Дом, который построил Свифт (киносценарий) - Григорий Горин

Доктор изучающе посмотрел на Глюма. Тот в ответ посмотрел спокойно и печально. Доктор не выдержал взгляда.

Доктор. К сожалению, это невозможно.

Глюм. Почему?

Доктор. Я не испытываю к вам никакой вражды, и вообще я против дуэлей.

Глюм. Это не дуэль, а турнир. Здесь торжествует смелость и ловкость. Вы видите, как народ жаждет поединка. Люди соскучились по мужественным бойцам. Нам нужны герои. Ну?! Смелее, сэр Ланцелот.,

Доктор. Я доктор. Доктор Симпсон.

Глюм (зло). Я не люблю глупых шуток! Можно сказать, что я сумасшедший, а вы доктор, но я встану на ходули, а вы наденете шлем — и великан с Ланцелотом сойдутся в схватке.

Доктор. Проводите его, Патрик.

Глюм. Трус! Будете хвастать в пивных прошлыми победами, а когда настал миг проверить себя — в кусты? О Англия, у тебя не осталось героев!

Патрик. Пойдем, пойдем… Набрался, приятель.

Глюм (свирепо). Ну нет! Если ваша рука разучилась владеть мечом, то моя — не дрогнет… (Рванулся к доспехам и, прежде чем доктор смог ему помешать, выхватил меч.) Я сниму грех с вашей души. Вам останутся только аплодисменты! (Распахнул дверь и закричал.) Да здравствует бесстрашный Ланцелот! (Вонзил меч себе в грудь.)

Доктор. Что мы натворили, Патрик?!

Патрик. Успокойтесь, доктор, успокойтесь… Это несчастный случай.

Доктор оттолкнул дворецкого, бросился к дверям. Ему навстречу ворвалась ликующая толпа горожан. Толпа подхватила его, начала подкидывать вверх, восторженно крича: «Да здравствует смелый Ланцелот!», «Слава герою!» Гремела песня:

Как хорошо, что стали вновьтурниры воскрешать.Пускай рекой польется кровь.Пусть кости затрещат!

Пусть череп лопнет пополамИ полетят мозги!Ведь надо же когда-то намИх показать другим!

Да здравствуют наши традиции —Сражаться при всей амуниции!

5. ВСЕ ЭТО — ТЕАТР

По коридорам огромного дома Свифта быстро шли доктор и судья Бигс — толстый мужчина в парике и мантии. За ними два огромных констебля буквально волокли за шиворот Патрика. Патрик хныкал и упирался.

Увидев вошедших, Ванесса нахмурила брови. Свифт оставался, как всегда, безучастным.

— Ваше преподобие, — громко произнес доктор, — у нас сообщение чрезвычайной важности!

Констебли внесли Патрика, швырнули на пол.

— Что все это значит? — зло спросила Ванесса. — Почему здесь судья и констебли? Это частный дом!

— Извините, сестра, — сухо перебил судья. — Когда в частный дом проникают мошенники, то вслед за ними рано или поздно приходит закон!

Он пригласил жестом взглянуть в окно. Там стоял большой полицейский фургон, обтянутый мешковиной. Констебли вталкивали в него «гостей» декана, среди которых были лилипут Рельб, великан Глюм, Некто…

— Какая жестокость! — воскликнула Ванесса. — Доктор, как вы можете позволить, чтобы наших пациентов…

— Это актеры, сударыня! — с улыбкой перебил ее доктор. — Обыкновенные бродячие актеры. И они будут наказаны.

— Вот, уважаемый декан, как злодеи воспользовались вашим гуманным завещанием, — пояснил судья. — Вы думали облегчить жизнь несчастным, а пригрели шарлатанов. — Он подошел к Патрику: — Ну, мошенник, рассказывай хозяину, как его обманули.

Свифт повернул голову, с интересом посмотрел на Патрика. Патрик сделал несколько шагов и рухнул перед деканом на колени:

— Простите, сэр! Я хотел только добра… Не думал, что ace так получится… Всему виной ваше завещание. Когда вы его написали, я подумал: «А что ж будет, если к нам в дом и вправду начнут стекаться ненормальные? Ведь мы лакеи, а не санитары, и у нас есть нервы!» А тут как раз в Дублине и появился этот бродячий театр. Я пришел к ним, говорю: «Джентльмены, есть неплохая работа! Вы поселяетесь в доме мистера Свифта, мы вас кормим-поим, а вы за это… тихо валяете дурака!» О, простите, сэр! Я имел в виду, чтоб они изображали разных смешных героев, которых вы, сэр, насочиняли…

— Какая низость! — патетически воскликнул судья.

