Голос наших теней - Илона Игоревна Гоменюк

меня таким душевным монологом Джеймса. Мне были приятны его слова, и я с превеликим удовольствием принял его извинения.

— И ты меня прости, ведь я повёл себя отвратительно, наговорил много лишнего, а потом долго жалел об этом.

— Нет, что ты! Я прекрасно тебя понимаю, ты высказал мне всю правду, а это даже похвально, ведь обычно люди предпочитают говорить обо мне за спиной.

— Поверь, я не такой!

— Я знаю, поэтому и хочу сохранить с тобой приятельские отношения. И раз уж мы снова друзья, давай-ка закрепим долгожданное примирение. Предлагаю всем вместе пойти в наш кафетерий и съесть по паре шоколадных эклеров. Что скажешь?

— Даже не знаю. А разве никому из вас не надо на занятия? — удивлённо спросил я, пытаясь приподняться с кровати.

— Билли со вчерашнего на больничном, слегка простудился, а нам с Аникой в университет только к шести, всю неделю будем заниматься в вечернюю смену.

— Чего так?

— Сам удивляюсь! Говорят, мол, студентов слишком много, преподаватели не успевают готовить материалы. Ну так что?

Все события, будто сами подталкивали меня согласиться. Я понимал, что боль в спине станет вполне уважительной причиной для того, чтобы на весь день остаться дома, но шоколадные эклеры напрочь засели в моей голове. Я так давно не ел их, что на кончике языка уже чувствовал слегка приторный, сладкий вкус, который был вызван моими фантазиями.

— Так уж и быть, пойдём! — без раздумий согласился я и с улыбкой посмотрел на Джеймса.

— Тогда я пойду предупрежу ребят. Начинай сборы! — Он начал шарить обеими руками в карманах своего пальто, а затем добавил, уже направляясь к двери, — И кстати, обязательно зайдём в медпункт, возьмём для тебя согревающую мазь!

— Спасибо тебе за заботу!

С каждым днём погода становилась всё более и более холодной, мы приближались к глубокой осени, которую я с детства не любил. Несмотря на физический дискомфорт, я чувствовал себя более чем хорошо. В моей душе, будто заново поселилась гармония и я до конца не мог понять с чем же это всё-таки связано. Аника улыбалась всю дорогу, пока мы не дошли до кафетерия, Билли шутил без остановок, рассказывал истории о своих частых побегах из дома, а мы с Джеймсом внимательно его слушали и пытались развить философскую тему о вечной проблеме отцов и детей. Впервые за всё это время я был в кафетерии, который находился на первом этаже двухэтажного здания, прилегающего к нашему общежитию. Здесь было уютно и пахло домашней едой. Атмосфера была довольно приятной. Круглые деревянные столики стояли в два ряда, а лампа с мягким жёлтым светом висела над каждым из них. Стены были выкрашены в нежно-голубой цвет, а пол был таким же белым, как и потолок. Мы уселись на невысокие стулья в углу помещения, а Джеймс подошёл к холодильнику, рядом с которым стояла повариха. Даже не знаю, что он говорил ей, но глядя на её улыбку, я понимал, что ему здесь рады. Спустя пять минут он принёс нам поднос со свежими эклерами и яблочным соком. Мы пожелали друг другу приятного аппетита и объявили наше заседание друзей открытым. Никто из нас не глядел на настенные часы, висевшие неподалёку. Мы совершенно не следили за временем, но оно заметно пробегало. За окном начинало темнеть, соседние столики пустели, затем опять заполнялись студентами, на которых мы едва обращали внимание. Мы шутили и смеялись, рассказывали истории из детства, и казалось, будто мы тысячу лет знакомы друг с другом. Я объелся эклеров так, что в ближайшие годы даже смотреть на них не захочу. Любимое лакомство стало противным не только для меня, но и для ребят. Не помню уже о какой теме мы говорили, но последняя фраза Билли была действительно смешной. Я стал заливаться смехом, закрывая при этом глаза. Наверное, нас спасал лишь небывалый авторитет Джеймса, ведь если бы не он, повариха давно бы выгнала нас отсюда. Я начал приходить в себя и вытирать слёзы от смеха тыльной стороной своей ладони. Взгляд невольно упал на девушку, сидящую за столиком напротив нашего, и я смутился. Это была та самая незнакомка из библиотеки, которую я видел неделю назад. Я узнал её по длинным чёрным волосам и чёрному платью. Сейчас оно было другим, более коротким и пышным. При виде неё мне становилось не до смеха. Черты её лица были мягкими: изящный разрез карих глаз, чёрные широкие брови, тонкая переносица с небольшой горбинкой, ровный контур губ. Её кожа была слишком бледной, от этого создавалось ощущение того, будто ей нездоровится. Она сидела в гордом одиночестве и ела какой-то зелёный салат, а взгляд её был устремлён в одну точку. Она была безумно красива, но в то же время устрашала. Я и думать забыл, где и с кем сейчас нахожусь, но голос Джеймса вернул меня в сознание.

— Кристофер, ты бы видел сейчас своё лицо! Ты будто приведение увидел.

— Да, я тоже обратила внимание, что он перестал смеяться, — взволновавшись добавила Аника и посмотрела на Билли, — Правда?

— Правда! — Билли отхлебнул из своего стакана и обернулся назад.

Ребята сделали тоже самое и увидев сидящую неподалёку брюнетку, резко поменялись в лице.

— Нет, даже не думай смотреть в ту сторону!

— Кто это? — обратился я к ним, — Я уже второй раз вижу её.

— О, Кристофер, тебе не следует смотреть в ту сторону, ведь никто не знает, чего ждать от этой сумасшедшей. — Неодобрительно и как-то уклончиво произнёс Джеймс.

— Сумасшедшей?

— Это Марта Лоренс, — добавила Аника и потянулась ко мне, как бы переходя на шёпот, — Поговаривают, что она чокнутая! Мы знаем её давно, она, как и мы учится здесь уже третий год, так вот за это время, никто с ней толком и не разговаривал. Она будто боится живых людей, ходит всегда в чёрном, что-то шепчет себе под нос, да и вообще ведёт себя очень странно.

— Мне кажется, у неё психические отклонения. — Язвительно сказал мне Билли.

— Но как же тогда она здесь учится, если совсем не дружит с мозгами?

— Не знаем, наверно гипнотизирует всех своим взглядом, — Иронично произнёс Джеймс, и мы все слегка на неё покосились.

Доев свой салат, она сдвинула тарелку на край стола, затем встала, положила учебники, лежащие рядом, в свою сумку и направилась в сторону выхода, так и не посмотрев в нашу сторону.

— Она довольно красива! — Произнёс я, провожая её взглядом.

— Не смеши, она тот ещё экземпляр! Советуем тебе никогда не иметь с ней ничего общего, — Настойчиво