Миссия – выжить… (СИ) - Квилинская Амалия

Как и ожидалось, к тому времени, когда я взошла на мостик, все уже были в курсе произошедших вчера изменений и подчеркнуто обращались ко мне по новому званию. Это заставляло меня непроизвольно морщиться, но тут уж ничего не поделаешь. Похоже Марвешь многим наступил на больную мозоль, раз уж так быстро меня приняли как его замену.

Связисты, при помощи технологий адмиралтейства, справились с дешифровкой сообщения, но вникнуть в него я не успела. Приборная панель предупреждающе пикнула оповещая, что поступило очередное сообщение из центра. В этот раз сугубо текстовое. Наверное, для разнообразия.

Оказалось, что нам в подмогу отправили целых два патрульных эсминца. Главным, ответственным за эту миссию, был назначен адмирал первого ранга Анжей Тарсон. Собственно, ему я и должна была подчиняться по прибытии группы поддержки, так как на адмирала возложили обязанности по встрече с Иными. Так принято было называть экипаж «Акулы» до того, как мы узнаем их самонаименование. Поговаривали, что у Тарсона был значительный опыт по общению с новыми цивилизациями. Особенно в переговорах и дипломатических договорах. Во всяком случае адмирал преуспел в этом деле больше чем я. С удовольствием отойду в сторонку и понаблюдаю за развитием событий оттуда.

Но все же, какой пассаж для Марвеша! После прибытия Тарсона, он станет третьим на нашем корабле. Третьим, после сопливой девчонки, которая вышла в свой первый рейд. А в том, что адмирал выберет флагманом именно «Буревестник 101», я не сомневалась. Все же тяжеловооруженный и бронированный, хоть и малоподвижный линкор выигрывает по обороноспособности у легких и мобильных эсминцев. Так можно сравнивать льва и леопарда — у каждого своего преимущества, но лев все равно сильнее. Эти мысли даже заставили меня горделиво приосаниться. Таким «Буревестник» стал не без помощи с моей стороны.

Вот только вопрос с бывшим капитаном остается открытым. Вчера мне было на все плевать. Но сегодня нужно будет окончательно закрепиться на нежданном месте исполняющего обязанности капитана. До присвоения мне адмиралтейством официального звания, я буду именоваться именно так. А ведь Марвешь обязательно выкинет что-то эдакое и все будут ждать моей реакции. Если я сдам позиции, отступлю, свои же не поймут. Эх, как же вся эта мышиная возня не к месту!

Задумчиво побарабанив пальцами по консоли, я переключилась на дешифровку. С адмиралом Тарсоном можно было разобраться и потом. Но меня несколько настораживало то, что ранее я никогда не слышала подробностей о его миссиях. Больше сумбурные и нереальные слухи. Хотя, биография космических служащих Федерации, рангом начиная с капитана, должна была находиться в открытом доступе. А все старшее руководство, тем более адмиралов первого ранга, я старалась знать, как говорится, в лицо. И что от этого руководства можно было ожидать.

Мои размышления снова прервали. На мостик с пыхтением и шумом ворвался теперь уже бывший капитан Марвешь собственной персоной. Был он до омерзения трезв и гладко выбрит, что свидетельствовало о крайней степени его злости. Уж очень он не любил трезвость и бритву. На меня и капитанское кресло он демонстративно не обращал внимания. Как обычно во время своего пребывания в трезвом виде мужчина начинал маршировать по мостику и бухтеть себе под нос. Точнее говоря, бухтел он так тихо, что слышно было даже в самом дальнем конце помещения.

