Русская фантастика 2010 - Людмила Белаш

Стрекотал новостной поток:

— …погода без дождей и жара, местами превышающая сорок градусов по Цельсию. Европе грозит отсутствие воды, еды и электричества, массовая гибель людей…

— Служба защиты лесов и жандармерия пытаются остановить пожары, бушующие на востоке Кольдена. Вертолёты ищут и вывозят туристов, оказавшихся в зоне огня. Около ста человек, в том числе дети…

— Два дайвера погибли ночью в Глетской заводи, предположительно попав под винт буксира. Молодые люди решили на спор проплыть из Гальгаборда в Ольденхавен, хотя дайвинг в заливе строго запрещён. Спасатели обнаружили их тела сегодня утром…

— Началась ярмарка Ракхи Пурнима в Йонгхавене. Натуральные продукты привлекают тысячи горожан…

— Ты закрыл глаза? — крикнула Муха из соседней комнаты.

— Почти! — Энгеран орудовал дистанционным пультом, фиксируя кадры и ссылки почасовой хроники. Блеск и ужас. Стена огня, чёрное одеяло дыма над горами, бегущие фигуры в шлемах с респираторами и жёлтых несгораемых комбинезонах, дохлые коровы, иссохшие поля, гирлянды цветов, яркое веселье ярмарки, разодранные трупы — клочья мяса в обрывках гидрокостюмов, вжик! — зрелище сияло миг и тотчас застёгнуто «молнией», мешок уезжает в покойницкую.

— Закрой сейчас же!

— Да, Муха!

Зажмурившись, он вслепую набрал номер. Сигнал полетел в Барселону. Там доктор Криер заседал на симпозиуме — о, мученик погоды, я разделяю твои страдания! почему ты не в холодной Исландии?.. Неумолимые электромагнитные волны принялись облучать мозг Энгерана, приближая смертный час.

— Мариоль? Что у вас?

— Один вопрос, мэтр. Помощник океанолога — чем он занимается на станции? Где-нибудь на островах.

— Обычно это местный житель, любознательный до всяких червячков и голотурий. Учёные используют его энтузиазм в корыстных целях. Вроде раба. Во время отлива он напяливает сапоги и хлюпает по жиже, выуживая из неё морских гадин. И радуется: «Я служу науке». Вы довольны?

— Вполне. Скоро вернётесь?

— Послезавтра. Как жара?

— Ждёт вас. Конца не предвидится.

Приоткрыв украдкой глаз, вызвонил отдел уголовной хроники:

— Кто ведёт тему дайверов, попавших в мясорубку?.. Ты отснял эту живодёрню? Молодец, будешь редактором. Что говорят криминалисты?.. Нет, просто меня зажгло. Такие потроха под летним солнцем!.. Не винт? При чём тут борона?..

— Так нечестно, ты подглядываешь! — обиженно возопила Муха, высунувшись из-за двери.

— Всё! Не смотрю!

В красной темноте мелькали, затухая, отблески солнечного света, пожары в горах, кровавые останки дайверов. «Разодрало как бороной». Глетская заводь. Ночь.

— Можно открывать! — запела рядом Муха, довольная собой почти до экстаза.

Открылись веки, в глаза хлынул обжигающий поток фотонов. Из чёрно-красной мглы Энгеран вынырнул в алое пламя комнаты. Посередине изящно и вычурно, словно баядерка, подбоченилась Муха с подносом на пальцах, в ожерельях и браслетах. Поверх топика и длинной узкой юбки она от плеч до щиколоток обернулась чем-то вроде газового шарфа, и всё это полыхало, багрово рдело, переливалось, будто факел.

— Пылающий июнь! — Энгеран с восторгом послал ей воздушный поцелуй. — Картина Лейтона.

— Какого Лейтона? — Милая рассмеялась, соблазнительно качая бёдрами. — Это настоящее сари! Я тренируюсь его носить.

— Сари? Красное, им посыпают рис?..

— Посыпают — карри, сколько тебя учить, — терпеливо разъяснила Муха, показав тарелку на подносе. — На, ешь. Руками! Рис едят щепотью. Сначала вдохни аромат.

— Похоже на хмели-сунели.

— Это шафран! Священная пища раджей и брахманов! У мужчин нет нюха.

— Ты внимательно осмотрела пачку? Там нигде не написано «Made in China»? А ложки ты уже выкинула, будешь есть руками?.. Палочками было гигиеничней. И, по-моему, кимоно делает тебя более эротичной и загадочной.

— Кимоно осталось в прошлом, его забыли. Есть пластиковые вилки, дать? На первый раз прощу, но ты должен это освоить. Когда пойдём на вечеринку, наденешь дхоти…

— …и китель Раджива Ганди. А террористка с пластидом в программу входит?

— Таков дресс-код, придётся обвернуться юбкой.

