Проект Бессмертие - Юрий Тарабанчук

Богун молча склонил голову, вышел во двор и направился в глубь больницы. Шприц с образцами кровавой рвотной массы лежал в правом кармане халата, заставляя Арсения непроизвольно ускорять шаг.

-- Эй, Арсюша! -- раздался за спиной у врача истошный душераздирающий вопль. -- Подожди, дело есть! Интервью эксклюзивное требуется! Пять минут удели своего внимания!

К Богуну быстро подковылял невысокий сутулый парень, его бывший одноклассник по прозвищу Лёпа, с большим раздутым кейсом в левой руке. Лёпа уже два года работал в местной газете и по роду своей деятельности был просто обязан находиться в курсе всех мало-мальски серьезных городских событий.

-- Выкладывай все, что знаешь, -- настойчиво произнес он. -- Лужу возле скорой помощи я уже отснял, а твой дядя молчит, как партизан. Говорит - "секретная информация"!

Ноздри у Лёпы хищно раздувались, из глаз било пламя настоящего охотничьего азарта, и, глядя на него, Арсений вдруг подумал о том, что Лёпа далеко пойдет по своей журналистской линии, если, конечно, не сопьется, что весьма вероятно в его сумасшедшем адреналиновом ремесле, или, что еще более вероятно, если не женится.

-- Учения у военных проходят, -- наконец произнес он. -- Но ты, Лёпа, об этом лучше главврача расспроси. Он любит быть в центре внимания. Заодно и статистику по больнице у него возьмешь, статейку напишешь. Между прочим, пора бить в набат, рождаемость в районе падает, на каждого нашего новорожденного приходятся трое из китайской общины, той, что на окраине. С такими темпами лет через тридцать будут здесь одни Аль Цини, Тянь Хани и Цзян Хэны. Понимаешь, о чем я?

-- Ты мне голову не задуришь, Арсений. Ты что думаешь, если я - Лёпа, то в моей голове клёпок не хватает? -- обиженно взорвался журналист. -- Тут такое событие, жареным пахнет, на сорок минут военные работу гражданского объекта парализовали, автоматчики в камуфляже и в полном боевом снаряжении, а мой однокашник даже разговаривать не хочет со мной на эту тему! Что мне твой главврач? Знаю я его! Начнет плакаться, мол, финансирование недостаточное, страховая медицина плохо приживается, зарплаты мизерные! А китайскую общину я трогать не имею права - скандал будет, еще и с международным подтекстом. Ну, удружил! Колись давай, не мучай. Так что там все-таки было? -- он достал диктофон и сунул его под нос Арсению.

Богун упрямо повторил:

-- Говорят, учения. У главврача спроси. Он по должности должен дать тебе информацию.

-- Ну, а ты что видел? Почему возле скорой помощи площадка пеной залита? Что это за пена? Что за армейская машина стояла возле неотложки? Кто был в этой машине? Почему ее уволокли на жесткой сцепке тягачом? Кто находился в черной волге за тонированными стеклами? О чем ты беседовал с лейтенантом в камуфляже? -- Лёпа методично задавал свои вопросы, поглядывая в исписанный какими-то значками блокнот. За очень небольшой промежуток времени журналист уже успел кое-что накопать, опрашивая случайных зевак.

-- Отстань, -- твердо сказал Богун. -- Мне нечего тебе сообщить. Абсолютно нечего.

Лёпа насупился:

-- Как контрольные у меня скатывал, то по-другому говорил.

-- Когда это я у тебя контрольные катал? -- возмутился Арсений.

-- Ну, не скатывал, это я так, чтобы тебя разговорить, ляпнул, -- с легкостью согласился журналист. -- Да, Арсюша, без компромата на тебя не обойтись. Лучшее средство разговорить человека - это иметь на него досье, перечень всех его прегрешений, неизвестных широкой аудитории. Итак, что у меня есть на тебя? Надо подумать...

Богун пожал плечами:

-- Это, друг мой Лёпа, называется "шантаж". И статья соответствующая в уголовном кодексе имеется. Так что подумай хорошенько, прежде, чем на одноклассника, хотя и бывшего, давить. -- Арсений многозначительно умолк.

-- Ладно. Пойду к вашему главному, может, хоть он что-то толком расскажет! -- с чувством оскорбленного достоинства бывший одноклассник отключил диктофон, развернулся и оправился на поиски главврача.

...Больничная лаборатория располагалась в сыром, плохо проветриваемом подвале, неподалеку от хоздвора. Арсений спустился вниз по выбитым каменным ступенькам, достал из кармана ключ и открыл дверь. Щелкнул включатель, бледный неоновый свет залил пространство лаборатории.

