Она - Славицка Милена

Джо говорит вежливо, но голос его звучит дерзко и весело. Он объясняет, что в Индии биде нет, уборных тоже нет, он просто не мог понять, что это такое. Смуглый согласно кивает, говорит, что ему так посоветовали, что Джо ему так посоветовал, когда он не знал, куда бежать, смуглый показывает на Джо, мол, это он ему посоветовал биде. Джо будто не слышит, лишь ухмыляется уголком рта и продолжает, грассируя, вежливо извиняться по-французски:

— Je suis désolé, les dames sont certainement généreux[8], — кланяется он во все стороны всем присутствующим здесь дамам.

— Барышень шампанским угостите, — перебивает мадам. Она уже не кричит и разговаривает вполне любезно. — У нас барышни к такому не привыкшие.

Голос ее сочится медом.

— А теперь прошу всех в гостиную, — она элегантно взмахивает рукой в сторону двери, на ее запястье звенят браслеты.

— Нет, не ты. Ты здесь останешься убирать, — останавливает она Мини решительной рукой, хотя бедняжка уже шагнула за порог.

Мадам бросает взгляд на Джо и говорит ему твердо:

— Très bien, monsieur[9]. А также щедрые чаевые для нашей горничной, — и показывает на Мини.

Мини никак не ожидала, что мадам проявит заботу о ней, о ее чаевых, назовет ее горничной. Не такая уж она и плохая, думает Мини и благодарит Гамильтон от всего сердца, целует ее руку и даже не догадывается, что никаких чаевых она не увидит. Мини хочет поцеловать руку и Джо, но не смеет, она делает реверанс и смотрит на него с благодарностью.

Джо скользит по ней взглядом, не замечая, глаза у него — будто стеклянные. Он вынимает деньги и говорит:

— Вот, это для горничной, — и протягивает деньги Гамильтон.

Она их пересчитывает, сует в карман. И только все вздыхают с облегчением по поводу столь славного завершения событий, как мадам театрально воздевает руки, встает в третью позицию allongé[10] и с глубоким чувством для пущего драматического эффекта восклицает:

— Само-то ведь оно не утечет!

И, театрально вытащив кружевной платочек, прижимает его к носу.

Смуглый от испуга едва не лишается чувств. Прислонясь к стене, он глубоко дышит. Джо на мгновенье замирает в легком поклоне, такой неожиданный поворот событий и его не оставляет равнодушным. Он снова извиняется, повторяя, какой это конфуз, но, поверьте, без всякого умысла, с каждым может случиться, все мы люди, какая отличная идея перейти в гостиную и промочить горло, барышням, конечно, шампанского, как и обещал, потом, наконец, он поймет, к чему была эта драматическая сцена, и сунет Гамильтон еще пару монет. Проходя мимо Жермен, он быстро, по-змеиному, покажет ей кончик языка и кивнет, чтоб она шла следом. Та кокетливо прищурится и босиком бросится за ним. Но, опомнившись, взвизгнет:

— Да я ж без туфель! Мои шлепки! Ну, живо!

Мини быстро скидывает атласные шлепанцы, отдает Жермен и провожает взглядом повеселевшее общество. Жермен исчезает в повороте винтовой лестницы, покачивая бедрами и надеясь заработать рюмку перно, Джо идет за ней следом и гладит ее по заду, тот самый Джо, который думает, что он особенный, тот самый Джо на Мини даже не обернется, не кивнет ей в знак благодарности. Вместо него обернется Жермен и крикнет:

— Ma chère, je ne vous envie pas[11]! — и пошлет ей воздушный поцелуй.

Мини отдергивает клеенчатую занавеску, чтобы со шваброй и ведром подобраться к биде. Она притискивает ведро к биде, зажимает нос и погружает в грязную воду совок на короткой ручке. И тут в голове у нее мелькнет… где же Джоли куда делся неужели она его прогнала… Мини оглядывается кругом. Но Джоли и след простыл, такие запахи ему не по нраву.

