Летчики на войне - Григорий Чечельницкий

— Вылетишь с комэском Суравешкиным в учебный воздушный бой, рассказывали сержанты, — машины одинаковые, те же «яки». Но твоя все внизу да внизу, а его — сверху. На встречных курсах не сойдешься, если командир этого не захочет. Такие фигуры разрисует, что завидно глядеть. Виртуоз, и только!

Очень хотелось этим сержантам летать так, как полковые «художники» своего дела.

— Не падать духом, ребята. Скоро сами станете мастерами, — слышали новички от них.

Часы, проведенные в воздухе с такими наставниками, не пропадали даром. В полку говорили: «Какой бы летчик ни попал в их руки, обязательно становится хорошим. Куда только девается слабина». Под слабиной подразумевали не только робость, но и самонадеянность.

Командиры учили истребителей стремительным атакам, искусству молниеносных решений, внушали молодым пилотам уверенность в своих силах, приучали действовать самостоятельно. Не скупились на похвалу, особенно за решительность и проявление инициативы. Еще недавно были ведомыми сержанты Тихонов, Кулик, Ратушный, Говоров, Оздоев и Фадеев. А в бой пошли ведущими.

Характерно, что перед началом наступательных действий войск фронта ни в одном из полков трехэскадрильного состава не ощущалось недостатка в кадрах. Наоборот, во многих был избыток летчиков, только не избыток «безлошадных» первых месяцев войны, а необходимый резерв.

По приказу Ставки в мае 1943 г. воздушной армии было придано крупное авиационное соединение — 1-й гвардейский истребительный авиакорпус (командир корпуса генерал Е. М. Белецкий). Самолеты Як-1, Як-7, Ла-5 корпуса приземлились на полевых аэродромах в районе Студенец, Паньково, Присады, Выползово, Орлик и сразу же приступили к делу. Подготовка к боям, по мнению командира, проходила нормально, на нее не жалели бензина даже тогда, когда создавался резерв заправок, необходимый для крупных операций. Учебных вылетов совершили столько же, сколько потом, в июле, боевых.

Приказ командующего Военно-Воздушными Силами Красной Армии о применении авиационных корпусов резерва Главного Командования был строг и категоричен: использовать лишь на направлениях главных ударов; не распылять сил корпусов на побочные второстепенные задачи; во время затишья тренировать молодой летный состав. Приказ выполнялся неукоснительно.

Воздушной армии придавался также 3-й штурмовой авиационный корпус под командованием генерал-майора авиации Михаила Иосифовича Горлаченко.

В составе 1-го гвардейского истребительного авиакорпуса находились 3-я гвардейская авиадивизия (командир полковник Валентин Петрович Ухов), 4-я гвардейская авиадивизия (командир полковник Владимир Алексеевич Китаев); в 3-м штурмовом авиакорпусе — 307-я штурмовая авиадивизия под командованием полковника Александра Владимировича Кожемякина и 308-я — под командованием полковника Григория Прокофьевича Турыкина.

В свою родную 225-ю штурмовую авиадивизию прибыл из глубокого тыла 810-й штурмовой авиаполк. Летчики одеты с иголочки, у них самолеты Ил-2 последнего выпуска. Легче и пружинистей стала походка у командира полка майора М. И. Сапогова — шагает по аэродрому, с трудом пряча улыбку. Одна только забота теперь у него: поскорей бы заполнить весь штат. Вот-вот начнется боевая страда.

Командирский глаз наметан. Вот в этом старшем лейтенанте, прибывшем на должность командира эскадрильи, чувствуется человек, знающий толк в летном деле. Он не со школьной скамьи, однако — из летного училища, где долгое время учил курсантов. Ему можно сказать напрямик:

— Пожалуй, вам, товарищ Резниченко, для начала лучше поработать заместителем у Рогачева.

Майор успел мысленно сравнить этих двух офицеров, равных по званию. Есть у Григория Рогачева, этого спокойного, неторопливого комэска, одно преимущество: уже не раз он выполнял со своей эскадрильей боевые задания, бывал с нею в переделках, находил выход из самых трудных положений.

В эскадрилье его любили не за удаль-лихость, как частенько бывает на фронте, а за простоту и сердечность, что ни в коем случае не исключало обязательных для командира всех качеств ведущего.

Даже любовь к стихам и та оборачивалась в его пользу. Он знал их множество, не стеснялся в подходящий момент прочесть несколько строк боевым друзьям.

Не случайно то один, то другой летчик, особенно из молодых, с чувством повторял любимое командиром четверостишие:

Кто, служа великим целям века,Жизнь свою всецело отдаетНа борьбу за брата человека,Только тот себя переживет.

