Уик-энд Остермана - Роберт Ладлэм

— Я буду у Крэнстона. Мы найдем недостающие страницы, а вы привезете документы по перспективному плану. Мы понимаем, что это лишь проект, и не будем требовать от вас его точного выполнения.

— Хорошо. До встречи...

Таннер нажал еще одну кнопку и набрал номер домашнего телефона.

В трубке раздался голос жены.

— Привет, дорогая. Мне сегодня нужно слетать в Вашингтон.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего, серьезного. Небольшие сложности с федеральной комиссией. Постараюсь успеть на обратный рейс в семь вечера. Я позвонил, чтобы ты не волновалась.

— Хорошо, милый. Мне приехать в аэропорт?

— Нет, я возьму такси.

— Ты правда не хочешь, чтобы я тебя встретила?

— Оставайся дома, я возьму такси. «Стэндарт» придется раскошелиться на двадцать долларов.

— Ты это заслужил. Кстати, я читала рецензии на программу Вудворта. Это просто триумф!

— Я повешу себе на грудь табличку «Таннер-триумфатор».

— Хотела бы я на нее посмотреть, — грустно усмехнулась Элис.

Она не упускала возможности даже в шутку уколоть его. У них не было проблем с деньгами, но Элис Таннер всегда казалось, что труд ее мужа оплачивается недостаточно высоко. Это был единственный повод для семейных ссор. Джону никак не удавалось объяснить жене, что значит взвалить на себя еще больше обязательств перед этим безликим гигантом.

— До вечера, Эли.

— Пока. Я люблю тебя...

Словно в ответ на упрек жены, Таннер заказал служебную машину и попросил отвезти его в аэропорт Ла-Гардиа. Возражений не было. В это утро он действительно был триумфатором.

В течение последующих сорока минут он дал несколько указаний и сделал пару деловых звонков. Последний звонок был в юридический отдел «Стэндарт мьючиал».

— Попросите, пожалуйста, мистера Харрисона... Алло, Энди? Привет, это Джон Таннер. Я тороплюсь, Энди. Мне нужно успеть на самолет. Я хотел кое-что у тебя уточнить. У нас есть что-нибудь по линии федеральной комиссии связи? Ну, какие-то недоделки... По разделу хроники я и сам знаю. Крэнстон сказал, что это терпит... Хорошо, я подожду... — Таннер побарабанил пальцами по диску. Мысли его по-прежнему крутились вокруг Фоссета. — Да, Энди. Я слушаю... Страницы семнадцать и восемнадцать. Подписи... Понятно. Хорошо, спасибо. Нет, нет, здесь все в порядке. Еще раз спасибо.

Таннер положил трубку и медленно поднялся. Харрисон подтвердил его подозрения. Все это выглядело очень странным. В комплекте сводок для федеральной комиссии не хватало двух заключительных страниц в четвертом и пятом экземплярах документов. Это были простые копии, и восстановить их на ксероксе не стоило труда. И все же эти страницы отсутствовали. Харрисон сказал:

— Я помню, что даже писал тебе записку об этом, Джон, мне тогда показалось, что эти страницы вытащили умышленно. Ума не приложу зачем...

Таннер этого тоже не знал.

Понедельник, половина четвертого

К удивлению Таннера, в аэропорту его встречал присланный федеральной комиссией автомобиль.

Офис Крэнстона находился на шестом этаже занимаемого комиссией здания. Сюда периодически вызывали директоров служб информации всех крупнейших телекомпаний.

Крэнстон всегда вел себя очень дипломатично. Ему удавалось сохранять хорошие отношения и с представителями телекомпаний, и с часто меняющейся администрацией комиссии. Возможно, поэтому Таннер испытывал неприязнь к Лоренсу Фоссету, который высокомерно заявил, что Крэнстон не уполномочен принимать такие решения.

Таннер никогда раньше не слышал о человеке по имени Лоренс Фоссет.

Джон распахнул дверь в приемную Крэнстона. Там никого не было. Стол секретарши был пуст — ни блокнота, ни карандашей, никаких документов.

Окна в приемной были зашторены. Свет падал через раскрытую дверь кабинета Крэнстона. Оттуда доносился ровный гул кондиционера. Неожиданно Таннер увидел на стене огромную тень шагавшего к нему человека.

— Добрый день, — раздался доброжелательный голос, ив дверном проеме появился мужчина. Он был на несколько дюймов ниже Таннера — примерно пять футов десять или девять дюймов, — широкоплеч и подтянут. Вероятно, одного возраста с Джоном, он выглядел значительно крепче его физически. Даже в его позе, подумалось Таннеру, есть что-то угрожающее.

— Мистер Фоссет?

— Совершенно верно. Входите, пожалуйста. — Вместо того чтобы вернуться в кабинет, Фоссет пересек приемную и запер входную дверь. — Так нам никто не помешает, — с вежливой улыбкой пояснил он.

