Фермент М - М Емцев

- У меня дома ничего нет.

- Ну, так, значит, в институте. Где-то он должен быть, раз ты его взял.

- Ладно. Проверю. Как твои дела?

- Неплохо. Загляни завтра к Тукину часам к двенадцати. Есть кое-что интересное.

Палеонтологический атлас я нашел в одном из ящиков письменного стола и на другой день принес его Диме. Вырванные из атласа страницы пришлось вклеить обратно. У меня на стене остался только один эстамп - бледные медузы в красной воде.

- Ты болен? - спросил меня Дима.

- Нет, просто устал. Много работы и... устал.

- А-а, - сказал Дима. - Так вот, сейчас пойдем к Тукину, и ты познакомишься с кое-какими интересными вещами. Это тебя развеселит.

- Пойдем, - сказал я.

Мне было совершенно все равно. Идти. Смотреть. Стоять. Лежать. Бежать.

Я был подавлен.

Тукин сиял. Голубенькие глазки весело поблескивали за толстыми стеклами очков.

- Необыкновенно, - твердил он, - необыкновенно.

- Что, собственно, необыкновенно? - Мне действовало на нервы его веселье.

- Он не понимает? - Тукин удивленно посмотрел на Диму.

- Он не знает, - сказал Дима, - он отстал, и ему нужно объяснить. Он был болен. Он устал. Ему скучно.

- Мне не скучно, - сказал я.

- Ну, так грустно.

- И не грустно.

- Тем более тебе нужно выслушать все об ископаемом ферменте.

Они сели передо мной и запели. Они здорово спелись за то время, пока я маялся с двойником. Как говорится, нашли общий язык.

Заметив, что теоретические рассуждения до меня не доходят, они смолкли и потащили меня смотреть какую-то мышь. Я удивлялся, отчего они со мной так цацкались и носились, пока Дима мне все не объяснил. Он сказал, что я считаюсь инициатором данной работы и буду их соавтором. Я заметил, что кроме меня у них будет еще один соавтор, но они не поняли, а объяснять мне не хотелось.

Они показали свою мышь. Более скучного создания я уже давно не видел. Она даже хвостом не шевелила.

- По-моему, она уже перешла в лучший мир. Туда, где опыты с мышами не ставят, - заметил я.

- Эх ты! Она находится под действием фермента. У нее разобщены вторая и первая сигнальные системы.

- Да? Мне кажется, подобная разобщенность ей не на пользу.

Они сказали, что я ничего не понимаю, и потащили меня прочь от своей полусдохшей мыши. По дороге они сообщили, что у них есть еще несколько кроликов, кошка и собака. Это они называли своей экспериментальной базой, которую им удалось организовать в последнее время. Я заявил им, что если тонус их базы такой же, как у мыши, то мне лучше не смотреть. Здесь мнения моих учителей разделились. Тукин полагал, что я должен посмотреть на собаку, если не на кошку. В этом случае, заметил он, до меня быстрее дойдут объяснения. Дима же считал достаточным устное сообщение. Он выразил ту точку зрения, что до меня вряд ли дойдут любые объяснения и посему не стоит тратить время на дополнительные усилия.

Они вернули меня в кабинет, где и продолжили свои пространные объяснения. Многое из того, что они говорили, я уже знал, но сейчас все выглядело стройнее и эффектнее. Они создали свою теорию и в эту теорию втискивали все известное им о земле и жизци, невзирая на то что многим фактам при этом приходилось буквально сворачивать шею. О эти увлеченные барды науки!

Оказывается, наша земная кора представляет собой музей, где находятся памятники отдельных этапов эволюции.

Я сказал им, что я слышал об этом, и спросил, можно ли скелет рассматривать как памятник мертвецу.

- Не валяй дурака, - заметил Тукин, - слушай дальше.

Но Дима согласился, что поставленный мной вопрос правомерен, хотя содержащиеся в нем вульгаризация и упрощенчество заставляют отмести его как провокационный и неуместный.

Рассеянное органическое вещество, сказали они дальше, представляет собой преобразованные остатки когда-то живших на земле микро- и макроорганизмов. Это как бы химическое письмо, посланное в будущее. Оно (это письмо) содержит информацию о функциях и особенностях организма, благоденствовавшего миллионы лет назад.

Я заметил, что некоторые письма из-за плохого почерка прочесть невозможно. Они обычно остаются загадкой для адресата.

- Все это так. Но при определенном искусстве прочесть письмо из прошлого все же можно. Этим искусством в совершенстве владеют палеонтологи, палеоклиматологи и... судебные эксперты, - сказал Дима. - Особое внимание обычно обращают на вещества, которые являются главными в жизнедеятельности организмов. Такие вещества служат визитными карточками для их владельцев.

Например, ферменты. Известно, что это соединения, без которых немыслим обмен веществ в тканях организмов. Последнее время найдено и выделено много так называемых ископаемых ферментов. Они являются составной частью рассеянного органического вещества. Их можно обнаружить в глинах, песчаниках, древних морских осадках.

- Ну и что? - спросил я.

- А вот что, - сердито сказал Дима. - Если раньше, заполучив скелет динозавра, мы могли говорить о нем вообще, т. е. речь шла обычно о размерах, внешних очертаниях, местах обитания, способе добывания пищи и т. д., то сейчас ископаемые ферменты поднимают для нас завесу и над физиологией древних животных. Мы сможем описать предположительный механизм химических реакций, которые миллионы лет назад протекали в мышцах этих динозавров. Мы объясним всю динамику развития той или иной ветви эволюционного дерева. Причем объяснения эти пойдут уже на молекулярном уровне, т. е. на уровне самой высокой точности. Ведь в нашем распоряжении будут не только ферменты, но порфирины, нуклеиновые кислоты, ископаемые белки и многое другое. Тогда мы покажем, почему, каким образом и в результате какой физиологической деградации вымер тот или иной вид животных. А это даст нам очень многое. Мы узнаем ошибки природы, проникнем в химизм этих ошибок. Древо эволюции развивалось неравномерно. Почему засыхала та или иная ветвь? Какой химический механизм не сработал в борьбе за существование у могучих звероящеров прошлых эпох? Какая молекула сплоховала, а какая, наоборот, оказалась молодцом? Какой код, записанный в нуклеиновой кислоте, явился наиболее "живучим"? Это великие проблемы! Описанное в терминах молекулярной биохимии дрезо эволюции будет выглядеть совсем иначе, чем известное нам сегодня растение, которое раскинуло свои ветви на страницах современных учебников биологии. Из этого последуют богатые практические выводы о развитии органического мира в целом...

- Стоп, стоп! Убедил, потряс, покорил, - закричал я. - Но эта декларация касается того, что вы сможете. А что вы смогли?

- Расскажи ему, - сказал Дима. Он слегка запыхался от внезапно открывшихся грандиозных возможностей познания мира. Тукин добросовестно перенял эстафету.