Лабиринт в пустыне - Мария Рашова

на нас. Он верит в каждого, и мы не должны его подвести. Я не понял, как отработал день. Время пронеслось мимо меня, как ветер. Многие не замечают времени, проведенного на работе. Так и жизнь пройдет мимо вас. И так она проходит. Я выскочил из офиса, как ошпаренный. Современных клерков не могут обогнать даже олимпийские спринтеры, потому что офисный планктон — чемпион по сбеганию из офиса в 18:00. Каждый сотрудник избегает переработок даже на одну минуту, ведь все мы работаем на нелюбимой работе. Я был такой же, как все, ничем не лучше. Выскочил, как ошпаренный, со всем этим безумным потоком в 18:00 из одной из башен Moscow City. Обнаружил себя на одной из лестниц, размахивающим чемоданчиком. Я не знал, куда мне идти и что делать. Я был абсолютно такой же, как все, но при этом максимально потерянный. Безумная суета огромного улья не занимала меня. Потоки людей обтекали меня, я не двигался с места. Что я должен был сделать? Я поднял глаза к небу. Повторил вопрос. И пришло понимание. Я вышел к реке. Какой-то мужик с рупором и картонной дощечкой на груди зазывал покататься на теплоходе. И, хотя на улице было достаточно холодно, я уцепился за эту мысль. Быстро купил билет и шагнул на палубу. Я жил в этом моменте, я ловил все, что щедро бросала мне в руки судьба. На пароходе мое состояние странным образом изменилось. Я смотрел в темные воды Москва реки, мимо меня проплывали стеклянные холодные небоскребы Moscow City, потом красивые отреставрированные здания старой центральной части Москвы: я просто глазел на всё это, как глазеет обычный турист, и мои мысли устаканились, пришли в порядок. Сегодня никто не искал меня, никто не хотел, чтобы я сразился с ним. Забыли что ли, про меня темные? Или решили, что я не представляю никакой опасности? Было как то обидненько. Все мы внутри — грозные воины, очень неприятно, когда враг списывает со счетов. Надо всегда быть в форме. Даже если тебя прессуют огромным катком, надо быть в форме. Иногда кажется, что ты не выстоишь. Кажется, что не победишь. Тебя атакуют такими огромными силами зла, что этого хватило бы для сражения с целой армией. Но на другом конце поля стоишь ты, вооруженный лишь молитвой, Псалтырем да причастием, и больше никого. Никого, кроме Бога. А потому, победа обеспечена. Прочь сомнения! Враг не пройдет. На себя надеяться глупо, а вот на Бога — промыслительно и обязательно. Там, где не выстоишь ты, будет стоять Бог. И победа будет за нами. Светлый не должен сомневаться и колебаться, ибо он один стоит легиона рогатых. И да, пусть за обычным человеком летает один бес, а за светлым постоянно гоняется 40, что с того? Там, где есть отпор одному, найдется и всем остальным. Бог следит светлыми очами за каждым из нас, Ему одному даем отчет. Я закутался в пальто сильнее, ветер с реки пробирал насквозь. Захотелось согреться. Спустился вниз, взял чашку кофе и самое, на вид, безобидное — картошку фри. Её еще надо постараться испортить, хотя некоторым поварам с руками из пониже талии, удается и это. Засунул нос в чашку — кофе был черен, как мои мысли. Уныние всегда на финалочке поджидает светлого, да там, где не справились другие грехи. Вроде бы устал махаться мечом, всех врагов победил, и на тебе, как вишенка на торте — уныние. Один из самых страшных грехов. Рядом с ним очень близко бродит «Хоть в гроб ложись». Поэтому, безусловно, максимально опасно. Оно доводит людей до самого страшного греха — самоубийства. Оно сидит под окнами у каждого праведника, ждет удачного момента, чтобы залететь. Я знал его в лицо, эта тварь была мне хорошо знакома. Некоторые монахи сражаются с унынием по 10–15 лет, что уж говорить про нас, мирских — грешных. Я научился кратковременно справляться с ним смирением гордыни и техникой «комариных шажков». Комариный шажок — прочитать на одну молитву «Отче наш» в день больше. Комариный шажок — простить коллегу. Комариный шажок — подать милостыню. Все равно, на улице или сбором средств в интернете. Эти маленькие комариные шажки вполне способны привести в рай, не обманывайтесь их размером. Лучше идти комариными шажками в Рай, чем мчаться на байке на всей скорости в ад.

Хотелось бы понять, все-таки, чего от меня ждет небо? Зачем я ему нужен, что я должен сделать? Не хотел жить безвольной тряпкой, с маршрутом от работы и смартфона — к домашнему компу и телевизору, от телевизора опять в офис. Хотелось открыть глаза и делать уже что-то для Бога. Я доел сухую картошку — чего можно ждать от московского речного трамвайчика? Да, сухая, втридорога и невкусная, но я же не буду истерично вопить на это: «Я вам сейчас такооой скандал учиню!»(с), итак понятно, что такое качество подразумевалось, не в ресторане же сижу. После картошки желудок мой знатно повеселел. Какие мы все-таки биологические существа: душа страдает, а желудок тем временем радуется картошке! «А Васька слушает, да ест»(с) — все в таком стиле. Жизнь моя не казалась мне идеальной. Помыслы вились около меня 24/7, а я их неусыпно отгонял веником, поганой метлой, мокрой вонючей школьной тряпкой, что лежит у доски и пугает своим видом чистюль-отличниц. После успешной победы над ними прилетало, как правило, уныние, с ним борьба занимала немного дольше, но, все равно, я опять выходил победителем. По крайней мере, пока. Все в рамках «Сколько бы раз не упал, на один раз больше поднялся». И все бы хорошо, но у меня было ощущение, что я не выкладываюсь на все 100. Не служу Богу, как я хотел бы, или как Он ожидает от меня. Поэтому грусть-тоска частенько наваливалась на меня по вечерам, когда все дневные дела были сделаны-переделаны. И в кого я такой уродился? Все люди как люди — занимались достигаторством и накопительством, а я…Вечная белая ворона, глюк в программе. Зачем я тебе нужен, Господи? Ответь мне, зачем? Праведники и святые на Руси увлекали за собой сотни тысяч людей, спасали их. Я же не мог спасти себя самого. Медленный, ленивый, задумчивый. Ругал себя самого, поносил на чем свет зря, но это было все равно, что хлестать упавшую от усталости кобылу — может под ударами и встанет, но больше трех метров не проползет. Может, я и впрямь устал? М? Взять отпуск, махнуть куда-нибудь,