Романовы. Пленники судьбы - Александр Николаевич Боханов

2 мая 1613 года Царь Михаил Фёдорович торжественно въехал в Москву, а 11 июля 1613 года в Успенском соборе Московского Кремля состоялось венчание его на Царство.

В событиях 1613 года победили не мирские страсти, не «политические технологии», не групповые интересы, а религиозная Идея. Михаил стал Царем не по воле родовитых и именитых, не в силу прагматических или корыстных расчетов тех или иных сил и групп, а, как заключил исследователь, «давлением народной массы». Потому Династия так прочно и утвердилась.

Михаил Романов занимал Царский Престол с 1613 по 1645 год. При нём сложился удивительный союз между Священством и Царством, не имевший аналогов ни до, ни после. Такое установление фокусировало в себе два начала – духовное и светское, однако неизбежно породило и противоречие при определении первенствующего начала в делах государственного управления.

При Михаиле Фёдоровиче функции «Царства» и «Священства» были как бы гармонизированы в пользу Церкви, когда духовному пастырю принадлежала решающая роль и в мирских делах. При этом «симфония» зиждилась не на институциональном торжестве, а на тесной родственной близости: Патриарх Филарет (1619–1634) – отец Царя Михаила Фёдоровича. Первосвятитель официально носил титул Великого Государя вместо традиционно принятого патриаршего титулования «Великий Господин»; занимал в государстве место, по значению не уступавшее царскому.

Как написал знаток канонической традиции протоиерей Лев Лебедев: «В России сложилась ситуациям уникальная, пожалуй, не только для Русской истории, но и для всемирной истории Церкви, когда родные отец и сын становились двумя главами единой православной державы!..Между Церковью и Государством устанавливаются подлинно родственные (в прямом и переносном смысле) отношения, обеспечивающие особую внутреннюю крепость всей русской жизни. Этот промыслительный урок как определенное Божье указание был хорошо понят в России».

Очень важной исторической заслугой, в которой можно разглядеть и промыслительный знак, было то, что Патриарх Филарет возвратил сакральный ореол верховной власти, чрезвычайно подорванный политическими пертурбациями Смуты, слишком частыми сменами правителей в Москве, как и претензиями различных самозванцев на царское звание.

Все решения верховной власти, указы и грамоты непременно транслировались в мир не только как воля Царя, но и как воля Церкви, то есть исходили от лица двух суверенов.

Доклады о государственных делах выслушивались Царём совместно с Патриархом, а иностранные послы представлялись обоим носителям неслиянной, а теперь и нераздельной высшей властной прерогативы.

В некоторых случаях государственные вопросы вообще решались одним Патриархом. По словам историка Церкви Карташева А.В., «Филарет своим высшим иерархическим авторитетом реализовывал номинальное самодержавие Михаила, облекая его в сакральные одежды. После Смуты, разлагающей и профанирующей мистику всякой власти, это невесомое Филаретово воздействие на укрепление верховной власти было бесспорно его исторической заслугой».

После смерти Филарета положение начало меняться. Попытка возродить политическое значение Священства и придать ему статус некоей независимой корпорации в Государстве, а Церковь вообще фактически вывести из-под государственного контроля связана с именем Шестого Патриарха – Никона…

После периода разложения всего миропорядка и фактического крушения государственных институтов периода Смуты начала XVII века Русь возродилась с неимоверной быстротой, приобретя и по чаянию, и по факту образ мировой православной державы – «Благословенного Царства». Поражает тут не только то, что опять, как и в эпоху становления Древнерусского государства, из «ничего появилось всё», но что это «всё» стало ещё крепче и выразительнее.

Быстрое экономическое, политическое, но главное – духовное возрождение Царства иначе, как чудесным, и назвать невозможно. Потому данный феномен и не имеет сколько-нибудь внятного объяснения в секулярной историографии. Без православной оптики понять и осмыслить второе рождение Царства в России невозможно.

При Царе Михаиле Фёдоровиче Москва становилась вселенским духовным центром не только потому, что в ней пребывал Православный Царь, но и потому, что имела бесценную сокровищницу духовных реликвий, которая постоянно пополнялась.

В 1624 году Митрополит Ираклийский Дионисий доставил в Россию Царю Михаилу Фёдоровичу Крест Императора Юстиниана, который позже находился в Троице-Сергиевой лавре.

В 1636 году Архиепископ Синайский Иеремия прислал в Москву три посоха того куста, от которого Моисей взял жезл, а также была прислана хоть и не духовная, но великая историческая реликвия – печать Александра Македонского.

В 1644 году в Москву была перенесена с Афона «десница» Апостола Андрея Первозванного.

Невозможно не сказать и ещё об одной бесценной святыне, которая оказалась в Москве при Царе Михаиле Фёдоровиче, хранившейся в золочёном ковчеге в главном храме России – храме Успения Пресвятой Богородицы (Успенском соборе) в Кремле. Это – хитон Иисуса Христа. Его прислали на Русь не благочестивые пастыри Востока, а могучий повелитель персидской державы Шах Аббас I (Великий, 1571–1629, правитель с 1587 года).

Во время покорения и разграбления Грузии в 1614 и 1616 годах персами в одной из старых грузинских церквей ими был обнаружен хитон Господень. Согласно преданию, раньше он пребывал в одной из церквей Царьграда, а затем, во время падения его, тайно был вывезен и более полутора сот лет хранился в Грузии «прикровенно».

У Шаха Аббаса, сумевшего несколько раз нанести серьезные поражения туркам, установились дружеские отношения с Царем Михаилом Фёдоровичем. Турецкая Империя являлась смертельным врагом как для Руси, так и для Персии, и перед лицом общего врага два столь разных государства оказались в дружеском общении. Для подтверждения своих чувств правитель Персии (Ирана) и прислал Царю, которого называл в посланиях «братом», бесценную христианскую реликвию. В прилагавшемся письме Шах извещал, что он, покорив Грузию, обрёл реликвию в ризнице митрополита, сокрытую в кресте.

Ходили слухи, что французский Король Людовик XIII (1610–1643) обращался к Аббасу с просьбой продать хитон, обещая огромные деньги. Но тот отказал. По словам Павла Алеппского, описавшего путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в середине XVII века, он сам воочию лицезрел реликвию в 1655 году. Это – «хитон из тонкого полотна, тёмного цвета, наполняет ковчег доверху, так что крышка с трудом закрывается. Вот какое бесценное сокровище, о коем вздыхают все цари христианские, приобрёл Московский Царь!»…

Царь Михаил по своему малолетству вступил на Престол неженатым. Вопрос же о его браке живо интересовал не только родственников: Романовых (по линии отца) и Шестовых (по линии матери). Он занимал всю боярскую верхушку тогдашней Руси. Породниться с Царём – о том мечтали все родовитые боярские фамилии, впрочем, как и не очень родовитые. Таковая брачная партия неизбежно открывала дорогу к общественному и материальному возвышению всего рода.

Родители Михаила, прекрасно понимая, что подобная перспектива неминуемо вела к нарушению равновесия в высших слоях общества, пытались решить брачную задачу так, как на Руси её раньше