Марш обреченных (СИ) - Злобин Михаил

— Сизый, Лукаш! — расплылся я в насквозь фальшивой улыбке. — Как же давно я не видел ваши не осквернённые интеллектом лица! Даже немного жаль, что вереница этих счастливых дней подошла к конц… ух!

Мои словоизлияния прервал короткий удар, направленный в лицо. Вбитые во времена безбашенной молодости рефлексы сработали раньше мозга. Я вскинул локоть, защищая челюсть. Но тяжелый кулак всё равно приложил меня так мощно, что перед глазами целый фейерверк зажегся. Зрение на пару секунд подернулось, а рот наполнился металлическим привкусом крови. От волосатой и по-пролетарски могучей лапы Сизого я уже увернуться не успел. Он грубо схватил меня за шею и прижал к стенке.

Пальцы на автомате скользнули к поясу, где я по старой лихой традиции носил небольшой чехольчик с недешевой испанской «выкидушкой». Зная, что меня ищут, я не решился с ней расстаться даже надевая фрак. И, как оказалось, не напрасно! Ножик прыгнул в ладонь, словно родной. С задорным щелчком выскочило короткое лезвие. А в следующий миг бугай, держащий меня за горло, болезненно вскрикнул и отшатнулся назад, потрясая пострадавшей конечностью.

— Тв-в-варь! Он мне руку пропорол! — яростно взревел Сизый, глядя, как по его кисти струится тонкий ручеек темной крови и срывается маленькими каплями на светлую плитку пола.

— А не хрен культяпки распускать! — сплюнул я под ноги розовую слюну. — Это пока только предупреждение! Сунетесь ближе, оба на ремни пойдете, упыри!

В качестве подтверждения своих слов, я виртуозно завертел орудием, исполняя замысловатые финты. Нож крутанулся в моих пальцах почище пропеллера, сливаясь в сплошной серый диск. И парочка мордоворотов опасливо отступила еще на шаг, чтоб ненароком не получить полоску стали в филейную часть. Они знают, у меня духу хватит.

— Да ты, Маэстро, никак совсем обурел? — хмыкнул Лукаш, наблюдая за моими выкрутасами. — Уверен, что вывезешь?

С этими словами громила извлек из-под ремня прикрытый кожаной курткой пистолет и дернул затвор, посылая патрон в патронник. Я тотчас же ощутил себя бедуином, который размахивал саблей под дулом револьвера Индианы Джонса. И поскольку судьбу этого безымянного киногероя я повторять не хотел, мне пришлось поумерить пыл. А то черт знает этих отморозков. Я не большой специалист в огнестреле, чтобы отличить со стороны боевой ствол от травмата. Вдруг они меня прямо тут хлопнут?

— Спрячь перо, а то я нервный, могу и пальнуть, — приказал вооруженный амбал.

Я неохотно опустил руку с ножом, хотя совсем убирать его не рискнул.

— Хороший пёсик, — криво усмехнулся Лукаш, — а теперь вернемся к насущным вопросам. Вчера у тебя был крайний срок отдать бабло. Но ты, падла, загасился. И я вот никак не уразумею, ты настолько смелый или просто тупой? Иль ты Батю за распоследнего лоха принял и решил, будто его можно безнаказанно кинуть?

— Нет-нет, вы что, парни, я никогда так не думал! — отрицательно замотал я головой. — Какой же он 'распоследний, если есть еще вы двое…

Когда несоответствие между моим покладистым тоном и смыслом сказанного дошло до отморозков, их кустистые брови сомкнулись на переносице. На одутловатой морде Лукаша отчетливо проступило желание меня завалить. А тут еще и Сизый стал идеи подкидывать:

— Да чё ты с ним валандаешься? Прострели этой мрази грабли, чтоб он больше на пианине своей не играл и картишки в рукавах не прятал!

И к моему вящему ужасу физиономия его подельника приобрела пугающе-задумчивое выражение. Будто он всерьез размышлял над тем, а не спустить ли ему курок.

— Не вздумай! Подстрелишь меня, и я не смогу работать. Тогда точно ваш Батя ничего не получит! — чуть охрипшим голосом предостерег я вооруженного громилу.

— Ты и так уже просрал сроки… — равнодушно пожал плечами Лукаш.

— Сегодня всё отдам, — кисло выдавил я.

— Гонишь, шерсть, по глазам вижу, — не повёлся мордоворот.

