Марш обреченных (СИ) - Злобин Михаил

Не дождавшись от меня ответа, Одион Адамастро порывисто вскочил на ноги и исполнил замысловатый фортель руками. Оба камня на его перстнях засветились, порождая небольшую энергетическую проекцию. А уже через мгновение на кончиках пальцев мужчины заплясали языки настоящего пламени. По идее, Ризант должен был испугаться такой демонстрации силы. Но Александр Горюнов видел подобное представление впервые. И у меня от этого зрелища челюсть отвалилась до самой груди. Так вот ты какая, магия?

— Приветствуй меня, как подобает, или пеняй на себя! — пророкотал глава рода, которому, почему-то было важно добиться от сына не просто послушания, а раболепного подчинения…

— Ризант нор Адамастро первый приветствует тебя, мой экселенс, — упрямо повторил я, изобразив точно такой же полупоклон, как и минутой ранее.

И с Одиона внезапно слетела вся напускная враждебность. Складки на его переносице разгладились, а взгляд сделался спокойным и изучающим.

— Не верю своим глазам. Неужели мой первенец к двадцатой весне отыскал собственную гордость? — изрек маг, стряхивая с голой руки огонь и опускаясь обратно в кресло.

— Скажем так, вчерашняя попойка мне на многое открыла глаза, отец, — неумело подыграл я местной вычурной манере изъясняться.

— Хочешь меня уверить, что ты свернул с пути саморазрушения? — не скрывая скепсиса хмыкнул мужчина. — Свежо предание, да верится с трудом…

Я безразлично пожал плечами, показывая, что не ставлю перед собой цели убеждать собеседника в чем-либо. И это, кажется, в очередной раз искренне удивило главу дома.

— Такие слова требуется доказывать поступками, а не пустым сотрясанием воздуха, сын, — продолжил давить старший Адамастро. — Я уже неоднократно становился жертвой твоих обещаний. И вчера, когда тебя бесчувственного снова принесли к порогу, моё терпение иссякло.

— К чему ты меня подталкиваешь, экселенс? — замер я в тревожном ожидании.

— Тебе предстоит обелить своё имя, Ризант, — не стал Одион долго кружить вокруг да около. — И способ я вижу только один. Это служба на благо Патриархии!

Магистр вперился в меня тяжелым взглядом, который буквально говорил мне: «Ну, и что ты на это скажешь?» И я лихорадочно копался в ворохе воспоминаний молодого аристократа, по крупицам собирая информацию для ответа. Так-так-так, Южная Патриархия — это у нас местное государство. Одна из многих разрозненных держав, населенных людьми. Эм-м… откуда в моей голове взялся такой акцент именно на людях? Кем же еще ей быть… Ай, тьфу, потом разберусь! Не отвлекаться!

Шестеренки в черепушке скрипели так натужно, что в какой-то миг даже Одион Адамастро не выдержал и принялся нервно постукивать пальцами по лакированной столешнице. А я, наконец, пришел к определенному выводу. Правда, совсем неутешительному.

— Ты хочешь отправить меня на войну, отец? — подбавил я горечи в свой тон, рассчитывая этим пронять собеседника.

— Именно, Ризант, — непреклонно кивнул тот, не клюнув на мою уловку. — Только так я могу быть уверен, что ты действительно повзрослеешь. Или сгинешь, не справившись с тяготами ратной жизни. Поверь, лить слезы по тебе в таком случае никто не станет.

«Кроме Веды», — подумал я, с неприязнью отмечая, что старший Адамастро по большей части прав. По крайней мере в сознании парня я вот так с ходу не сыскал возражений на эту до обидного откровенную фразу. Дерьмище. Что ж за фрукт этот Риз, что его даже родной папаша собрался удавить⁈ Пусть и опосредованно, а не собственными руками…

— У меня будет время на подготовку? — закинул я новую удочку, проверяя степень решимости главы.

— Даже не пытайся оттягивать неизбежное, — раскусил меня мужчина. — Это окончательное решение, и оно не изменится. Ни через седмицу, ни через целую луну. У меня больше не осталось к тебе жалости.

— Но мне действительно нужно многому выучиться! — порывисто выкрикнул я. — У меня нет ни малейшего понятия о военном искусстве! Если я не постигну хотя бы азы, то бестолково погибну!

