Вперед в прошлое 8 - Денис Ратманов

не страшно, нет — неприятно. Как когда идешь к смертельно больному человеку, не зная, как себя с ним вести, о чем разговаривать. Понятно, что надо держаться, будто ничего не случилось, но гложет беспомощность и непонятно откуда взявшееся чувство вины, которое особенно невыносимо. Вот и сейчас стремно посмотреть в глаза родителям Ильи, как будто это по моему приказу разгромили их квартиру.

Ступенька. Еще ступенька. Задержаться на лестничной клетке, выглянуть в окно, где собрались наши и в свете двух фонариков ждут меня. Один луч голубоватый, второй оранжевый. А я в темноте незаметно проскользнул в подъезд и направился к Илье, потому что, если с ними языками зацепишься — пиши пропало.

Дверь в квартиру Ильи все та же, без повреждений. Палец лег на кнопку звонка. Донеслись шаги, возня, тетя Лора крикнула:

— Илья! Павлик пришел.

Снова шаги, щелчок замка. Дверь распахнулась, и я переступил порог. Илья посторонился, пропуская меня в зал, где всегда работал телик, когда родители дома, а сейчас было так тихо, словно в доме и правда покойник.

Диван на месте. Ни тумбочки, ни телевизора с предметом моей недавней зависти и вожделения — видиком, ни кресла и стола. Лак, покрывающий шкаф, потрескался, словно его били битой или камнями. Одной дверцы нет, вторая покосилась. Стекла частично выбиты, вместо них фанера. Из спальни явился Ян, сказал спокойным голосом:

— Капец я испугался, когда они вломились! С битами! Когда меня там, на рынке, убивали, я так не боялся!

Из кухни вышел Леонид Эдуардович, вполне себе целый, на лице ни ссадин, ни кровоподтеков, только двигался он так, словно у него болела каждая мышца, как после интенсивной тренировки. Придерживаясь за грудь, он сел на диван и откинулся на спинку.

— Телевизор тоже разбили? — спросил я полушепотом.

— Зачем разбивать то, что можно забрать, — спокойно ответил он. — Зал разгромили, сам видишь. Кухню разгромили, побили посуду и стекла в окнах. Две спальни не тронули.

— Кухонный комбайн забрали, — пожаловалась тетя Лора, вынося тарелку одуряюще пахнущих пончиков. — Вот, угощайся. И ребятам возьмите, а то голодные целый день.

— Это получается уже грабеж! — возмутился я. — Причем средь бела дня. И это нельзя так оставить.

Родители Ильи переглянулись. Леонид Эдуардович сказал:

— Есть вероятность, что после заявления в милицию нас просто закопают. Это совершенно отмороженные люди.

— Да! — добавил Ян. — Прикинь, трое во-от таких шкафов!

Каретников-старший продолжил:

— При самом благоприятном развитии событий их задержат. Но деньги у них точно есть, а значит, их быстро выпустят. К тому же это просто так называемые торпеды, за ними стоят серьезные люди, которые не допустят, чтобы их останавливали люди типа нас.

— Думаешь, мы испугались и решили просто утереться? — криво усмехнулся Илья и скрестил руки на груди. — Не-ет.

— Мы жить хотим, — сказала тетя Лора.

— Кто они? — спросил я. — У меня ж мачеха и отец — менты.

Леонид Эдуардович улыбнулся снисходительно.

— Павел, мы отлично знаем твоего отца. Кстати, он на днях звезду получил, так что больше не старлей, а капитан. И он не пойдет против тех, кто стоит выше.

— Так кто они? — повторил вопрос я, непроизвольно сжимая кулаки.

— Объединение «Славяне», в народе называемое «Селюки», — сказал Леонид Эдуардович как по писаному. — Формальный лидер — Петр Славинов, бывший спецназовец. Подельники — тоже военные, исключительно славяне, жители окрестных поселков и небольших городков. В молодости Петр слыл парнем положительным со всех сторон, помогал милиции бороться с преступниками, потому имеет связи в органах. Привычкам своим не изменил, продолжает бороться с группировками, уступающими влиянием и численностью. Все члены его банды отлично подготовлены, умеют обращаться со всеми видами оружия, у них даже АК есть, не говоря про «Макаровы» и гранаты. Промышляют рэкетом, разбоем, похищением предпринимателей или их детей с целью получить выкуп. Раньше группировка ограничивалась поселками, где обложила данью торговцев и хозяев магазинов и ларьков, и небольшими окрестными городками, сейчас, видимо, расширяет зону влияния.

— Беспредельщики, — резюмировал Илья.

Меня насторожило выражение «формальный лидер».

— Погодите. Если есть формальный лидер, значит, имеется и неформальный. Кто он?

— Двоюродный младший брат, подполковник милиции Егор Славинов. Понятно, что всю грязную работу делает Петр, причем чаще всего чужими руками, но информацию и наводки ему дает Егор. Говорят, он уж очень сладко спит и сытно ест, значит, имеет с этого неплохой доход.

Только сейчас я заметил: кто кулаки сжаты так сильно, что ногти впились в ладонь. Пришлось немного расслабить пальцы.

— Нельзя это так оставлять. Ну, что пришли средь бела дня, ограбили, хозяев избили…

Леонид Эдуардович грустно улыбнулся и продолжил:

— В апреле прошлого года «Славяне» выкрали двенадцатилетнего сына некого Филимонова, который занимался фермерством: выращивал клубнику в теплицах, а также разводил скот и кур. Прознав, что у Филимоновых есть деньги, банда решилась на похищение. Сумму запросили небольшую, 2000 долларов, но отец семейства пожадничал и написал заявление в милицию. Парня освободили, троих членов банды арестовали, они получили от трех до пяти лет. Славинов, который непосредственно в похищении не участвовал, остался на свободе.

Хотелось воскликнуть: «Ну вот, видите» — но я почуял подвох и промолчал. Каретников продолжил:

— Спустя два месяца Славинов и приближенные к нему подельники поехали в сауну, а затем в ресторан — как оказалось, чтобы быть на виду и обеспечить себе алиби. В ту же ночь сгорел дом Филимонова, где находилась его семилетняя дочь, двенадцатилетний сын, жена, свекровь. То есть все они погибли, а хозяина семейства нашли повешенным на дереве в огороде. На теле имелись множественные ссадины и следы пыток.

— Беспредел, — кивнул я. — И что дальше?

— Семья Филимоновых перестала существовать, — пожал плечами Каретников. — Все знали, кто за этим стоит, всю банду задержали. Но никого не смогли расколоть. Почуяв безнаказанность, «Славяне» разошлись на полную. На их счету четыре похищение, причем, получив выкуп, заложников отпускали в целости и сохранности, два рейдерских захвата, незаконное завладение имуществом.

— Типа черные риелторы? — уточнил я.

— Да. Ищут дома, где живут одиночки или старики, заставляют подписать договор купли-продажи, камень к ногам — и в море.

Слов, кроме матерных, не нашлось, а ругаться при Леониде Эдуардовиче было неуместно, и он продолжил развивать тему:

— Допустим, я напишу заявление, троих налетчиков закроют, но остальные-то останутся. Они