— Нет, по чесноку говорю! Я уже почти всё собрал. Сегодня получу гонорар за выступление и как раз вся сумма будет! Просто небольшая накладка с датами вышла…

Разумеется, я безбожно врал. Плата за сегодняшний вечер не покроет и десятой части моего долга. Но сейчас это не имеет значения. Куда важнее было выторговать себе немного времени. А там уже обмозговать в спокойной обстановке, что мне делать дальше…

Верзилы задумчиво переглянулись. Я воочию увидел, как напряженный мыслительный процесс закипел в их шишковатых черепушках. Впрочем, не было похоже, что мои аргументы убедили оппонентов. Пальцы до хруста сжались на рукоятке ножа. Я уже готовился продавать свою жизнь так дорого, чтобы те, кто на неё посягнули, сто раз успели пожалеть. Но, к счастью, мне так и не довелось узнать, к каким именно выводам пришли мои нежеланные собеседники. Потому что меня спасло появление владельца ресторана, который неожиданно нагрянул в гримерку. Вытаращив глаза, он уставился на открывшуюся ему сцену, больше подходящую для криминального боевика. Я с подбитой губой и ножом в кулаке стою на прицеле у вооруженного пистолетом отморозка. Рядом трется порезанный Сизый. Под ногами щедро заляпанный кровью пол… Но смутило ли это хозяина? Ничуть. В своем заведении он обладал беспрецедентной властью. И крышу имел такую, что даже признанные и авторитетные каталы, типа Бати, не захотели бы с ним ссориться. Поэтому он бесстрашно наехал на наглецов, дерзнувших проникнуть в его ресторан:

— Вы что, совсем оборзели⁈ Эй ты, ну-ка, убери ствол, идиот!

— Да ладно тебе, Глебыч, я ж так… для проформы, — заметно стушевался Лукаш. — А то Маэстро по-хорошему говорить не хочет, сразу за пику хватается.

— И слышать ничего не желаю! Пош-ш-шли вон отсюда! Оба! И чтоб даже на пороге не появлялись! — натурально зарычал владелец.

Мордовороты подчинились, пусть и без особого энтузиазма.

— Последний шанс у тебя, Маэстро, — бросил мне на прощание Лукаш. — Не успеешь лавандос до полуночи принести, тыквой станешь. И даже не пытайся свинтить. Если мы тебя здесь достали, то ты от нас нигде не спрячешься.

— А за это, гниль, отвечать придется отдельно! — мстительно пообещал Сизый, тряся окровавленной рукой.

Парочка бугаев вразвалочку отчалила, оставив меня наедине с хозяином ресторана. И тот на удивление по-доброму отреагировал на всё произошедшее.

— Целый? — участливо поинтересовался он.

— Вроде того, — немногословно буркнул я.

— Играть сможешь, или мне юбиляру объявить, чтоб не ждал твоего выхода?

— Ну что вы, Дмитрий Глебович, как можно? У нас же уговор! Исполню всё в лучшем виде.

— Да ты в зеркало-то смотрелся, Сашок? Куда тебе на сцену?

Я осторожно пощупал распухшую после удара губу и тихо зашипел от боли.

— Фигня. Свет сделайте потише, и никто из гостей ничего не заметит.

— Ну ладно, как знаешь. Я заставлять не буду, но и отговаривать не стану, — с оттенком уважения кинул владелец. — Ты мне скажи, это, случайно, не батины холуи тебя прессовали?

— Угу… они самые.

— И во что проигрался? В блэк-джек небось?

— В покер. Только не проигрался, а с лишней картой в рукаве спалился, — тяжко вздохнул я.

— Ох, Сашок, не завидую, — сочувственно поморщился собеседник. — Как же тебя так угораздило?

— Удача наказала, — бессильно развел я руками. — Выигрыш уже на кармане лежал, а я пожадничал, захотел взять больше, чем мне надо было. Видели б вы, Дмитрий Глебович, эти обалдевшие лица, когда я второй пиковый туз на стол выложил. Первый, как оказалось, самому Бате в руку пришел.

— Ну и в опасную же историю ты влип, Горюнов… — неодобрительно поджал губы хозяин ресторана. — Так-то ты неплохой парень, да только сам же себя сомнительными авантюрами зарываешь. Ну вот куда тебя несёт постоянно, а? С твоим ли талантом шулерством заниматься⁈ Ты ж за фортепиано как садишься, так все рты раскрывают! Я сколько раз предлагал тебе в «Мятном ликёре» у меня играть на постоянной основе? Ну почему бы музыкой на жизнь не зарабатывать?

— Ой, да что мне той жизни осталось… — сокрушенно отмахнулся я. — Поздно нотации читать, Дмитрий Глебович, ничего они не изменят. Батя с меня не слезет. Поэтому после сегодняшнего мероприятия мне только два пути светит: либо в тюрьму, если повезет парочку этих чудил зарезать. Либо на кладбище, потому что уже они меня хлопнут. Третьего не дано.