Ария длиною в жизнь - Денис Александрович Королев

мы прошли обучение. Но ездить могли только в присутствии инструктора или опытного водителя, т. е. права не являлись полноценными. Все равно, мне это очень помогло, когда будучи взрослым, я учился на курсах вождения и потом сдавал экзамены. Притом, я сразу попросил посадить меня не на легковую машину, а на ГАЗ-51 (т. е. на грузовик). Я подумал, что если я на грузовике смогу нормально ездить, то на легковой у меня вообще проблем не будет. Это так и было. Если я на грузовике свободно заезжал задним ходом в узенькую арку, то на легковой машине это совсем труда не составляло. Уж здесь мне после экзаменов выдали полноправные права.

Пел я дома, но только для себя, и когда никого не было (на табуретку при этом я не вставал!). Почему-то я стеснялся своего голоса и самого факта, что я могу петь. Я нигде не участвовал ни в хорах, ни в кружках по пению. Но я очень любил музыку и в частности оперу. Мама мне в этом очень помогала, доставая билеты в Большой и в его филиал. Она часто водила меня в Большой зал консерватории на симфонические концерты. Однажды в филиале Большого я слушал оперу Россини «Севильский цирюльник» с Верой Михайловной Фирсовой в главной роли. Она тогда блистала. Мне даже в голову не могло придти, что пройдет какое-то время, и я сам буду петь в Большом театре, и с этой же Верой Михайловной, и все того же «Севильского цирюльника». Мы с ней пели очень часто, и не только в этой опере, но и в «Травиате» и в «Риголетто».

В то время на экранах кинотеатров шел фильм под названием «Музыкальная история» с Сергеем Яковлевичем Лемешевым в главной роли. Прекрасный музыкальный фильм. Я его видел не менее пяти раз, а может и более. В этом фильме мне очень нравился Лемешев, и мне очень хотелось петь, как он и играть и петь роль Ленского. Но я понимал, что это было равносильно желанию полететь на Луну.

Пластинок у нас в доме не было, да и патефона тоже, т. к. мама очень не любила специфический звук патефона. Музыку я очень любил с раннего детства, причем классическую. Я получал от нее огромное удовольствие. Но тогда возможность слушать музыку была только по радио. На радио в то время была всего одна программа. Зато там очень часто транслировали спектакли из драматических театров и из Большого театра. Я много опер выслушал подобным образом. К сожалению, сейчас таких трансляций не ведется. А жаль…

И еще, я брал частные уроки фортепиано у Елены Львовны Горностаевой. Елена Львовна была матерью знаменитой впоследствии, Веры Васильевны Горностаевой, известной профессиональной пианистки, профессора Московской консерватории. С Еленой Львовной я занимался примерно два года и достиг определенных успехов. Все это мне дало мало-мальски хоть какое-то музыкальное развитие.

В старших классах я мечтал стать военным моряком. Мечтал поступить в Нахимовское училище, но в Москве его не было. Даже, приезжая в Ленинград к родственникам, я выяснял, что же надо для поступления в военно-морское училище. Мне очень нравилась морская романтика. Когда мы с мамой приезжали в Ленинград, а мы приезжали туда каждое лето, я с моим двоюродным братом Робертом (в семье его все звали Роба) всегда посещали Военно-морской музей. Тогда он располагался в здании биржи на стрелке Васильевского острова. Мы разглядывали макеты военных судов, фото и прочие экспонаты, связанные с морской службой. Опять же, все с тем же Робой, мы всегда были на набережной Невы во время празднования дня военно-морского флота. Издали мы с большим интересом наблюдали за парадом. Тогда, конечно, парады было намного скромнее, чем сейчас. И судов на Неве было меньше, и на берегу не было праздника никакого. Только катер с принимающим парад адмиралом проходил по Неве и у каждого корабля приветствовал выстроенные на палубе экипажи судов. Поэтому, я действительно горел военно-морской службой. Но…на моем пути встретился один умный человек. Он предложил мне, отбросив романтику, проанализировать мою будущую службу. Он нарисовал мне яркую картину морской службы, которая изменила мои мечты. Постепенно я остыл, но море влечет меня до сих пор. Я с удовольствием смотрю фильмы, где большую роль играет море и военные суда. И, конечно, я и сейчас «принимаю» парад в день военно-морского флота по телевизору.

Где-то в классе девятом, один мой товарищ по имени Владик предложил ходить на занятия в хор здесь же в школе. Я пошел с ним с большой неохотой. Там действительно был маленьких «хорик», человек восемь, и мы там распевали разные песни. Занималась с нами бывшая профессиональная певица, звали ее Анна Ивановна Лобанова. Постепенно я привык к этому хору. Однажды Анна Ивановна предложила нам с Владиком выучить произведение композитора К. П. Вильбоа под названием «Моряки» (Нелюдимо наше море…). Мы увлеклись этой работой. У Владика был баритон, у меня тенор, поэтому складывался неплохой дуэт. Когда мы стали все это петь уверенно и свободно, Анна Ивановна предложила спеть его ни больше, ни меньше, как в Колонном зале Дома союзов. Там проходил какой-то смотр школьной самодеятельности. Мы, конечно, перепугались, ведь мы вообще еще ни разу не пели в зале, а тут в таком огромном.

Но Анна Ивановна нас все-таки вывела на сцену Колонного зала. Конечно, мы труса праздновали сильно, но собрались и спели очень удачно, нас все поздравляли. После этого, Анна Ивановна сказала мне, что надо серьезно начинать учиться пению, надо поступать в консерваторию. Мы стали с ней разучивать классические произведения, с которыми можно было бы прослушиваться на предмет поступления.

Почему-то я решил, что поступить в Ленинградскую консерваторию легче, чем в Московскую. Я полагал, что все стремятся в Москву и поэтому в Ленинграде конкурс будет меньше. Кроме того, у меня в Ленинграде жила девушка – первая любовь. И я рассчитывал, что если я буду учиться в Ленинграде, то мы сможем быть вместе. Да и вообще, хотелось оторваться от родительской опеки. Я поехал в Ленинград, я поступал в консерваторию, я дошел до третьего тура, но… но принят не был. Мне сказали, что мне еще рано, надо годик подождать. Можно догадаться, какое у меня было расстройство. Там же на экзаменах я познакомился с одним молодым человеком. Его звали Олег Скачков. Он был значительно старше меня, уже окончил консерваторию, как теоретик, и теперь снова поступал, но уже на вокальный факультет. И тоже принят не был. Он был очень образован в области музыки.