Из стены торчит кран. Мини открывает воду, струя бьется о дно умывальника, вода брызжет во все стороны. Мини подставляет под ледяную струю руки в царапинах, трет их щеткой до крови… вот руки сейчас помою и попробую открыть это окно задвижка на нем тугая и высоко по стене не доползу я ж не клоп так я шваброй они там все теперь внизу а я собью задвижку… решает Мини. Она ставит табурет, влезает на него и принимается колотить ручкой швабры по задвижке… там в садике наверняка очень-очень красиво… подбадривает она себя.

Наверное, сама святая Жермен водила рукой местного маляра и таким чудесным образом ее направляла, что этот маляр покрыл лаком не только рамы, но все петли и задвижки на этом окне. И открыть его уже никому не под силу. К тому же выходит окно не в сад, а во двор, где стоит Джо со стеклянным глазом и половина мира для него непроницаема.

ЖЕНА

«Я люблю только свою собственную жену», — меланхолично заявил трубач.

Лучи утреннего солнца пробиваются сквозь зеленые полотняные жалюзи, опущенные между оконными рамами, и падают на кровать супругов Клима. Сам Клима спит, окруженный сосновым полумраком, и громко сопит. Камила в ночной рубашке сидит на кровати и старательно, высунув кончик языка, записывает свой сон. «Брожу по извилистым улочкам, — кончик языка скользит по верхней губе, — выхожу на площадь и вижу, что здесь вот-вот начнется представление, но какое — не знаю. Спрашиваю: „Что будут показывать?“ — и удивляюсь тому, какой у меня слабый и детский голос. Я стою в арке на краю площади перед магазином кляпов и ничуть не удивляюсь, что на площади продают кляпы. Внезапно площадь исчезает, вместо нее появляется амфитеатр. Собираются зрители в греческих тогах и рассаживаются на каменных ступенях. Подхожу ближе и вижу, что это не амфитеатр, а Национальный театр. На женщинах вместо греческих тог — вечерние туалеты. Я показываю свой билет, люди встают, складывают сиденья, обитые красным бархатом, и лукаво усмехаются. Вдруг слышу — контролерша кричит: „Вам не сюда! У вас ложа! Идите по лестнице на второй этаж!“ Сижу в ложе рядом с Климой. Он протягивает мне программку. Название оперы в ней не указано, но я понимаю, что опера мне известна и даже очень хорошо известна. Чтобы развеять свои сомнения, читаю либретто. Дело происходит в Испании. Донна Эльвира ждет ребенка от дона Родригеса и мечтает о замужестве. Но дон Родригес любит свою жену и не хочет жениться на донне Эльвире. Путешественник Гильдеберт заботится о молоденькой сиротке Мирабель, несмотря на то что когда-то ее отец засадил Гильдеберта в тюрьму. Американец Альфонсо — умный и рассудительный человек и очень хорошо понимает испанцев. Доктор Альварес Кастильони горячо сочувствует любовным чаяниям испанцев и испанок. Оба джентльмена сильно озадачены смертью Эльвиры, которая по ошибке приняла яд, предназначенный для путешественника Гильдеберта. Мудрый Альфонсо и доктор Альварес Кастильони идут по тополиной аллее и поют дуэтом „Это чудесным вечер, это чудесная ночь“. Им навстречу выбегает красавица Инес, она жена всем известного американца Альфонсо. На руках у нее дитя, но это ребенок не Альфонсо, а доктора Альвареса Кастильони. Опера начинается. Свет в зрительном зале гаснет, поднимается занавес, на сцену выходят оперные певцы, но не поют. Они ходят по сцене, размахивают руками и декламируют. Действие затягивается, я начинаю путаться, кто кого любит и у кого чей ребенок. Мне становится скучно. Я смотрю на Климу. Он смотрит в бинокль. Сначала я решаю, он увлечен оперой, но потом догадываюсь, что он разглядывает женщину в ложе напротив. Я плачу, слезы капают мне на платье. Вспоминаю, что платье взято напрокат. Пытаюсь стереть мокрые пятна носовым платком, но платок все только размазывает. Выбегаю из ложи, хочу замыть платье в туалете. Бегаю по фойе, но не могу найти ни одного туалета. Повсюду только мужские, и никого нет, кого бы спросить. Мечусь в грязном платье по красным ковровым дорожкам, бегаю по коридорам театра и вдруг оказываюсь за кулисами. И не могу понять — как. Здесь темно и кроме коробок с париками и масками больше ничего нет».