— Опыт — лучший наставник, — безжалостно парировал Одион.

— Мой экселенс, я не прошу многого! — мне пришлось унизительно прогнуть поясницу, чтобы придать своей просьбе большей искренности. — Я не смею отказываться от твоего повеления. И у меня нет умысла тянуть время. Я всего лишь хочу повысить свои шансы на выживание! Клянусь тебе, что ни капли вина не побывает на моем языке, покуда идет моя подготовка!

— Сегодня ты на удивление красноречив, Ризант, — подозрительно сощурился маг. — Я не узнаю тебя. Или ты снова засыпал за веко щепотку Ясности?

— Мой разум свободен от всякого дурмана! — категорично рубанул я ладонью по воздуху. — Разве что вчерашний хмель еще бродит где-то во мне.

Моя финальная откровенность, кажется, сумела немного растопить черствое сердце аристократа и развеять его недоверие. Он даже изобразил нечто похожее на кривую ухмылку.

— Я ничего не стану обещать тебе, — произнес собеседник. — И уж тем более ты не получишь от меня даже ломаного медяка. Несколько лет ты где-то находил деньги на выпивку и дорогостоящее зелье для озарённых. Отыщешь их и на сей раз, ежели они вправду тебе так нужны. Я всё сказал. Ступай!

Развернувшись на пятках, я выскочил из личного кабинета Одиона. Фух, кажется, я справился. Как минимум, меня не вышвырнут из безопасного убежища немедленно. А там, кто знает, быть может, глава смягчится, увидев, что его сын изменился? Ведь он, то есть я, теперь совсем другой человек. И уж таких загулов, как настоящий Ризант, устраивать точно не стану.

Уже подходя к лестнице, я вдруг поймал себя на мысли, что начинаю привыкать к своему новому телу и имени. Ну а чего? Кто еще может похвастаться тем, что выполняет работу для настоящего бога? Вот бы мои старые приятели с района удивились…

Глава 5

Хитроумная настольная клепсидра, показывающая течение времени, не успела наполнить и трети малого отрезка с той поры, как за Ризантом захлопнулась дверь. А в кабинете главы рода уже возник новый посетитель. Вернее будет сказать: «посетительница». Это была немолодая, но весьма привлекательная женщина, которая за минувшие годы сохранила не только гладкость своей алебастровой кожи, но и сберегла неукротимый пленительный огонь в глазах.

— Ты поговорил со своим сыном, мой экселенс? — нежно проворковала она, вплывая в помещение.

— Да, Илисия, мы уже побеседовали, — сухо ответил Одион, откладывая в сторону пергамент, который изучал.

— Отчего ж тогда ты не весел, моя любовь? — узкая дамская ладошка ласково погладила мужчину по плечу. — Разве не ты сам говорил, что в своем недостойном поведении Ризант перешел все допустимые границы?

— Да, я не отрицаю, но…

— О нет, мой экселенс, прошу, не произноси этого! Если этот пьяница и распутник вновь сыграл на твоей благосклонности и мягком сердце, то я…

— Не перебивай, когда я говорю, Илисия! — пристукнул по столу глава Адамастро и его супруга тотчас же покорно склонилась.

— Молю, не сердись, моя любовь, — произнесла она, — просто моё сердце плачет, когда я вижу, как бастард снова и снова обманывает твое доверие.

— Ризант… не… бастард! — глухо прорычал Одион, и камни на его перстнях угрожающе заискрились.

— Мой экселенс, я не желала тебя задеть своими словами! — не вняла весьма прозрачному предостережению аристократка. — Пусть он твой первенец и ты признал его сыном, однако это не меняет сути. Мы оба прекрасно знаем, кем была его мать. Презренная алавийка. Неблагодарная тварь, сбежавшая из твоего дома. Она точно так же пользовалась твоей милостью, как это делает сейчас порожденный ей полукровка! А едва ты станешь ему…

Рука главы семейства взвилась в воздух со скоростью атакующего коршуна, и меж стен кабинета заметалось эхо звучного шлепка. Женщина, которая не была озарённой, даже не успела осознать, что произошло. Только лишь когда щеку обожгло словно пламенем, она вскрикнула и испуганно отшатнулась от мужа, прижимая руки к лицу.