Ключ от двери - Алан Силлитоу

Эгер поддел ремень концом скребка — того, что похуже.

— Нет, друг, это не мой. Я свой швырнул в Ламанш, когда мы двигались восвояси. — Он наступил на ремень ногой и продолжал скрести.

В двенадцать часов они побрели к костру греться. Все уверяли, что вот-вот польет дождь, некоторые уже принялись набивать мешки, собираясь уходить, но большинство осталось до конца дня. Брайн вытащил из кармана хлеб, а Эгер передал ему бутылку с холодным чаем, запить. Джек Бэрд разлегся у костра с листком газеты.

— Слушай, Эгер, тут есть кое-что для тебя, не прозевай случай, — сказал он, закуривая после завтрака сигарету «Жимолость». — Что, если тебе завербоваться, поехать воевать в Абиссинию?

Эгер привалился спиной к куче стружек.I

— Вот если снимут с пособия и прогонят с этой чертовой помойки — ну тогда уж больше ничего не останется, как подставить шею.

— С пособия не снимут, — сказал Джек Бэрд. — Уж этого-то они не посмеют.

— А мне, приятель, наплевать, снимут или не снимут, — сказал Эгер. — Свалка все равно останется, как останется на веки вечные Англия. Уж в этом можешь не сомневаться.

От свалки до машиностроительного завода тянулась дорога, сейчас пустая. Грузовики раньше двух не вернут­ся. Брайн вытянул шею, чтобы лучше видеть здание на противоположном конце свалки, где телеги городской са­нитарной части выгружали содержимое помоек прямо в печи. Высокая труба посылала в небо густой дым, он тя­нулся вверх, как ствол старого дерева, лесного гиганта, листва которого приплюснулась к низко висящей туче и в ней растаяла. Красно-кирпичное здание стояло довольно далеко, издали казалось немного жутким. Впечатление это усугублялось его названием — «Санитарная часть», илн «Санпасть», как прозвали его скребачи. От Санпасти к свалке были проложены рельсы, рабочие в толстых рукави­цах работали там весь день, толкали вагонетки с еще го­рячей золой и сбрасывали ее в болото по обе стороны на­сыпи. Так вырастал еще один клин, ему предстояло впоследствии соединиться с тем клином, который образовался из мусора, наваленного грузовиками.

— И когда-нибудь здесь сделают аэродром, — фантазировал Брайн. — Чтобы бомбить старые дома, вот как наш бомбили, на Элбион-ярд.

— Чтобы немцев бомбить, ты хочешь сказать, — вста­вил один из скребачей.

— Фабрику построят, — возразил Эгер. — Или тюрь­му. Не знаю, что им тогда больше потребуется.

На высоком бугре возле Санпасти Брайн увидел Бер­та. Он или не он? Да, он, еще далеко. Шагает, засунув руки в карманы, время от времени поддает ногой полу­сгоревшие жестянки, метя в легкую цель — лужу под от­косом.

Чтобы встретиться с Бертом, надо было перейти через трясину, перепрыгивая с одного травянистого островка на другой, скользя по круглым жестянкам, скатившимся с от­коса, — трава уходила из-под ног, сжимаясь будто губка. Широкими прыжками Брайн двигался к противоположно­му, покрытому золой краю трясины. Смотрел и дивился, как это в одном месте скопилось столько пестрой рухляди: тюфяки и кровати, почти затянутые болотом, велосипеды с колесами без шин и без спиц, торчавшие из.черной мас­лянистой воды, точно восходящие солнца, старые полу­сгнившие ящики, проломленная птичья клетка, качавшая­ся впереди, словно буек в море.

Разгоряченный ходьбой по трясине, он петлял, чтобы не попасть в особенно глубокие лужи и ямы. Эта «ничей­ная» земля была невелика, потому что до него все еще доносились резкие голоса скребачей позади на свалке, и в то же время он видел впереди, на сером откосе, почти у себя над головой, голодранца Берта, который кри­чал ему:

— Не поднимайся, я спущусь! У меня шоколад есть, гляди. — Похлопал себя по заднему карману штанов и продолжал шагать, выбирая место, где можно спуститься, не наступив на горячую золу.

— Кто тебе шоколад дал?

Не подымая глаз, Берт ответил:

— Никто. Сам в лавке взял. — Он потревожил ногами груду золы и жестянок. — Ты слыхал, чтобы мне когда что давали, а? — Вся масса лавиной покатилась в воду, обдав Брайна брызгами.

— А где деньги достал?

— Стащил, только и всего. — Он подошел к Брайиу я уселся на жестяной бидон из-под керосина. — Я и это ста­щил, вытянул у Доддо из кармана, — добавил он хвастли­во, вынимая из кармана целую сигарету. — Он подумает, что это Дэйв у него спер, и задаст ему трепку. И поделом Дэйву: он вчера мне уши надрал — просто так, ни за что ни про что.