Богун произвел все необходимые приготовления для проведения предварительного бактериологического исследования, отгоняя от себя дурные мысли, склонился над микроскопом и застыл: возбудитель чумы Yersinia pestis - неподвижная полиморфная грамотрицательная бактерия, имеющая вид палочки овоидной формы со вздутой центральной частью, внешне похожая на "английскую булавку", плавала в кровяной плазме. Она была слегка видоизменена. Арсений судорожно вздохнул и бессильно опустился на расшатанный стул. "ЭТО БЫЛИ НЕ УЧЕНИЯ, -- вихрем пронеслось в его голове. -- ТОГДА ЧТО?"

Глава 4

Вторник, 12 июля 2016 года.

Колонна армейских машин проехала вдоль высокого серого забора, на котором через каждые пятьдесят метров виднелись желтые треугольные таблички с изображением черепа и двух перекрещенных костей, и въехала на территорию бывшей воинской части, где теперь располагались невзрачные с виду лабораторные корпуса. Автоматчики на вышках провели колонну глазами и вновь уставились в чахлую, выгоревшую на солнце степь с редкими деревцами у горизонта.

Остановившись на растрескавшемся бетонном плацу, прямо возле трибуны, с которой в былые времена командир части проводил ежедневные полковые построения, колонна на время замерла. Затем, повинуясь известным только ей законам, она рассыпалась на составляющие. Три тентованных грузовика с солдатами в камуфляжной форме развернулись и вновь выехали за ворота; два медицинских уазика скрылись в длинном высоком ангаре; тягач, утробно урча, задом сдал в специально оборудованный бокс и спустя несколько минут вынырнул оттуда, избавившись от машины с больными. Ворота этого бокса были тут же надежно закрыты и опечатаны.

Полковник Басов опустил на колени уже не нужную рацию и устало задумался: врать он не любил, экспромт насчет учений получился довольно неубедительный, но кто мог предположить, что сотрудник лаборатории заразится в биозаповеднике какой-то неизвестной дрянью, а солдат-водитель с перепугу повезет больного в ближайшую гражданскую больницу? И почему тот врач скорой помощи упомянул о бубонной чуме? Басов недоуменно покачал головой: его подчиненные, включая и полковника, были привиты на все случаи жизни, об этом лично неусыпно заботился руководитель секретной лаборатории профессор Петр Андреевич Санин.

Полковник вздрогнул: в кармане задиристо зазвонил телефон. Слегка поколебавшись, он вынул его и взглянул на номер.

-- Да, дорогая, -- буркнул Басов в трубку, недовольно хмурясь. -- Я тебя слушаю.

Из трубки донеслась какая-то назойливо-беззаботная музыка и на ее фоне ангельский голосок его супруги возбужденно затараторил:

-- Басик, ты не забыл, что у нас сегодня юбилей нашего знакомства?

Полковник обреченно вздохнул:

-- Ну конечно же не забыл, любимая.

-- Да? -- недоверчиво произнесла трубка. -- Тогда почему же утром я не нашла у своего изголовья букета моих обожаемых розовых пионов? Я просыпаюсь, тебя уже и след простыл, Васька в школу ушел, а я одна, как последняя дура, осталась в четырех стенах сидеть и ждать, когда ты соизволишь хотя бы позвонить и извиниться!

Басов лихорадочно принялся соображать, каким образом выйти из этого дурацкого положения. Знал же, что юбилей надвигается, в еженедельнике даже отметил, в календаре настольном дату красным фломастером обвел и - все зря! Из головы напрочь вылетело. ...Когда-то давно командир части, в которой худосочный и в меру пытливый юноша Басов проходил срочную службу, вынырнул из очередного недельного запоя и на торжественном построении, приуроченном принятию воинской присяги, неожиданно и восторженно заявил: -- Товарищи офицеры! Товарищи солдаты! Товарищи мамы и папы солдат! Запомните: если у вас голова, как унитаз, в котором ничего не держится, купите себе записную книжку, а еще лучшее - две, как у меня! Проблема ясна?! -- Так точно!! -- совершенно серьезно гаркнул строй. На глазах у командира части выступили слезы умиления и он с чистой совестью отправился глушить водку дальше...Басов вспомнил и с ностальгией улыбнулся...

-- Извини, извини, дорогая! Я только собирался набрать тебя, -- наконец виновато сказал он.

-- Звонили Балабуевы, Леонтовичи и твой друг-алкоголик Граве. Поздравляли. В гости сегодня вечером придут, -- вновь отозвалась трубка.

-- Граве не алкоголик. У него сейчас черная полоса, -- робко возразил полковник. -- И вообще: чего ты так на него взъелась?

Трубка издевательски фыркнула: