Кодекс Инквизитора. Книга III - Антонио Морале

Высоченные двери, сплошь покрытые золотом, распахнулись — в проёме появились личные телохранители монарших особ. Было их человек двадцать, не меньше, — все на стрёме, глазами зыркают в разные стороны, будто не во дворец явились, а в наркоманский притон.

Понимаю: случись какая оказия, головы шефу службы безопасности не сносить. Рассредоточившись по всему залу, бойцы заняли наиболее выгодные позиции, контролируя входы и выходы. Очень грамотно так заняли — муха не пролетит.

Появление принцесс вызвало настоящий фурор, как будто их в академии не видели. Кто-то пожелал сделать селфи, но был остановлен на подходах и едва ли не пинком отправлен в противоположную сторону. Желающих тут же поубавилось, и вскоре всё вернулось на круги своя. Первой к нашей компании подошла Касуми, за ней — рыжая Акеми и последней — Чернобурка-Кимико. Принцессы выглядели настоящими принцессами: умопомрачительные платья, отменные драгоценности, благородная величавая стать — всё в их образе говорило о сословии, к которому они принадлежали.

А тут я такая, жду трамвая, — в скромном шёлковом чёрном платье с разрезом до бедра и декольте, из которого норовят выскочить сиськи. Родовой перстень да браслетик из иномирной стали — вот и все украшения. Так себе наряд у самой богатой женщины Российской империи, мне бы стилиста нанять, что ли. На таком контрасте выгляжу как бедная родственница, понаехавшая из глубинки. Ну да ладно, чего уж теперь, не хватило у меня времени на подбор гардероба — я коробки с патронами паковала в хранилище.

Раскланявшись с Касуми и Акеми, первой протянула руку Кимико, но вредная лиса, пренебрежительно фыркнув, презрела жест примирения. Вот же стерва ушастая! Я так и осталась стоять с протянутой рукой, словно побирушка на паперти, а засранка ещё и носом поводила — принюхавшись, будто от меня дерьмом за версту несёт.

Убрав руку за спину, учтиво отвесила поклон.

— Кимико, я хотела бы извиниться перед тобой за ненадлежащее поведение. Пусть этот вечер ознаменует замирение сторон. — Кликнув официанта, взяла с серебряного подноса два фужера с шампанским, один протянула принцессе: — Выпьем же за это по чарке! — Глотком осушив фужер, выжидательно поглядела на Чернобурку.

Ушастая, гадливо понюхав напиток, выплеснула «Кристалл» мне в лицо. Вот же паскуда! И что теперь делать? На каторгу — я не хочу, но и упасть в грязь лицом не могу. Не тот мир, чтобы игнорировать прямое оскорбление. Дать по щам принцессе? Так у неё охраны — двадцать человек, придётся валить наглухо, а я пока не настолько тёмный пластилин, чтобы крошить людей, выполняющих свою работу. Ну на хера, Кимико? Ты же присутствовала на дуэли, видела, на что я способна! Ладно, не гордая, утрусь. Позлословят да на той жопе и сядут. Или нет?

Кицунэ своим жестом загнала меня в угол, мысли о войне отошли на второй план. Я даже не заметила, как стихла музыка и голоса приглашённых аристократов. Не обратила внимания и на три сотни пар глаз, выжидательно смотрящих в нашу сторону. Голова опустела — ни единой дельной мысли, лишь где-то на периферии сознания раздался незатейливый мотивчик… Еду в Магадан!

— Так и будешь стоять — мокрой курицей⁈ Я вызываю тебя, ничтожество! Поединок крови с одобрения императора Го-Мураками! Если у тебя осталась хоть капля чести, ты примешь вызов! — С этими словами принцесса достала из пространственного кармана родового перстня свиток, перевязанный алой лентой, и швырнула под ноги.

— Кимико, нет! — воскликнула Касуми и метнулась наперерез сестре.

Серебрушка не поспела: шустрая Чернобурка, призвав катану — на этот раз из бриллиантового браслета, молниеносным выпадом срезала прядь волос. Зал выдохнул, а я скорбно вздохнула. Надеюсь, в Магадане нет каторги.

Яра, подняв свиток, передала мне. Вскрыв императорскую печать, пробежала каллиграфический текст глазами. Не пойму, что не так с этими благородными? Дядь, ну ты же император, а не каблук! Доча накляузничала, поплакалась в жилетку, а ты и поплыл. Желает великовозрастное чадо дуэль насмерть — а почему бы и нет? Чем бы ни тешилась, как говорится, а то, что девочку могут в капусту нашинковать, а хвост на воротник пустить, в голову не пришло. Откуда такое тщеславие и самоуверенность? Чудны дела твои, Господи! Когда ж ты, наконец, лишишь рогов бодливых коров!

— Кимико, я даю тебе шанс отступить, не потеряв лицо. Готова принести официальные извинения Императорскому дому Мураками и выплатить виру. Назови свою цену, принцесса, не будем доводить до крайности! — Посмотрев в глаза Чернобурке, поняла, что делов не будет, упёртая строптивица не отступится.

— Твоя голова станет достойным трофеем и пополнит мою коллекцию, княжна. К бою!

Ну, к бою — так к бою. Прости, Анна Иоанновна, не виноватая я, принцесса сама напросилась!

— Будь, по-твоему, Кимико. Вызов принят. — Призвав меч Рюрика, обратилась к толпе: — Господа, освободите центр зала для поединка, да поживее!

Аристо, расступившись, образовали круг диаметром пятнадцать метров. Дойдя до центра, заняла выжидательную позицию, не вставая в боевую стойку. В этом не было нужды: даже из положения «сидя на горшке» я была способна снести голову любому самоуверенному самураю. Навыки мечника, полученные от системы, калёным железом в подкорке выжжены.

Кимико, завидев моё непочтительное отношение к возникшей ситуации и к поединку в целом, рассерчала не на шутку. Куда только подевались пресловутая японская выдержка, концентрация и прочая чепуха? Принцессу понесло — философия боя была позабыта напрочь. С яростью бешеной лисицы налетела на меня, пытаясь одним махом лишить головы.

Несмотря на то что я подмечала очевидные бреши в обороне, атаковать и не думала. Девчонка была хороша — спору нет, но не настолько, чтобы заставить попотеть. Опыта боёв у меня не имелось, зато навыки — дай бог каждому. Выпады просчитывались на раз, а парировались на два, что бесило Чернобурку