Родная кровь - Саша Перкис

хрипом. Оглушённый, в разодранной футболке и грязных джинсах. На теле серыми разводами застыла копоть и пыль. Леденящий душу ужас лихорадочно выстукивал в мозгу: "Я жив! Жив! Но лучше бы остался лежать там…"

Перед Майки на усыпанной терракотово-красной пылью земле лежал Эрик, неловко согнув колени и выпрастав бескровные пальцы вперёд к блестевшему чуть поодаль лезвию испачканного в крови топора.

Последний раз он видел брата той ночью, когда проснулся и увидел его, сидящего перед ним, перепачканного в крови. Казалось, это случилось в прошлой жизни и теперь не имело значения. Но Майки затопило чувство вины, он так хотел попросить у брата прощения за то, что обвинил его в чудовищных действиях. Он помнил, как Эрик смотрел с мольбой в глазах и мотал головой, отрицая свою причастность, а Майки не верил. Обида на брата затмила доводы рассудка.

И только в тот момент, когда Майки оказался лицом к лицу с пугающей действительностью, он понял, как ошибался. И именно Эрик пришёл на помощь, хотя Майки уже попрощался с жизнью. Именно Эрик отдал за него свою жизнь…

Парень опустился на колени перед телом брата, дрожащими от слабости пальцами попытался приподнять его за плечи, но из-за потери крови тело казалось неподъёмным. Майки всхлипнул.

– Эрик, прости меня… – произнёс он слабым голосом.

Слеза покатилась по щеке, но Майки не видел смысла прятать слабость сейчас.

– Не ной, Майки. У меня от твоего плаксивого вида встаёт.

Эрик открыл глаза и попытался пошевелиться, но чувствовал, что разбит, как эта древняя церковь.

– Эрик… – ошарашенный Майки хлопал глазами на очнувшегося парня. – Ах ты дурак!..

Он упал брату на грудь и обнял его.

– Майки, я что всех победил? – ойкнув спросил Эрик.

Брат поднял голову и смущённо улыбнулся:

– Не совсем. Мне кажется, они исчезли от того, что начало светлеть.

Эрик разочарованно посмотрел на серое небо и, оторвав наконец свою руку от земли, приобнял брата.

– Ладно. Зато живые. Пошли искать велик, – сказал он. – И, кстати, как тебе посвящение?

Они, поддерживая друг друга, заковыляли к валявшемуся в траве велику, ёжась в утренних заморозках, а за их плечами зловещим напоминанием стояли Развалины.