— Заворачиваться в простыню, будто в турецкой бане? Я смущаюсь. Тебе знакомо чувство, что кто-то норовит заглянуть под юбку? То же самое ждёт и меня. Мужчины в дхоти, еда пальцами, голые факиры лопают пепел из крематория, обгорелых мертвецов кидают в речку крокодилам… Могла бы ты удариться во что-то более цивилизованное?

— Надо уважать их традиции! Это древняя мудрость.

— Ну да! А в топку за мной прыгаешь? Англичане еле отучили их жечь вдов и душить людей во славу божию — кто больше удавит. Кто-то там недавно зарубил в храме пару детей — подарок идолу.

— Надо есть рис, избегать мяса и читать Веды, — поучала Муха. — Тогда поймёшь глубину всемогущего сознания Брахмы.

— Только не записывайся в кришнаиты! Это болезнь.

— Чудной ты, котёнок. Это сти-и-иль, — ласково протянула она, — а в стиле можно всё.

— Надеюсь, дальше стиля не пойдёт. Потом ветер переменится, нагрянет что-то новое. Главное, чтоб без людоедства. Вот, картинка! — Энгеран показал на стену. — Чудище с детками. Ему надо молиться?

На красочной олеографии скалился одноглазый урод с огромным пузом и тремя ногами, а вокруг толпились раки или скорпионы, разинув пасти и подняв кривые лапки.

— Изучай мифологию. Взяла на распродаже — бог богатства и его гухьяки, хранители сокровищ. Он посылает в дом деньги, рис и пряности. Есть ещё лист, я дам тебе на счастье, повесишь в кабинете.

— Лучше я повешу Лейтона. Может, его дева напомнит тебя.

— Что-то сексуальное?

— Найди в Интернете. Это надо видеть.

Вспомнив картину, Энгеран понял, на кого похожа натурщица. На Лассу. Рослая, сильная и гармоничная, будто античная богиня. В сонном забытьи на фоне зеркально-сверкающего моря, манящая совершенством тела, едва скрытого краснооранжевым газом. Жара. Июнь. Глетская заводь.

— Ага, весь рис подмёл! — Муха ликовала. — По законам дхармы теперь следует омыться.

Но кран только икнул, засипел, а затем издал гортанное бульканье, всасывая воздух.

— Конец цивилизации! — раздражённо объявил Энгеран, выходя из ванной с руками, выпачканными шафраном. — Осталось вырубить свет, перекрыть газ — и можно поклоняться гухьякам, запускать коров на улицы.

Он с тоской выглянул за окно. Машины, парапет — и привольно плещущая река, целая река, дальше — море, а краны пусты, в унитазе застой, мойка на кухне умерла, хоть бери с собой дэ два о в канистре. Телевизор выбрасывал очередную порцию торопливых вестей:

— Огонь в Кольдене распространяется на север. Есть опасность, что пожар затронет исторический лес Рансвельд. Ситуация осложняется нехваткой воды. Пожарные самолёты вынуждены летать за триста километров, чтобы зачерпнуть из обмелевшего…

Пламя взвивалось, пожирая деревья, превращая их в чёрные скелеты. Оно заполняло весь экран. Энгеран вновь повернулся к окну:

— Кругом вода, а мы горим. Какая глупая смерть!..

— Я запасливая, — Муха шла на подмогу с десятилитровой бутылью из-под минералки. — Всё-таки, о чём будет твой ударный материал? Прошлый раз ты всех пришиб эльфийским родом, который жив до сих пор. Как они ворожат над цветами и кошками. Менеджер, скульптор, студентка — эльфы! Ты сделал им рекламу. А теперь? Об азотной кислоте ни слова — это увёртки, я вижу. Клянусь, никому не выдам.

— Могильник, — таинственно молвил Энгеран. — Могильник в парке. Там происходят жуткие вещи. Древнее зло расползается из вскрытого холма. Наш старый национальный мертвец даст фору любому гухьяку. Днём они покоятся в земле, а ночью восстают и движутся на запах и тепло живых тел. Перед ними сами открываются двери, слышны только скрипучие костлявые шаги. Ты спишь, твой сон тревожен, душно. В прихожей раздаётся странный шорох. Все замки сдались, едва тень дунула на них своим леденящим дыханием…

— Ласса? Йонсен? — переспросил долговязый малый в шортах, глядя на заводь.

Похоже, он был завсегдатаем террасы, где продавали пиво, орешки и солёные сухарики. Энгеран умел отслеживать людей, которые прижились на каком-то месте города, пустили корни, тихонько сосут пивко и информацию. Главное, развязать им языки, тут и польётся первосортный материал.

— Да, высокая девушка с классной фигурой. Приезжая, с Южных территорий.

— Такой не было, — буркнул плотный бородатый малый, почесав заросшую волосами грудь. — Мы тут всех знаем.

— Кажется, какая-то кобыла ходила, — беспечно бросил анундак, благоухающий пьяной полынью. Африкос с колокольчиками на косичках тоже был своим на террасе и удобно вписывался в злачное местечко.