Седьмой лимузин - Дональд Стэнвуд

Зазвонил телефон. Элио с непроницаемым видом снял трубку.

— Слушаю. — Затем долгая пауза. — Конечно, я ему передам.

Наши глаза встретились.

— Джилл?

— Внизу, в баре. Ей хочется с тобой встретиться.

Не надо было обладать драматургическим даром Ибсена или Стриндберга для того, чтобы объяснить причины, по которым потерпел крушение брак Чезале. Подобные истории каждый месяц печатаются на страницах «Семейного очага». Немолодой интеллектуал женится на юной скромнице. Проходит время — и она вылупляется из личинки; а его прежние приемы, его былой шарм остаются все теми же, разве что к ним добавляются возрастные заболевания. Рецепт против такого недуга печатают на той же странице, что и рецепт супа с тунцом.

А изменились ли за все эти годы мои собственные отношения с Джилл? Время от времени нам начинало так казаться. Исповедальный разговор на моей свадьбе, откровенность, подхлестнутая шампанским; пребывание вдвоем в больнице у постели Лоррен, когда она родила мертвого ребенка; этих двух женщин всегда что-то связывало. Обоюдная сердечность, когда они с Элио крестили Тэда.

Но мне никак не удавалось избавиться от ощущения, будто жизнь разносит нас с Джилл в разные стороны. Раздельное существование на Восточном и на Западном побережье, супружеская верность применительно к Элио и Лоррен, наконец, ужасные обстоятельства моего развода, — все это словно бы вступило в сговор друг с другом, чтобы разлучить нас. При всем при том я неизменно чувствовал себя в присутствии Джилл бойскаутом, больше всего на свете желающим заслужить еще один значок. И ее мнение значило для меня чрезвычайно много.

Даже в шуме и сумятице казино она привлекала к себе взгляды мужчин. Сидя в одиночестве за столиком, она вызывала уважительное восхищение. Смотреть смотри, но прикасаться не вздумай.

Достигнув сорокалетия, она стала выглядеть еще лучше. Возраст пошел ей на пользу, придав чертам отпечаток зрелости и глубины. Но когда я подошел к ней вплотную, а она поднялась и поцеловала меня в щеку, первоначальное впечатление несколько померкло. Темные тени лежали и в глазах, и под ними. И этот чуткий и несколько остекленевший взгляд, каким смотрит на вас Великая Печаль.

Она раскрыла золотой портсигар, достала сигарету, помахала ею в воздухе.

— О господи, Алан! — сколько же мы не виделись?

— Пятнадцать месяцев.

— Какая точность! — Она криво усмехнулась. — Вот что мне в тебе всегда нравилось.

Джилл заговорила беспорядочно, перескакивая с одной темы на другую. Как Фрэнсис? («Не одобряет моего приезда», — подумал, но не сказал я.) Как мне Сан-Диего? Не тоскую ли я по Лос-Анджелесу? (Он нравится мне с определенной дистанции. Как Везувий.) Как подвигается твоя работа? (Делаю ретроспективу машин «Толбот-Лардж» для «Машин и дорог».) Тебе надо поглядеть на Тэда, он уже перерос Элио, и в университете у него все в порядке, только мы по нему скучаем, он ведь так далеко. Господи, почему ему было не поступить в Колумбийский университет? Должно быть, дело в его новой девице…

Я взял ее руки в свои.

— Джилл, заткни фонтан. Прошу тебя. Ты ведь не затем меня сюда вызвала, чтобы говорить о пустяках. — Она не без труда восстановила дыхание.

— Прости, Алан. Ты и впрямь заслуживаешь большего. — Официантка приняла у нас заказ. Мы не произнесли ни слова, пока она не отошла от столика. Джилл раздавила сигарету в пепельнице.

— Выходит, ты его уже видел.

— Мельком.

— Ну, и что скажешь?

Голос ее прозвучал как-то странно, словно она ждала от меня медицинского диагноза.

— Не знаю, что именно тебе хочется услышать. Я бы сказал, что увиделся с человеком, которому страшно потерять жену.

В глубине казино один из игральных автоматов выплюнул порцию серебряных долларов. Они раскатились по полу. Пожилая дама в белых перчатках, опустившись на колени, принялась собирать монеты.

Джилл кивнула в ту сторону.

— Неужели ты веришь, что бывает счастливый конец?

— Теория вероятностей, к сожалению, гласит иное. Вот почему здешние хозяева извлекают такие барыши.

Официантка принесла мартини с водкой, светлое пиво «Хайнекен» и поднос с закусками, после чего удалилась.

— Ты ведь знаешь, как он тебя любит, — уверенно, хотя и не договорив до конца, сказал я.

Она переварила это замечание с явным равнодушием.

