Русский Моцартеум - Геннадий Александрович Смолин

– Вы не одобряете моего выбора, шеф? Все-таки она нас здорово выручила в том непростом деле, связанном с Дойче Банком. Главное, что мы в том деле получили фору.

– Против своей воли, – сказал Сансаныч. – Насколько я припоминаю, ей хотелось как раз обратного. Она еще молодая, по мне – совсем девчонка, взбалмошная, ревнивая, неуправляемая и совершенно ненадежная.

Этой тирадой Сансаныч невольно выдал себя. Теперь все встало на свои места. Сансаныч был против моего дальнейшего общения с молодой женщиной, которая в его представлении была для меня неподходящей парой – так некоего отпрыска именитой фамилии засылают учиться в Кембридж, чтобы он выкинул из головы смазливенькую студентку из ГИТИСа. Я попытался унять свое раздражение. Принадлежность к моей профессии не оставляет места для личной жизни.

Я сказал, аккуратно подбирая слова:

– Соня Шерманн из Берлина – наш человек, шеф. Другое дело, она не знает в действительности, какую страну я представляю. Но это вопрос техники… Она видела нас, по крайней мере меня, в деле и знает, что мы не артисты из любительского театра на Бродвее. С ней мне не нужно прикидываться знаменитым писателем Зюскиндом или голливудским киноактером. И ей ни к чему строить из себя скромницу и недотрогу. Я ведь знаю – и она знает, что я знаю. Поэтому даже общаться с ней – одно удовольствие, шеф. Надеюсь, вы не собираетесь предложить мне покончить с ней, с этим адюльтером?

Было ясно как Божий день, что Сансаныч имел в виду именно это, но вопрос в лоб в сочетании с мнимой покорностью немного сбил его с панталыку, на что я и рассчитывал.

– Ты меня обижаешь, ты меня уже обидел, – иронично отозвался он. – Нет, конечно, мы такими операциями не занимаемся. Однако я попросил бы тебя немного отложить рандеву со своей пассией, пока ты не разберешься с нашими профессиональными делами.

– Хорошо, шеф.

– А теперь сходи в кабинет № 225, там получишь необходимые документы, а потом зайдешь ко мне.

Я не собирался комкать дальнейший инструктаж, а потому стал заниматься рутинной работой – обходить разные кабинеты и специалистов, чтобы познакомиться со всеми нюансами. Я побывал у «персональных управленцев», как мы их называли за глаза, получил необходимые бумаги у жизнерадостного и абсолютно бездушного молодого сотрудника. Вернувшись через час, я прошел дополнительный инструктаж у Сансаныча.

Подытоживая сказанное, шеф разоткровенничался:

– Вся эта чехарда в Германии вокруг Михаила нас весьма и весьма беспокоит. – Сансаныч посмотрел на меня. – Твое присутствие там крайне важно и необходимо. Для него и для нас. Сразу по нескольким позициям. Во всяком случае, такое впечатление мы пытаемся создать – усиленно пытаемся. И у него тоже. Ему нужна моральная, нравственная поддержка, что мы и предпринимаем: якобы «защитить» его с помощью ЦРУ. Я понятно выразился?

– Да, шеф, – ответил я. – Вполне ясно, хотя и несколько парадоксально.

– Собственно говоря, именно поэтому мы и подобрали тебя для этой роли. Ты должен сыграть ее лучше, чем все остальные… – Сансаныч приумолк, потом продолжил: – В целом ты и прежде справлялся с такими делами. Я имею в виду Русский Кавказ и республики Средней Азии. Ты был всегда вменяем и, если проявлял довольно убедительные признаки недовольства и даже явного неповиновения, то все в рамках цивильного поведения самодостаточного человека нашего времени…

Я понимающе кивнул.

– … И главное – естественность в поведении с Маркусом. С ним ты делаешь интервью для гамбургской влиятельной газеты «Ди Цайт» или респектабельной «Франкфуртер Альгемайне» – смотря по обстоятельствам…

– Все должно быть естественным? – механически переспросил я. – Согласен, шеф. Знает ли наш большой друг в Берлине о том, что его ждет в рамках проекта германской Фемиды?

– Знает, – заверил меня Сансаныч. – В общих чертах; подробности с нашей стороны он слушать не захочет, что вполне объяснимо. Он отдает себе отчет в том, каких собак ему должны навесить, и ему будет довольно некомфортно. Но недели через две-три всё устаканится. Победа будет наверняка за ним. Теперь о тебе. Разумеется, с ним все согласовано. Он не возражает.

Сансаныч посмотрел на меня и нахмурился:

– Ты же должен иметь в виду следующее. Во-первых, твоя миссия должна выглядеть убедительной. Ты отличный журналист, кроме того, у тебя хобби: ты страстный коллекционер холодного оружия. Не мне тебя учить!..

– А могу я поинтересоваться, для чего все это нужно, шеф, или вы предпочитаете держать меня в неведении?

– Чтобы не упустить там одного человека, – произнес Сансаныч. – Одного американца зовут Джонни, а жену его – Инге. Этому американскому эмиссару нужна агентура Маркуса из списка Управления «А». За пару-тройку листов они будут сулить ему золотые горы: гражданство, полную свободу и, конечно же, особняки, яхты, счета в солидных банках. Вводя в апартаменты Маркуса «засланного казачка» Джонни, облегчаем тому миссию в достижении сверхзадачи. Разумеется, с нашей стороны – доброжелательное партнерство, в некоем роде даже сотрудничество.

– Понятно. Если потребуется культурная программа по объединенному Берлину, то можно оказать такую любезность?

– Ради Бога! Нужна будет поездка в Москву – пусть состоится вояж в столицу. Но имей в виду, до сих пор серьезных ошибок допущено не было. По дипломатическим соображениям в настоящее время мы не проводим операций как за рубежом, так и в определенных районах страны, и в том числе, в Москве и ее окрестностях. Мы не должны прибегать к активным действиям. – Сансаныч поморщился. – Вполне логично для этого смутного для страны времени, но это очень нас связывает. Руки опускаются.

– Вы правы, шеф.

– Когда субъект прибудет наконец из Штатов в Берлин, ты должен встретиться с ним и войти в активную разработку, хорошенько прощупав его, а уж потом направиться прямиком к Маркусу Вольфу и представить его лично, как «нашего хорошего и доброго друга». В общем, все должно быть у нас под контролем.

Я приподнял брови.

– Итак, ошибок не должно быть? Меня учили, что позволить оставить нашего партнера по работе без должного надзора – это достаточно серьезная ошибка.

– Разумеется, – сказал Сансаныч. – Так вот, объект будет в Берлине 20-го числа, то есть через два дня после того, как ты объявишься у Маркуса.

– Какой смысл разыгрывать такую трудоемкую операцию? – неожиданно рубанул я, имея в виду то, что можно не только наломать дров, но и спалить меня как агента.

– Комментарии излишни! – резко парировал шеф и продолжил в обычной манере: – Итак, Джонни – как и ты, – коллекционер оружия. Он опубликовал несколько богато иллюстрированных фолиантов. Запомни: у него своя целенаправленная миссия. Тебе ничего не нужно предпринимать, кроме как играть самого себя – до мозга костей немца,