел Федорович. — Что было, то было. Назад не воротишь. По уверениям одного молодого, но гаденького человека, его бывшая девушка видит чужие сны. Вот эта самая Ярослава.

— Сны? — Иван недоверчиво посмотрел на профессора. — Тебе подойдет?

— Конечно! Получается, что она тоже может проникать в чужую голову.

Иван пожал плечами и закашлялся, задыхаясь от дыма, который профессор даже не замечал.

— Что делать-то надо?

— Пока ничего. Поищи информацию о ней и доложи. Попробую договориться. А если не получится, тогда ты подключишься.

Иван кивнул и, не прощаясь, выскочил из кабинета. В приемной он вздохнул полной грудью и потер слезящиеся глаза. Лида понимающе улыбалась и показала на кондиционер.

— Если бы не этот чудо-прибор, пришлось бы увольняться.

Иван оделся, попрощался и ушел.

— Лидочка, принеси кофе и бутерброды! — крикнул из-за двери Павел Федорович.

Секретарь Лида вскочила и поцокала на небольшую кухню.

Глава 4

— Что делать? Я готов, — решительно сказал Константин и вытер слезы.

— Вспомните и расскажите то, чем не можете гордиться. Если вы попадете в точку, то мы сразу это увидим.

— Что значит попасть в точку?

— Это значит, что если вы в драке кому-то разбили нос и считаете, что так ему и надо, то это мимо. Если вы считаете, что он этого не заслуживал и корите себя за этот поступок, то в точку. Понятно?

— Хорошо, попробую, — неуверенно сказал он и задумался. Ярослава отошла, чтобы дать ему время собраться с мыслями, и посмотрела вдаль, на горы. Мутное желтое небо и кирпично-красные горы имели удручающий вид. Она усмехнулась: «Бывало и похуже».

— Я знаю, о чем говорить, — тихо произнес Константин. — Мне стыдно, но я расскажу.

Ярослава подошла и встала напротив.

— У меня был друг Володя. Мы жили в соседних домах и дружили с первого класса. В девяностых решили открыть предприятие по ремонту бытовой техники и взяли кредит в банке, — она видела, с каким трудом давалось признание, и ликовала: Константин выбрал правильное воспоминание.

— Я думал, что смогу выиграть больше и пошел в казино. За ночь спустил всё до копейки. Сам не знаю, как так получилось…Утром вызвал милицию и заявил, что нас ограбили. Замки были целые, а ключи были у меня и у Володи. Прокурор прицепился к этому и не стал больше ничего предпринимать, а я смолчал. Володю посадили на четыре года.

Вдруг вокруг всё закружилось, будто они очутились в центре разноцветного торнадо. Константин испуганно вскрикнул, но, взглянув на Ярославу, успокоился. Она радостно улыбалась.

Через несколько секунд всё прекратилось, и они очутились посреди улицы. Прямо над головой светило солнце, на голых березах чирикали птицы, в воздухе пахло весной. Асфальтная дорога зияла ямами, полными грязной воды. По обеим сторонам дороги стояли старые пятиэтажные дома.

— Где это мы? — спросил Константин.

— Я не знаю. Это ведь ваше воображение, — усмехнулась она. — Надо идти.

— Куда? Я здесь никогда не был, — возмутился он и брезгливо поморщился, глядя на переполненные мусорные баки, возле которых прогуливались серые вороны в поисках съестного.

— Идите. Доверьтесь себе, — напутствовала Ярослава и легонько толкнула.

Константин пожал плечами и нехотя побрел по дороге. «Похоже, он забыл, что находится в воображаемом мире», — подумала она и улыбнулась, наблюдая как Константин старательно обходит лужи и перепрыгивает собачье дерьмо.

Он остановился возле третьего дома слева и посмотрел наверх. Грязные темные окна смотрели враждебно, облупившиеся и потрескавшиеся стены грозили обвалом. Ярослава чуть не налетела на него, наслаждаясь прохладным весенним ветерком и пением птиц.

— Я не понимаю, что надо делать, — пожаловался он и пнул пустую консервную банку из-под шпрот.

— Идите, — повторила Ярослава. — Володя вас ждет.

Вдруг дверь подъезда со скрипом открылась. Константин осторожно заглянул в подъезд и поморщился. В нос ударил запах кошачьей мочи и сырости. Ярослава прошла вперед, схватила его за руку и потянула:

— У нас не так много времени. Надо торопиться.

Константин покорно последовал за ней. Под ногами хрустела шелуха от семечек и прочий мелкий сор. С покореженных почтовых ящиков, прикрепленных к стене, свисали счета и рекламные брошюры. Грязно- зеленые стены испещряли нецензурные надписи и неумелые граффити.

На третьем этаже им навстречу открылась дверь одной из квартир. Ярослава подтолкнула Константина к двери и тихо сказала:

— Вам сюда.

Он на цыпочках подошел к квартире и прислушался.

— Есть кто дома? — несмело спросил он. Тишина.

Константин с мольбой посмотрел на Ярославу, но та была непреклонна и повелительным жестом указала на квартиру.

В однушке царила полутьма. От стойкого запаха перегара и сигаретного дыма у Константина перехватило дыхание. Он заглянул в комнату. Единственное окно было занавешено полинявшей шторой, справа стоял старый продавленный диван, напротив лаковый шифоньер. Константин прошел дальше по коридору, свернул налево и очутился на кухне. За столом, привалившись к стене, сидел худой мужчина с красным лицом и что-то невнятно бормотал.

— Володя, это ты? — спросил Константин.

Мужчина пошевелился и открыл глаза. Он старательно рассмотрел гостя мутными с красными прожилками глазами и хрипло спросил.

— Костя?

— Да. Это я.

Константин подошел к столу и сел напротив на кривой табурет. В спившемся старике было сложно узнать того красивого сильного жизнерадостного мужчину, каким он был раньше. Только волевой подбородок с ямочкой и небесно-голубые глаза остались прежними. События, которые были много лет тому назад, вновь всплыли в памяти. Константин вдруг осознал, что пожертвовал другом ради своего спокойствия.

— Володя, почему ты здесь? Что с тобой случилось? — подал он голос.