Давай придумаем любовь - Вера Александровна Колочкова

– А тебе разве не повезло, Марин? Да Женя все готов для тебя сделать, жизнь готов за тебя отдать!

– Ой, да что мне его жизнь… На хлеб ее намазывать, что ли? И любовь эта его… Она ж меня раздражает просто ужасно! Нет, я не считаю, что мне повезло. Не считаю… Да и тебе тоже не повезло, чего уж говорить. Выходит, Катька из нас троих всех лучше в жизни устроилась, счастливый билет вытянула.

– Интересно… А мне-то почему не повезло, а? Почему ты так говоришь? Интересно…

– Ой, да ладно! Ничего интересного, Маш. Потому что хрен редьки не слаще. Потому что мой муж размазня, а твой муж гулящий.

– Да ты… С чего ты такое взяла, Марин?! Да как ты…

– Ой, ой, не надо только кудахтать, пожалуйста! – болезненно поморщилась Марина. – Раскудахталась она… Будто сама не знаешь, что это так!

– Нет! Не знаю! И знать не хочу! Потому что это неправда! И ты тоже не можешь знать…

– Ну что ж, Машка, я тебя вполне понимаю, вполне… – сочувственно вздохнула Марина. – Между прочим, это тоже позиция – знать ничего не знаю, видеть не вижу. Вполне себе удобоваримая позиция, да. Но я бы так не смогла, уж извини. Я бы… Да я бы не знаю даже, что с ним сделала… Терпеть бы не стала, это точно!

– Марин… У тебя что, настроение совсем никудышное, да? Потому и говоришь мне всякие гадости?

– Да, настроение у меня просто ни к черту, ты права. Извини, если обидела. Ладно, беру свои слова назад, будем считать, что я ничего такого тебе не говорила. Это я на себя так злюсь, а в тебя рикошетом летит. Прости, Машка. Ты ж добрая. Прости меня, дуру злобную.

Маша хмыкнула, пожала плечами. Вот всегда с Маринкой так – сначала набросится, а через минуту прощения просит. Американские горки, а не дружеские отношения, ей-богу.

– А чего настроение-то плохое, Марин? – переспросила почти автоматически.

– Да так… Долго рассказывать, в общем… Но если в двух словах…

Маринка не успела ничего объяснить – в сумочке у нее зажужжал вызовом телефон. И тут же пальцы ее торопливо принялись терзать молнию на сумке, так дрожали при этом, что Маша поняла – очень уж сильно ждет Маринка этого звонка, очень уж сильно нервничает. И даже лицо ее вмиг изменилось, когда выудила из сумочки телефон и глянула на дисплей. Поплыло лицо, размякло, губы дрогнули радостью. И голос тоже поплыл…

– Да, здравствуй… Да, могу говорить… Ты почему так долго не звонил, я ж думала, с ума сойду! Да, да, любимый… И тебя с наступающим… Когда? Да когда скажешь… И я тоже очень соскучилась… Да, уже успела, представь! Да, буду ждать твоего звонка, очень буду ждать. И я тебя целую, да…

Маринка нажала на кнопку отбоя и тут же потянулась всем корпусом, как сытая довольная кошка. Маше показалось даже вот-вот замурлыкает от счастья. Сидела, молчала озадаченно, не в силах спросить: что это такое было сейчас?

Но Маринка сама ее спросила насмешливо:

– Ну, чего ты не любопытничаешь, Маш? Неужели тебе неинтересно, с кем я сейчас говорила? Опять интеллигентской неловкостью маешься, да?

– Ну, можно и так сказать, Марин…

– А ты спроси, не стесняйся! Мы ж подруги с тобой! Должны же мы делиться секретами как подруги?

Повернув голову к Маше, Марина глянула на нее хитренько, улыбнулась. И проговорила почти шепотом, с радостным придыханием:

– Это мой любовник, Машка… Классный мужик… Мой шеф, между прочим. Он всего месяц у нас на фирме объявился, все девки сразу на уши встали – такой мужик! У нас ведь куча молодых телок, а он… А он меня из всех выделил, только на меня глаз положил. И у нас уже все было, Машка, все было! Что, осуждаешь меня, да? А ты не осуждай. Должна же была я когда-нибудь влюбиться по-настоящему! Да я ж на все готова ради него… Зовет – я бегу сломя голову… Хоть куда! Хоть в мотель, хоть на съемную хату… Ой, да я даже представить боюсь, что дальше будет! Вернее, сглазить боюсь… Ну что, что ты сидишь с такой кислой рожей, Машка? Ты радоваться за меня должна, а ты…

– А как же Женя, Марин? Что будет, если он узнает?

– Господи, Машка, что ты клуша такая, ей-богу! Раскудахталась опять – как Женя, как Женя! Да никак! Вот он, кстати… Легок на помине… Не прошло и часа, как за солеными огурчиками сходил!

Маша повернула голову, увидела, что Женя и Павлик уже подходят к машине. Вот и дверь Женя открыл, впуская на заднее сиденье Павлика, морозный воздух прокрался в салон, остудил Машины горячие щеки. А Маринка уже говорила весело с мужем, будто играючи:

– Ну что, все в порядке, Жень? Вы чего так долго ходили? Мы тут с Машкой успели соскучиться… Давайте уже поедем, там Катька с Дэном заждались нас…

Маша глаза распахнула от удивления – так сильно поменялись интонации Маринкиного голоса. Куда-то вмиг подевалось все давешнее недовольство – чудеса да и только. Вот что голос любимого мужчины делает – животворящий для Маринки голос-то…

И бедный Женя тоже улыбнулся довольно – любимая женушка с плохим настроением справилась! Вот радость-то…

* * *

– Ну наконец-то! – проворчал Денис, выходя на крыльцо. – Я уж думал, вы и к двенадцати не доберетесь! Шевелитесь, нам еще елку во дворе нарядить надо!

– А разве у вас на участке елка есть? – удивленно спросила Маша, выбираясь из машины. – Вроде не было никакой елки!

– Ну, не елка, допустим… Но мы вон ту сосенку нарядим, тоже красиво будет! Давайте, давайте… шевелитесь!

– А что, раньше нельзя было эту сосенку нарядить? – недовольно спросила Марина, выбираясь из машины.

– Да что, Маринка, это ж самый кайф – чтобы всем вместе наряжать! – рассмеялся Денис, подавая ей руку. – Это ведь Новый год, это традиция! Чтобы всем вместе, на морозце, да под рюмочку водочки, да под соленый огурчик… Кстати, вы про соленые огурчики не забыли, надеюсь?

– Нет. Не забыли. А только чихать я хотела на традиции, Денис, я в тепло хочу. Давай так – девочки пусть на кухне хлопочут, а мальчики будут елку наряжать! То бишь сосну! Кухонные предновогодние хлопоты – это ведь тоже традиция, правильно?

– Пап, я тоже буду сосну наряжать! Я ведь мальчик! – услышали они от крыльца голос Кирюшки, который уже бежал навстречу Павлику, радостно улыбаясь. Подбежав, спросил озадаченно:

– И где твой папа, Паш? Его