Берт, щуплый, с волосами песочного цвета, был одним из многочисленных отпрысков Доддо; по его лихорадоч­ным глазам и землистому лицу сразу видно было, что он перед жизнью выстоит. На нем были длинные мешкова­тые штаны, перешитые из штанов Дэйва. Как и Брайн, он начал жизнь в дни колючих мартовских снегов, сосал ма­теринскую грудь под белым потолком кухни, битком наби­той людьми, и затем получил полную свободу, так как своей очереди ждал уже другой малыш, требовавший воз­духа и молока. Берт сильно чиркнул спичкой о бидон и дал огоньку разгореться, сложив пригоршнями руки с въевшейся в кожу грязью — руки взрослого.

— Здорово это — затянуться. Силу дает. У меня раз, знаешь, целая пачка сигарет была, и я просидел в лесу, пока всю не выкурил.

— Я попробовал, да чуть не сблевал,

— Ну, я не сблюю. Мне ведь уже почти десять, понят­но? — Он вытащил из кармана большую плитку шоколаду. — На, отломи себе кусок. И мне тоже.

Брайн содрал голубую обертку.

— Как ты это стащил?

— Пара пустяков. Дверь в лавке была открыта. Я по­стоял, посмотрел, вижу — никого нет. Я — раз! — и пере­прыгнул у порога через дощечку со звонком, схватил шо­колад с прилавка — и дёру.

Брайн передал ему два шоколадных квадратика.

— А тебя не заметили?

— Нет, я без шума. На мне были тапки. Вот, смотри! — И он задрал кверху ногу, показывая опорки, бывшие когда-то парусиновыми тапочками на резине ценой один шиллинг и четыре пенса. — Тихо, как мышка. Только ты никому ни слова, слышишь? Да это я так, я знаю, ты языком трепать не станешь, — оборвал он себя поспешно. — Ведь ты мне брат двоюродный и первый друг на свете, не подведешь.

— Ты еще что-нибудь стащил? — спросил Брайн. «От этого Берта ты подальше, — говорил ему отец, когда се­мейство Доддо переехало в другой район. — Он ворюга. А если тебя сцапают как ворюгу, то пошлют на корабль, в кочегарку. Так что смотри, малый, не водись с ним».

— Ты что, думаешь, я только и делаю, что таскаю? — сказал Берт обиженно, будто и он видел ту картину, что промелькнула в сознании Брайна. — Я не ворюга.— Он швырнул вниз шиферный обломок, который пролетел над водой, то касаясь ее, то взлетая, и унес с собой обиду Берта. — Хочешь затянуться? Нет? Ну и ладно, мне больше достанется. Я просто увидел на прилавке шоколад, пошел и взял, понимаешь? Это не воровство, и ты за­ткнись, вот что. Отломи-ка мне еще кусок. — Берт швыр­нул окурок в лужу и рассмеялся, когда тот зашипел в воде. — Давай прикончим шоколад и пошли на свалку, мо­жет, чего найдем.

Берт шел впереди, учил:

— Смотри не ступи сюда, так и ухнешь в болото. Один мальчишка, приятель мой, заражение крова полу­чил — порезал ногу о старую жестянку. Шесть недель его в больнице держали. Вот кабы мне туда. Жратву там да­вали — во! А ты бывал когда в Санпасти?

— Нет, ни разу, — признался Брайн и глянул на зда­ние. Оно стояло вдали, массивное, наверху и вннзу ряды окон. Дым из трубы шел уже не такой густой.

— Давай попозже сходим туда, часов в пять, когда все смоются.

Берт вытянул из воды велосипедное колесо и покатил его перед собой, подталкивая палкой.

— А ночной сторож? — спросил Брайн.

Он не мог представить себе Санпасть без сторожа. Ему вспомнились горящие печи котельной, дверцы, как ряд чудовищных пастей, в которых вместо зубов пламя, и они могут втянуть тебя и сожрать, если будешь стоять слишком долго. «Вот это и есть клиника», — сказала де­вочка, водившая его гулять вскоре после того, как он на­учился ходить.

— Никого там нет. К пяти часам печи уже почти хо­лодные, Я на прошлой неделе ходил туда с нашим Дэйвом, в окно влезали. Я тебе покажу. — Колесо свернуло в сторону и скатилось под откос, исчезнув среди водяных пузырей. Берт швырнул ему вдогонку за компанию палку.

Палка медленно закачалась на воде. Они уже подходили к концу дороги. — Сейчас что-нибудь путное найдем, вот увидишь.

— Неплохо б, — сказал Брайн. — Только ничего там сегодня нет. Я с девяти часов скреб, а раздобыл мешок щепок, только и всего.

Берт подобрал не очень дырявый мешок и запихал в него все то, что могло оказаться полезным дома: старый котелок с прохудившимся дном (Дэйв починит, сделает прокладку), чашку без ручки, муляжные шоколадки (ре­бятишкам играть), слипшуюся массу тянучек (промыть под краном и съесть) и несколько пахнущих свежим дере­вом толстых брусков (дрова на случай стирки).

Скребачи уходили со свалки в туманной тишине — только прогрохали их сапоги, когда затаптывали костер, и бодро загремел на камнях железный навес, поставлен­ный на случай дождя.