— Согласны? — продолжает командир полка. — Поработайте немного заместителем. Это принесет вам, а главное — делу, пользу.

Иван Резниченко охотно соглашается с доводами командира, тем более что они совпадают с его мнением и желанием.

— Так и доложим полковнику Обухову, — делает вывод майор Сапогов. Командир полка размышляет:

«Значит, в этой эскадрилье решен кадровый вопрос. Во вторую Козловского. Он не раз отличался в боях. Летчики его уважают. Командир третьей эскадрильи Дятленко на своем месте. Вот о заместителе надо подумать».

Хорошие ребята прибыли из запасного полка. Любого из них даже сам Соляников, мастер штурмовок, согласится взять ведомым. Смущает только вид сержанта, докладывающего с юморком:

— Иван Максимча из Максимовки.

Сам как жердочка, словно месяц не подносил ложки ко рту.

«Положим, кирзы с голенищами раструбом заменим быстро, невероятные бриджи тоже, но куда худоба денется, как будет управлять самолетом?»

Будто разгадав, о чем думает командир, сержант высоко по-петушиному задрал голову и громко, не соразмеряя свой голос с относительной тишиной на аэродроме, крикнул:

— Я от природы такой, не беспокойтесь, товарищ майор, летаю как следует. Оставьте в полку!

Волнение сержанта трогает майора. Он уже готов закрыть глаза на неприглядный вид новичка, отбросить первое неблагоприятное впечатление, произведенное им, по-дружески сказать: «Не робей, парень, воюй на здоровье!»

Да, природа не наделила этого двадцатилетнего пилота-сержанта богатырским сложением, не отличался он стройностью и ловкостью, как другие его однополчане. Зато наградила другим. Вскоре во всей полноте раскрылись лучшие черты солдата — бойца, не знающего слов «трудно», «невозможно», готового сделать то, что требует самых невероятных усилий. Майор убедился в этом, когда начались боевые вылеты над орловской землей.

Заполнен штат летчиков и воздушных стрелков. По своим местам расставлены ведущие и ведомые. Учатся и тренируются. У командира полка есть все основания докладывать полковнику Обухову, а у замполита майора Дмитрия Васильевича Дрозда — начальнику политотдела о том, что личный состав готов к выполнению любой задачи. Штурмовики подобрались один к одному. В чью биографию ни загляни — страсть к авиации возобладала над остальными увлечениями еще в детстве, стала реальной действительностью на аэродроме аэроклуба.

Другие полки 225-й штурмовой авиадивизии — 825-й и 614-й — приводили себя в порядок в прифронтовой зоне. Только экипажи слетали на завод и доставили оттуда нужное количество двухместных «илов».

Штурмовики шлифовали боевое мастерство. Бывалые летчики все чаще задумывались над многими своими наблюдениями. «Как исключить потери от огня зенитной артиллерии или, во всяком случае, добиться их уменьшения? Перестать бы держаться, как слепой за поводыря, только самых заметных ориентиров на пути к цели вроде железных дорог и крупных населенных пунктов, где подстерегают вражеские зенитки, избирать маршрут посложнее, но безопаснее».

В полках задавали тон авиаторы ищущие, инициативные, восстававшие против шаблона, неотвратимости потерь, ратовавшие за маневр, за тактическую грамотность каждого летчика, за его мастерство.

Много воды утекло с тех пор, как полки 284-й бомбардировочной дивизии вошли в состав воздушной армии и экипажи бомбардировщиков Пе-2 по приказу командующего генерала Пятыхина впервые направились в район Землянска. Тогда, впрочем, вылетали и другие самолеты — ночники. Два полка, вооруженные ими, ежедневно выполняли боевые задания.

Теперь 284-я авиадивизия реорганизовалась в ночную бомбардировочную и в нее влились еще три полка — 638, 640 и 701-й. Такие изменения были продиктованы условиями и характером предстоящих операций на фронте.

С начала мая 1943 г. 284-й авиадивизией командовал майор Григорий Прокофъевич Покоевой (в июле его сменил полковник Иван Андреевич Трушкин), заместителем по политчасти — начальником политотдела дивизии стал вместо старшего батальонного комиссара Тарасова подполковник Александр Николаевич Калинин.

Обновилась дивизия, обновился и летный состав. Но боевые традиции жили в делах экипажей, осваивавших По-2 — этот неказистый с виду, маленький, но с большими возможностями самолет. На фоне новых боевых успехов Федора Савицкого, Гордея Голоцвана, Василия Малеванного, Аркадия Антиполихина, Моисея Амстибовского, Георгия Рылева, Владимира Шаляпина не меркла слава ветеранов, завоеванная в прошлогодних боях. Жила светлая память о коммунисте Артюше Огонджаняне, повторившем над Землянском подвиг Гастелло.