— Да как они могли! Я, Джереми Марвешь, верой и правдой служил космическому флоту. Отдал им лучшие тридцать лет своей жизни. И вот она, благодарность на старости лет! Сначала сослали в чертовы дали, а как только проклюнулось стоящее дельце, так сразу вышибли за борт! Как какой-то ненужный хлам…

И так дальше в том же духе. Первое время с ехидной улыбочкой понаблюдала за экс-руководством, но потом включила уже привычный в таких ситуациях «беззвучный режим». Думаю, так поступал каждый, кто находился на мостике в такие моменты. Но в мыслях, я всячески поддерживала решение адмиралтейства. Такого… «героического» человека ни в коем случае нельзя допускать к подобному ответственному и щепетильному делу — порушит все что может и в результате стоит ожидать очередные космические баталии. До сих пор поражаюсь, как он мог получить звание капитана, с его то талантами. Везение чистой воды или чья-то протекция — тут лишь два варианта. И ссылка в дальний сектор вместо лишения звания на этом фоне выглядит вполне логично.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Да, сектор Б15/678 действительно не славится достопримечательностями. Читайте — их здесь нет. Планет немного. Пригодных для жизни нет из-за толстого слоя льда, газовой структуры или активных вулканических процессов. Только несколько ресурсных шариков, похожих на Актруз, да и те с ужасным климатом и непригодной для дыхания атмосферой. Одно время в этом пограничном секторе Федерации строили свои базы космические пираты. Но и они быстро его покинули, по-видимому, из-за крайней удаленности от торговых маршрутов. Даже не посмотрели на полное отсутствие патрульных судов. Так что, если здесь и можно что найти, так это бедные рудники, перевалочные базы и склады. Да и то, не часто. Отстойник, одним словом. Ну или достойное место для ссылки.

За сектором Б15/678 заканчивалась известная нам галактика и Рукав Ориона. Красный гигант, грозивший вот-вот угаснуть, вокруг которого вращался Актруз, был одной из последних звезд сектора. За пределами его сияния — только черная беззвучная пустота войда[2] на многие и многие световые годы. И эта чернота была практически не исследованной. Я понимала ученых — кому же захочется в здравом уме туда соваться. Пребывание в космосе уже огромная нагрузка на психику, а когда на обозревательном экране нет ни единого ориентира, столь знакомого и надежного серебристого отсвета звезд, жить становиться еще тяжелее.

Конечно, по подсчетам наших умников, если войти в великую черноту на максимальной скорости в гиперпространстве, то, приблизительно через двести два года, можно достичь абсолютно новой галактики. Вот только топлива на обратный путь уже не будет. Да и что случиться с стороной-отправителем к моменту получения обратного сообщения — неизвестно. Поэтому тратить огромные деньги на столь долгосрочный проект, получение результатов от которого можно и не дождаться по вполне очевидным причинам, правительство не желала. К сожалению, наши технологии пока не столь совершенны, как хотелось бы ученным.

В ходе этих крайне отвлеченных от работы размышлений, ко мне в голову пролезла крамольная мыслишка. Предположение, откуда в нашем позабытом всеми богами окраинном секторе мог взяться незнакомый доселе корабль с поразительными возможностями. Могло ли быть так, что нас посетили с «той» стороны? Возможно ли это? Все же в одном экс-капитан прав. Сейчас действительно начинается все самое интересное. Не знаю, удастся ли мне полюбоваться на развязку всей этой ситуации, но очень уж хочется. Подобный шанс принять участие в создании истории выпадает раз в жизни. И мне никак нельзя его упустить. Наверное, это моя последняя возможность сделать что-то важное.

Я вновь растянула губы в подобии грустной улыбки. Вот, казалось бы, уже давным-давно смирилась со своей незавидной участью, а жить с каждым днем хочется все сильнее.

Встряхнув головой, отгоняя одолевшие не ко времени размышления, наконец принялась за исследование декодированного файла. Через минуту я пришла к выводу, что весь файл — полнейшая чепуха. Сплошной набор буков и чисел, а порой и вовсе непонятных символов. Конечно, все не могло быть столь просто и очевидно, как хотелось бы нам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мичман Хаттери, выведите на экран проекцию сигнала. — Молодой связист второй смены тут же вывел на экран передо мной требуемое.

Я вглядывалась в тригэль и, в который раз, не находила смысла. Для текстового сообщения слишком большой объем данных. Для видеофайла — абсолютно неподходящий формат. Больше всего это напоминало какое-то звуковое сообщение, если судить по частоте и колебанию волн. Но и тут незадача — волн было слишком много. Вычленение одной не давало никаких результатов, а в сумме получалось то же самое — полнейший диссонанс. Но в то же время, это что-то мне напоминало.