Каменный мешок - Арнальд Индридасон

Прошелся по квартире, нашел девочкину кровать с решетчатыми стенками, вытряс оттуда банки из-под пива и упаковки от гамбургеров, сходил за ребенком, уложил малышку. Сделав это, Эрленд, с трудом сдерживая гнев, направился в гостиную. Может, протоплазма на диване — ее мать, а может, и нет, только мне все равно. Взял под руки, затащил в душевую, сгрузил на пол в кабинку и включил на всю катушку холодную воду. У нас в Рейкьявике она ледяная, женщина должна быстро прийти в себя. И точно — как она была совершенно дохлая, пока он ее тащил, так под струей из душа вмиг очнулась, задергалась, заахала, завопила и замахала руками, отбиваясь от капель.

Эрленд некоторое время наблюдал эту сцену, потом, решив, что полив сказался на протоплазме положительно и привел ее в коммуникабельное состояние, закрутил кран, кинул ей одеяло, дал в него завернуться, отвел обратно в гостиную и усадил на диван. Очнуться-то она очнулась, но еще плохо понимает, кто, где и что — смотрит на Эрленда, а в глазах — туман-туманище. Огляделась, выражение лица изменилось — кажется, ей чего-то не хватает. Чего бы? А, вот чего.

— Где Перла? — спросила она, дрожа всем телом.

— Перла? — процедил Эрленд, едва сдерживая ярость. — У тебя еще и собака есть?

— Какая еще собака? Где моя дочь?

На вид лет тридцать, коротко стрижена, до прихода Эрленда была накрашена, теперь, после душа, все лицо в размазанной косметике. Верхняя губа опухла, на виске здоровенная шишка, под правым глазом синяк.

— Да как ты смеешь спрашивать, где она?! — взревел Эрленд.

— Чего?

— А кто тушит о девочку сигареты, я, что ли?!! Мать выискалась!!! Сигареты!!! О собственного ребенка!!!

— А? Что? Я? Нет, никогда! Что такое? Ты кто вообще такой?

— А кто тогда? Хахаль твой? Это он тебя избил, что ли?

— Избил? Кто? Что? Что вообще происходит? Кто ты такой?

— Я намерен забрать у тебя Перлу, — сказал Эрленд. — А еще я намерен отыскать мразь, которая тушит об нее сигареты. Так что лучше тебе отвечать на мои вопросы. Их будет два.

— Забрать у меня Перлу?

— Вопрос первый. Несколько месяцев назад, может, и год, здесь жила девушка, ты что-нибудь про нее знаешь? Звать Ева Линд. Худощавая, черноволосая…

— Перла плохо себя ведет. Ноет. Дни и ночи напролет.

— Да, совсем замучила тебя, несчастную…

— А он как с цепи срывается, если она плачет.

— Так, сначала про Еву Линд. Ты ее знаешь?

— Не отбирай ее у меня, плииииз.

— Ты знаешь, где сейчас Ева Линд?

— Ева съехала. Уже пару месяцев как.

— Куда?

— Не знаю. Она жила с Бадди.

— Бадди?

— Он вышибала. Я в газеты обращусь, если отберешь у меня дочку. Эй, ты, понял?! В газеты обращусь!

— И где он вышибала?

Она дала Эрленду адрес заведения. Следователь встал, достал мобильный, позвонил сначала в «скорую», затем в органы опеки и коротко изложил обстоятельства дела.

— Так, а теперь вопрос второй, — продолжил Эрленд, ожидая приезда «скорой». — Про твоего хахаля, который не оставил на тебе живого места. Где живет эта мразь?

— Оставь его в покое.

— Ага, щас, чтобы подонок вернулся и опять вышиб из тебя последнее дерьмо. Как тебе такая перспективка?

— Не больно-то.

— Ну так и где эта скотина живет, черт побери?

— Тут какая штука…

— Какая еще, к черту, штука?!

— Ты думаешь его арестовать?

— Нет, я хочу подарить ему букет цветов!!!

— Вот и отлично, в таком случае у меня к тебе просьба — как арестуешь, зарежь его сразу же к этакой матери, будь так добр. А то если он останется в живых, вернется и убьет меня, — сказала она и одарила Эрленда ледяной улыбкой.

Бадди был знаменит величиной — значительной в том, что касалось мускулов, и пренебрежимо малой в том, что касалось головы — и служил вышибалой в стриптиз-клубе «Граф Россо», в самом центре Рейкьявика. У дверей его Эрленд не застал — там стоял другой громила, похожего телосложения.

— Бадди сегодня за шоу присматривает, — сообщил он.

Эрленд не понял, что это значит, и вопросительно посмотрел на вышибалу.

— Ну, шоу, — повторила туша. — Один на один. Ну когда клиент один и танцуют только для него.

Вот же тупой гость попался, подумала туша, отметив отсутствие изменений в выражении лица вопрошающего, но решила не продолжать и лишь в отчаянии закатила глаза.

