Цепные псы одинаковы - Иней Олненн

— Да что это с ним, колдун? — спрашивал Ян знахаря, когда чужак спал. — Ты послушай, он даже во сне зубами скрежещет! Не поверю, что не знаешь.

— Я и знаю, — отозвался знахарь.

— Ну так скажи.

— Не скажу.

— Это почему? — вскинулся Ян. — Я ли не помогал тебе?

— Помогал. Но если захочет, сам тебе скажет. Добро без оглядки надо делать.

С этим Ян не согласиться не мог и решил отложить расспросы до лучших времен. Времена эти наступили не сразу. Прежде Ингерд и Ян не раз посидели друг против друга за столом, деля еду и питье, но все больше молча. Знахарь присматривал за ними, а в особенности за Яном, чтобы тот сгоряча не затеял ссору, но Ян проявлял недюжинное терпение, возясь с чужаком.

Но когда лес оделся листвой — густой, непроглядной — Ян стал приходить реже. День его нет, два нет, три нет, на четвертый Ингерд спросил знахаря:

— Куда запропал белоголовый?

— Дело известное, — ответил знахарь, — в дозоре он. Соседи у нас неспокойные — Годархи да Стигвичи, дня не проходит, чтоб через реку не перелезли, грабят, мочи нет. Вот Ян с бойцами своими по Стечве дозор и несет, да только мало их.

Слова эти как будто заставили парня задуматься. После них он с еще большим усердием принялся заново учить свои руки держать оружие, да не просто держать, а крепко держать, как раньше.

— До смерти себя замучает, — качал головой знахарь, замечая из окошка, как его питомец бросает из одной ладони в другую тяжелый камень.

Ян объявился через десять дней. И не узнал чужака.

Вместо бледного, худого, едва ли не прозрачного тела перед ним были литые мускулы, уже успевшие загореть на солнце, только свежие шрамы выделялись на них, ну так это теперь на всю жизнь.

— Эй, колдун, что это ты сотворил с ним? — остановившись в дверях, спросил Ян.

— Да будто бы это я, — фыркнул знахарь, не поворачиваясь, он что-то варил в котелке на слабом огне, да и вообще не любил поворачиваться лицом.

Впервые Ян почувствовал в чужаке равного — не беспомощного котенка, но готового к схватке сильного зверя. Похоже, чужак тоже это понял, потому что сказал:

— Померяемся?

Ян взглянул на знахаря, но что можно прочесть по спине? Ну не отказываться же! Он согласился.

Пошли на улицу, к ручью. Они за порог — знахарь к окну. В сторону полетели рубахи, за ними клинок и кинжал Яна — биться полагалось безоружными. Знахарь по-быстрому соображал, что ему делать, если у Ингерда плеснется через край накопившаяся к кому-то там злость, а самолюбивый Ян забудет, что делить-то им нечего. Но придумать ничего не успел — земля клочьями взбороздилась под сапогами, грудь ударилась в грудь, и пошли свистеть кулаки! Один не уступал другому ни в мастерстве, ни в азарте, ни в упрямстве, хотя техника боя у них и разнилась. Если Ян умел быстро и точно нанести удар, то преимуществом Ингерда была хватка — мертвая, не вырвешься. Но на то ум бойцу и дан, чтобы распознать технику противника, суметь противостоять ей и победить.

Знахарю были известны все уязвимые места Ингерда, и он каждый раз вздрагивал, боясь, что вскроется какая-нибудь недавно зажившая рана, но к чести Яна, он старался не задевать их. Долго они так тягались друг с другом, уже дышали шумно, и тела блестели от пота, пока Ян ненароком не зацепил ногу Ингерда аккурат в том месте, где у него сидела стрела. Да зацепил так, что рубец открылся и брызнула кровь.

Ингерд скрипнул зубами, глядя, как штанина пропитывается алым. Бой заканчивается первой кровью, и он его проиграл. Впрочем, Ян совсем не ощущал себя победителем. Он с трудом выстоял против чужака, который и выжил-то чудом, и если бы не эта злополучная рана, он вполне бы мог намять Яну бока. Но извиняться было не принято, и они молча разошлись.

На следующий день Ингерд засобирался в дорогу.

— Вернусь, погляжу, что осталось от становища, — бросил он, прилаживая к поясу кинжал. — Может, клинок свой отыщу.

— Пойди с ним, — велел знахарь Яну.

Но Ингерд захотел пойти один.

— Пришлых не боишься? — знахарь хмуро наблюдал за его приготовлениями — не нравилась ему эта затея. — Тех, что выманить тебя хотели? Подкараулят за кустом и зверям скормят. А то еще похуже.

— А что хуже-то? — спросил Ян, но знахарь так зыркнул на него глазами, что тому расхотелось услышать ответ.

Ингерд молчал. Он все время молчал, будто слова ему были не нужны вовсе. Когда он вышел за дверь, знахарь сказал Яну:

— Лети за ним, гляди, чтоб не случилось чего.

И отворил окно.

Ян взмыл в небо, покружил над лесом, высматривая Ингерда, и заприметил у крутояра черного волка, рысцой бегущего к реке. С этой минуты зоркий Ян не упускал его из виду, да и ошибиться было нельзя: по черному загривку волка проходила белая полоса. Этого зверя уже ни с каким другим не спутаешь, даже в темноте. Волк бежал без отдыха до светла, потом затравил зайца, напился воды из ручья и улегся в вывороченных корнях упавшей сосны переждать день. Ян примостился на ветке так, чтобы не пропустить момент, когда он опять поднимется, а все же упустил. Он-то думал, что волк отдохнет до сумерек, а он не вытерпел и поднялся еще по солнцу. Насилу Ян выследил его, стараясь самому не показаться. Он насчитал одиннадцать лежек, прежде чем увидел становище Ингерда. Вернее, то, что от него осталось.

Для Яна эта земля была чужой и небо тоже было чужим — низким и сумрачным. Он дышал чужим воздухом, в нем явственно чуялся запах близкого Моря — незнакомый, терпкий, тревожный. Леса по обе стороны Стечвы росли суровые, да и сама Стечва была на себя не похожа — величавая, грозная, тут ее не переплыли бы даже самые лучшие пловцы из Стигвичей, никак не сравнишь с той, что Ян привык — глубокой, но спокойной. Ян не бывал здесь прежде, но из дедовых рассказов знал, что тут обиталище клана Черных Волков, клана большого, воинственного. Дед рассказывал, что их женщины могут сражаться наравне с мужчинами, а мужчины умеют строить такие лодки, на которых даже в Море ходят. Были времена, когда Соколы и Волки торговали меж собой. Вниз по реке везли соль, мед и хлеб, а вверх — шкуры, тисовое дерево и ольховый уголь. Но воинственные племена Стигвичей, Годархов и Асгамиров, что по другому берегу Стечвы живут, все чаще суда в пути стали грабить и жечь, управы на них не нашли, и торговля потихоньку прекратилась. Знал Ян также, что Волчьи земли с Медвежьими соседятся, а недалеко к западу лежат места, хуже которых и придумать нельзя: Гиблые Болота. Они раскинулись до самого берега Белого Моря. Никто не брался их перейти, да что там перейти — Ян не взялся бы даже перелететь через них! За болотами водилась дурная слава, и только Скронгиры не боялись соседствовать с ними, потому и их боялись тоже.