— Что это значит? — удивленно произнес Таннер. Лоренс Фоссет обвел взглядом приемную.

— М-м... Я понимаю ваше недоумение... Проходите, пожалуйста.

Фоссет отступил, пропуская Таннера в кабинет, и шагнул за ним следом. Два окна, выходившие на улицу, были плотно зашторены. Таннер опешил, увидев на рабочем столе Крэнстона кроме двух пепельниц небольшой магнитофон с двумя дистанционными выключателями. Один находился у кресла Крэнстона, другой — на противоположной стороне, где к столу был придвинут стул.

— Это магнитофон? — недоуменно спросил Таннер, следя за Фоссетом.

— Да. Садитесь, пожалуйста.

Джон Таннер остался стоять. Когда он заговорил, в голосе его звучал едва сдерживаемый гнев.

— Нет, я не сяду... Я должен заявить вам, что мне все это не нравится. Ваши методы мне непонятны, или, вернее, слишком понятны. Вы напрасно рассчитываете записать наш разговор на магнитофон. Я буду говорить только в присутствии адвоката своей компании.

Фоссет прошел к столу Крэнстона.

— Ваш вызов сюда никак не связан с федеральной комиссией. Когда я объясню суть дела, вам станут понятны мои методы.

— Тогда объясняйтесь побыстрее, я не намерен здесь задерживаться. Меня вызвали в федеральную комиссию, чтобы согласовать сетку хроники, подготовленную «Стэндартом», и подписать две страницы сводок, которые ваше ведомство не позаботилось вовремя прислать. Вы дали понять, что наша беседа будет проходить в присутствии Крэнстона. Но я попадаю в пустой офис и... Я жду объяснений, в противном случае через час вы будете иметь дело с нашими адвокатами. И предупреждаю, если это как-то связано с репрессиями в отношении службы информации, то я ославлю вас на всю страну.

— Я очень сожалею... такой разговор всегда проходит трудно.

— Надо думать!

— Хорошо, слушайте. Крэнстон сейчас в отпуске. Мы использовали его имя, потому что с ним вы уже имели дело раньше.

— Вы хотите сказать, что намеренно солгали мне?

— Да, именно так. Зачем?.. Ключ к разгадке прост. Вы сказали: «Меня вызвали в федеральную комиссию связи», так, кажется? Мы хотели, чтобы именно так все и думали... Позвольте показать вам мои документы.

Лоренс Фоссет полез в нагрудный карман пиджака, достал оттуда документы и по столу подтолкнул их к Таннеру. Джон увидел визитную карточку Лоренса Фоссета, сотрудника Центрального разведывательного управления.

— Что все это значит? При чем тут я? — Таннер вернул Фоссету документы.

— Зато теперь, надеюсь, вы понимаете, зачем здесь магнитофон. Сейчас я покажу вам, как он работает. Прежде чем мы перейдем к сути дела, я должен задать вам несколько вопросов. У этого магнитофона два выключателя. Один — здесь, около меня, другой — перед вами. Если в ходе нашей беседы я задам вам вопрос, на который вы не захотите отвечать, то вам нужно будет нажать на выключатель, и магнитофон остановится. — Фоссет включил магнитофон, затем, перегнувшись через стол, нажал на кнопку, и лента остановилась. — Видите? Все очень просто. Я провел не одну сотню таких интервью. Вам не о чем волноваться.

— Это похоже на допрос без адвоката и без повестки в суд! Зачем все это нужно? Если вы намерены потом шантажировать меня, то вы сошли с ума.

— Нет-нет. Это будет обычная процедура выяснения личности... Я с вами полностью согласен: вы не более уязвимый объект для шантажа, чем Джон Эдгар Гувер. Вдобавок вы контролируете службу новостей телекомпании, которая вещает на добрую половину штатов.

Таннер внимательно посмотрел на стоявшего напротив сотрудника ЦРУ. Фоссет прав. Его ведомство не стало бы пускать в ход столь примитивные методы по отношению к человеку, занимавшему такое положение, как Таннер.

— Что значит «обычное выяснение личности»? Вам прекрасно известно, кто я.

— Я уполномочен говорить с вами о чрезвычайно важном деле. Принимая во внимание исключительную ценность информации, которую мы намерены сообщить вам, мы, естественно, хотели бы принять некоторые меры предосторожности. Вы, вероятно, слышали, что во время Второй мировой войны некий актер — капрал Британской армии — изображал на нескольких официальных приемах в Африке фельдмаршала Монтгомери, и даже некоторые близкие друзья Монтгомери не смогли распознать подмену.

Таннер взял лежавший перед ним выключатель и попробовал, как он работает: включил магнитофон, затем снова выключил. Любопытство пересилило гнев. Он опустился на стул.