Ладно, чего тут стоять, надо идти внутрь. За спиной у туши оказался полутемный зал, освещенный сплошь красными фонарями. В углу бар, рядом несколько столов, за ними несколько человек, наблюдают, как некая юница приплясывает вокруг шеста на возвышении в центре зала под какую-то монотонную попсу. Она заметила Эрленда и затанцевала в его сторону, словно он важный клиент, одновременно снимая с себя лифчик — впрочем, могла бы этого и не делать, такой он крошечный. Эрленд посмотрел на нее с такой жалостью, что она от удивления споткнулась и едва не упала, а удержавшись на ногах, развернулась к гостю спиной и поплыла обратно к шесту, по пути все же небрежно бросив лифчик на пол. Зачем это она? Наверное, чтобы подумали, будто она и так собиралась расстаться с этим предметом одежды, а не хотела себя мне продать. Да, вот какое значение приобретает выражение «сохранить лицо» в подобных местах.

Ну и где у них тут эти «шоу один на один»? Ага, вот, коридор, прямо напротив танцпола. Стены выкрашены в черный, в самом конце коридора — ступеньки в подвал. Ни черта не видно, как бы не скатиться кубарем. На ощупь Эрленд спустился вниз, в другой коридор с черными стенами. Там его встретил тот же полумрак — под потолком висела одна-единственная красная лампа. По обеим сторонам коридора двери, по три на каждой, заканчивается стеной. Перед ней, скрестив руки на груди, стоит незнакомый Эрленду великан с крошечной головой. Под жалобные звуки скрипки, доносившиеся из-за одной из шести дверей, он направился навстречу пришедшему, преграждая ему дорогу.

Хорош, ничего не скажешь. Не голова, а прыщ на толстой шее, торчащей из горы мышц.

— Это ты будешь Бадди? — спросил Эрленд.

— Где твоя телка? — спросила гора.

— Я у тебя думал об этом узнать, — удивился Эрленд.

— У меня? Нет, приятель, телок я не поставляю. Тебе надо наверх, снять там телку, а уж тогда обратно ко мне сюда.

— А, вот ты о чем. — Эрленд понял, что гора и не думала его узнавать, а просто приняла за клиента. — Я тут не за этим. Мне нужна Ева Линд.

— Ева? Давно не работает. А ты ее снимал, что ли?

Эрленд в недоумении уставился на громилу:

— Что значит «давно не работает»? В каком смысле «снимал»?

— Ну, она подрабатывала у нас тут временами. А ты ее откуда знаешь?

Дверь справа распахнулась, оттуда вышел молодой человек, на ходу застегивая ширинку. За его спиной сквозь дверной проем Эрленд увидел, как в комнате совершенно обнаженная девушка нагибается поднять с пола одежду. Юноша бочком просочился между Эрлендом и громилой, похлопал того по плечу и убежал вверх по лестнице. Девушка поглядела на Эрленда и захлопнула дверь.

— Ты хочешь сказать, тут, внизу? — ошеломленно спросил Эрленд. — Ева Линд работала у вас?

— Ну да. Только давно. Впрочем, таких, как она, у нас тут хоть отбавляй, вот хотя бы телка, которая в этой комнате, — сказал Бадди таким тоном, словно хотел набить девице цену, и ткнул пальцем в сторону другой двери. — Студентка, медичка из Литвы. Слышишь? На скрипке играет, не хухры-мухры. Учится в каком-то супер-пупер университете, в этой ихней Польше. Их тут много, ездят к нам бабла срубить. А потом обратно, учиться.

— Мне нужна Ева Линд. Подскажешь, где ее найти?

— Мы никому не говорим, где живут девушки, — сказал Бадди и хитро прищурился.

— Мне решительно плевать, где живут девушки.

Эрленд тяжело вздохнул. Держи себя в руках, тебе же нужна информация, ну так веди себя осторожно. А потом, как найдешь Еву, можешь вернуться и с удовольствием прижечь этому мудаку прыщ, заменяющий ему голову.

— Понимаешь, Ева Линд, судя по всему, в опасности, она просила меня ей помочь, — продолжил Эрленд настолько нейтральным тоном, насколько был способен.

— А с какого перепугу тебе ей помогать? Ты вообще кто, дедуля? Ейный папаша?! — издевательски заржал Бадди.

Эрленд посмотрел на собеседника и задумался: голова такая маленькая, каким ударом лучше залепить по ней, чтобы не промазать, — хуком слева или все-таки прямым сверху? Тем временем Баддина улыбочка второпях покинула его невеликую рожу — до вышибалы дошло, что он с первого выстрела попал в яблочко. Он вообще если попадает в яблочко, то только так, дуриком. Громила похолодел и отступил на шаг:

— Ты что, тот самый легавый?

Эрленд кивнул.

— Наше заведение совершенно законное.

— Плевать мне. Ты знаешь, где сейчас Ева Линд?

— Она что, пропала?

— Не знаю, — ответил Эрленд. — Во всяком случае, я ее найти не могу. А надо — она позвонила мне сегодня и просила помочь, а я понятия не имею, где она. Мне сказали, ты с ней знаком.