— Ну что вы, сэр… — продолжал бормотать Патрик. — Я знал, что декан не рассердится. Он сам всегда любил такие шутки. — Патрик повернулся к декану, как бы ища подтверждения. Свифт почему-то посмотрел на потолок и начал его изучать. — Вот! — обрадованно констатировал Патрик. — И поначалу все шло очень хорошо… Забавно! Кто прикинется лилипутиком, кто — великаном… Лошадки паслись! Все по-доброму… Но потом эти мерзавцы увлеклись. Стали топить друг друга в чашках, полилась кровь…

— Они взбудоражили весь город! — заметил судья, обращаясь к доктору. — Эпидемия безумия!

— Актеры, сэр! — вздохнул Патрик, кивнув в сторону окна. — Импровизация, страсти… Каждый в душе — Гамлет!

— Что будет с этими людьми? — тихо спросила Ванесса, разглядывая стоявший там фургон.

— Посидят в тюрьме! — с улыбкой сообщил судья. — У нас прекрасное помещение для искусства подобного рода. — Он засмеялся и подмигнул доктору. Тот в ответ вежливо улыбнулся.

— Но ведь я чистосердечно признался, — заканючил Патрик.

— Не волнуйтесь, Патрик, — решительно сказала Ванесса, — Вы вообще ни при чем. За все, что происходит в этом доме, отвечает домоправительница.

— Рад этому заявлению, — сказал судья. — Итак, мисс Ванесса, вы признаетесь, что тоже участвовали в обмане?

— Я выполняла волю декана! — сказала Ванесса. — И не брошу гостей, кем бы они ни были… Можете меня арестовать!

— Мы подумаем над этим! — строго сказал судья. — А пока должен сообщить, что Опекунский совет отстраняет вас от всех обязанностей по уходу за деканом Свифтом. Вы уволены! Потрудитесь передать ключи новой домоправительнице!

Открылась дверь. В кабинет вошла Эстэр Джонсон. Она была одета в темное платье сестры милосердия, волосы аккуратно причесаны, глаза смотрели холодно и строго.

— Мисс Эстэр Джонсон, — представил судья доктору.

— Мы знакомы с доктором, — сухо заметила Эстэр. — Правда, он принимал меня за помешанную…

— Скорее уж за актрису, — смутился доктор.

— Зато я никогда не заблуждалась на ваш счет, мисс Джонсон, — заметила Ванесса. — Для актрисы у вас слишком мало таланта, для безумной — искренности чувств. Впрочем, я рада, что Опекунский совет выбрал вас. Надеюсь, то время, пока вы бродили здесь и подслушивали под окнами, скажется на вас благотворно.

— Мне жаль, что я вытесняю вас, сестра, — с улыбкой сказала Эстэр. — Но главное, чтоб декан был здоров и окружен заботой. Не так ли?

— Разумеется, мисс Джонсон. — Ванесса старалась быть любезной. Это ей удавалось с большим трудом. — Но у меня к вам просьба; не вешайте здесь занавески с цветочками. Декан вам не сделает замечания, но будет страдать. Он не переносит пошлость.

— Хорошо, сестра, — с той же любезностью ответила Эстэр. — Но эти шторы сниму немедленно. Они слишком мрачны и унылы, хотя и соответствуют последней моде, сестра…

— Вы сделаете мне большое одолжение, мисс Джонсон, если перестанете меня именовать сестрой. Я уволена! Теперь я для всех просто мисс Ванесса или, еще короче, — мисс.

— Хорошо, мисс!

Доктор и судья с любопытством наблюдали за этой вежливой перебранкой. Свифт смотрел куда-то отсутствующим взглядом и, казалось, ничего не слышал.

Ванесса отцепила от пояса связку ключей, протянула мисс Джонсон:

— Прошу вас! Этот — от комнаты, этот — от кухни. Здесь ключи от книжных шкафов. Пожалуйста, к бюро, мисс Джонсон. Я покажу, как должны лежать бумаги. Декан любит, чтоб они лежали вот в таком порядке. Надеюсь, здесь ничего не пропадет и не затеряется? Впрочем, от этих бумаг я вас избавлю. — Ванесса взяла пачку писем. — Это моя личная переписка с деканом. Я могу взять эти письма?

— Разумеется, мисс. Я не думаю, что исследователям жизни и творчества декана это будет интересно, — улыбнулась Эстэр.

— Очень верное замечание, сестра. Вас не обижает, что я вас так называю? Так вот, мисс Джонсон, я считаю, что вы абсолютно правы, и немедленно сожгу эти никому не нужные листочки.

Ванесса с пачкой писем решительно направилась к камину. Доктор поморщился:

— Может быть, не сейчас, мисс Ванесса? Это может травмировать декана.

— О, что вы, доктор! — Ванесса швырнула письма в огонь. — Декана это ничуть не волнует! — Она повернула заплаканное лицо к Свифту. — Я не ошиблась, ваше преподобие? А может быть, вас вообще радует приход этой женщины? Почему вы молчите?

— Но он всегда молчит, — растерянно пробормотал доктор.

— Для вас, доктор! — зло сказала Ванесса и вышла из кабинета.

Доктор в недоумении повернулся к судье: