Мечты и свершения - Арнольд Веймер

— Мы и сами целыми днями работаем, — ответила она, — почему же ты не можешь?

Девушка в ответ рассмеялась. Хозяйка, передав мужу этот разговор, высказала мнение, что подобные слухи, очевидно, распространяет Сассь Кару, ей и раньше приходилось слышать, что Сассь очень зло отзывается о порядках в Соо.

Хлев был построен. И теперь можно было позаботиться о том, чтобы увеличить свое стадо. Надежда на то, чтобы поживиться чем-то у мельника, рухнула. Правда, Лийна согласилась продать телку, а со свиньями ничего не получилось. Лийна самым решительным образом отказалась дать хоть одну свинью. Они сами заинтересованы в дополнительном доходе — помещику надо платить за аренду, и 250 рублей в год сумма немалая, а много ли мельница дает? К тому же с Тынисом ни о чем не договориться. Везде на мельницах перешли на денежную оплату за размол, причем, берут по рыночной цене зерна, Тынис же придерживается старинки, берет за помол зерном и перепродает его окрестным безземельным по твердой цене.

— Этак немудрено и в трубу вылететь, — сетовала Лийна.

И хозяин Соо, слушая ее, понимающе кивал головой. Он тоже считал Тыниса сердобольным чудаком. Лийна иногда украдкой от мужа брала осьмину за размол мызного кормового зерна. Да и греха особого она в том не видела: помещик-то выжимал из мельницы все, что мог, — и высокую арендную плату, и бесплатный размол, И поэтому когда хозяйка откармливала свиней на мясо, которое она продавала в городе на рынке, то это было заметным подспорьем в семье.

В годы первой мировой войны

Вести о далекой Балканской войне доходили и до наших хуторов. Крестьяне с тоской думали, что их могут призвать в армию. Эта тема горячо обсуждалась и среди мызных служащих. Управляющий толковал с писарем о том, что если война и впрямь разразится, то мыза окажется в весьма затруднительном положении — у нее могут отобрать лошадей, а как без лошадей поле обрабатывать? Писарь, вернувшись из города, рассказывал, что в порту идет большое строительство — возводят новые судостроительные заводы и укрепления, со всей России согнаны туда тысячи и тысячи людей. От знакомых он слышал, что французский президент побывал в Петербурге, в гостях у царя, и они договорились, что Франция и Россия вместе выступят против немцев. Потому и начато такое строительство. Управляющий сетовал на то, что безземельные и батраки уходят в город, где спрос на рабочих растет и заработки намного выше, чем в деревне.

Слухи о войне обсуждались и на мельнице. Вообще мельница, как корчма и церковь, была в то время в деревне обычным местом сборищ, но если в церкви и в корчме время проводили, так сказать, впустую, то на мельницу приезжали по делу, здесь обычно собирались сами хозяева. Поэтому именно на мельнице обсуждались важнейшие события, часто возникали споры о государственных делах. Хозяева побогаче утверждали, что Россия необъятно велика и если к ней присоединится еще Франция, то она, несомненно, победит, а от этого будет польза и эстонцам. Те, кто победнее, спорили с ними, в том числе и мельник Тынис.

— Никогда еще от войны не было пользы трудовому человеку, не будет ее и теперь, — говорил отец. — Только нужду и горе принесет она и больше ничего. И зачем царю воевать-то, мало ему земли, что ли? Земли у него довольно — выращивай хлеб, строй заводы и живи в мире. Что ему приспичило людей на бойню гнать? Все это выдумки помещиков и банкиров!

— Без войны забот не оберешься, — вторили отцу бедняки. — Помещик нажимает, долги за землю растут, за все надо платить, заработки низкие, зерно, молоко, яйца отдавай задаром.

Говорили о войне и у нас дома. Правда, война еще далеко от нас, на Балканах, но долго ли ей сюда докатиться. Родители решили, пока цены еще не подскочили, купить про запас бочку керосина, смазочного масла, чтобы мельница могла работать, а также кое-что из провизии, в первую очередь соль и сахар. А большую свинью, которую предполагали скоро зарезать, не продавать целиком, окорока закоптить, тогда их можно держать в ржаном закроме сколько угодно. Призыва в армию отец не боялся, лет ему было немало, да и здоровье неважное. Врачи говорили, что тяжелый бронхит проник у него глубоко в легкие, а нездоровые условия работы на пыльной мельнице только ухудшают его состояние. Надо побольше быть на свежем воздухе. Но врачу легко советовать. А кто же будет кормить семью?

Мызный управляющий тоже по-своему готовился к войне. Он правильно рассудил, что с началом войны рабочих коней заберут для армии, а потому необходимо уже сейчас приобрести таких, которые для военных нужд не годятся. Скоро в мызном хозяйстве появились маленькие сааремааские лошади. Это были славные рабочие кони, но из-за своего роста они не подходили для упряжки в пароконные мызные телеги, рассчитанные для нормальных лошадей. Так мыза подстраховалась нa случай войны, продолжая держать и прежних лошадей, используя их на самых тяжелых работах.

Больше всего боялся войны хозяин хутора Соо Кости. По возрасту его могли призвать в армию. Правда, у него когда-то была оперирована нога, и в плохую погоду она давала себя чувствовать довольно сильно. Да разве этим отделаешься от армии! Кости решил принять меры, посоветоваться с докторами, «подмазать» тех, кто решает дело. Только бы уцелеть, рассуждал он.

Что же касается хозяйства, то здесь бы он как раз во время войны и развернулся.

Время шло, а разговоры о войне не утихали. Находились все новые знатоки, которые доказывали, что война неизбежна, ссылаясь при этом на мнение каких-то высоких начальников и собственные умозаключения. Так, в один прекрасный день на мельницу явился старый друг отца. Когда-то давно он уехал в город учиться ремеслу, выучился на портного и со временем сделался самостоятельным мастером. Теперь он уже сам имел подмастерьев, причем заказчиками у него были известные купцы, предприниматели и всякие дельцы. Он приехал молоть зерно на собственном жеребце. На правах старого приятеля он вошел в дом мельника и, широко жестикулируя, принялся подробно объяснять хозяевам, почему передовые люди Эстонии должны поддержать войну, если она грянет.

— Мы семьсот лет терпели иго немецких баронов, — ораторствовал портной, — теперь Российская империя, разбив германцев, ограничит их права и расширит права эстонцев. В городской думе уже идет борьба между немецкой стороной (то есть представителями немецких баронов — дворян, в чьих руках находилась большая часть земли и крупные промышленные капиталы. — Ред.) и русской и эстонской (это представители третьего сословия — купцов, домохозяев, мелких предпринимателей и т. д. — Ред.). Объединившись, мы выгоним прибалтийских немцев.