— Он что-то скрывает от меня, Алан.

— Он говорит, что никого себе не завел, если ты об этом.

— Это я понимаю. — Джилл с несколько виноватым видом отхлебнула мартини. — Прожив с ним столько лет, я научилась разбираться в симптомах. Мы с тобой здесь сейчас не из-за этого. — Она решилась сделать признание. — Алан, эту телеграмму отправила тебе я. И подписалась именем Элио. Ему не хотелось, чтобы ты приезжал.

Я попытался определить, стало ли мне из-за этого больно.

— Возможно, он прав. Меня это не касается.

— Нет, как ты не понимаешь! — Она помедлила, словно бы собираясь с духом. — Сразу за городом есть такой розовый коттедж, там живет гадалка. Можешь себе представить, что я к ней вчера ездила? А она сказала, что у меня непрерывная линия жизни. И что в будущем мне предстоят долгие счастливые годы. Я попыталась объяснить ей, что дело не во мне, а в моем муже. И узнала, что ему грозит огромная опасность. «Надо привезти его ко мне, — сказала гадалка. — Его или хотя бы отпечатки его пальцев. Я читаю по руке, а не по мыслям».

Джилл безрадостно хмыкнула.

— Смешно, правда? Что ж ты не смеешься.

Я ничего не ответил до тех пор, пока не увидел, что она вновь несколько собралась.

— И как давно ты в таких чувствах по поводу Элио?

— Да уже целую вечность! Хотя нет, это неправда. — Она выпрямилась, попробовала изъясняться яснее. — Примерно год назад, еще до того, как Тэд отправился учиться, Элио, повинуясь мгновенному импульсу, предпринял одну за другой три поездки. Сперва в Денвер. По крайней мере, так он мне сказал. Какие-то старинные друзья попали в беду. Я отвезла его в аэропорт Кеннеди, сделала на прощание ручкой… все это было уныло — и, вместе с тем, далеко не понарошку. Всерьез. Потом это повторилось еще дважды с месячными интервалами. И он сказал мне, что отвозить его в аэропорт вовсе не обязательно.

— Но ты же его наверняка расспрашивала.

— Элио упрям, как осел, когда речь заходит о его тайнах. Он ничего не захотел рассказать и еще обвинил меня в том, что я лезу с расспросами.

— И как долго он отсутствовал?

— По два дня. Нет, в последний раз три.

— И по той же самой причине?

Джилл пожала плечами, давая понять, что она этого не знает.

— А билеты ты видела? Корешки? Или хотя бы квитанцию о заказе?

— Я не подумала об этом, Алан. Просто не пришло в голову. У Элио ведь и впрямь полно друзей, раскиданных по всему свету, еще с тех времен, когда он занимался автогонками. Я бы поставила себя в смешное положение, пытаясь его выслеживать. Особенно — в Скалистых горах. Я попытался пораскинуть мозгами, что-нибудь насчет общих знакомых или людей, о которых говорил мне Элио, но у меня ничего не вышло.

Может быть, я все это высосала из пальца, но мне кажется, будто это дело как-то связано с нашим приездом в Рино.

— Ты хочешь сказать, с Харрой? — Джилл кивнула.

— Из музея Элио написали об этой гоночной машине марки «Деляж». Письмо было очень вежливое и, вместе с тем, очень формальное. Единственное, чего они ждали, было несколько профессиональных советов по поводу восстановления машины. А вместо этого Элио принялся яростно названивать по междугородному телефону туда и сюда. И через три дня Билл Харра пригласил его на должность официального консультанта. Конечно, в музее этому наверняка только обрадовались. Но как-то все друг с другом не согласуется.

— Да, это несколько странно. Элио всегда посмеивался над «Деляжами». Он называл их «Бугатти» для бедных.

— Единственное, что мне известно, — сразу же по прибытии сюда он включился в работу на полную мощь. Я несколько раз приезжала проведать его, но он без особых церемоний дал мне понять, что видеть меня не желает. Он как-то ушел в себя. И, по-моему, испугался. Ты когда-нибудь видел его в таком состоянии?

— В серьезных переделках — ни разу.

— И еще кое-что. — Она посмотрела на дно опустевшего бокала. — Элио по-прежнему предпринимает эти свои загадочные прогулки. «Дорогая, я пошел за сигаретами», — и исчезает на весь день, порой и на два. Мы здесь взяли напрокат маленький «БМВ». Каждая поездка — больше тысячи миль. Одна — на полторы тысячи. Я уже начала проверять по счетчику.

— Но ведь он истинный марафонец по части сидения за рулем. Одни принимают таблетки, другие отправляются к психиатру, а Элио садится за руль. Именно так он и поступил бы… — я смешался, сам толком не веря в то, что говорил.