Помни - Барбара Брэдфорд

— Люди их не пускают, — перебил Джимми.

— То есть как это? — удивленно воскликнула Ники.

— Жители Пекина создали заслон — из своих тел. Живую баррикаду. Чтобы не допустить армию на площадь, к студентам. Они сдерживают армию! — объяснил Джимми.

— Черт побери… — пробормотал Люк.

Кли и Ники больше не слушали. Одновременно сбежав по ступеням, они бросились к воротам Тяньаньмэнь, которые вели на проспект Чанань. За ними поспешал Йойо, держа за руку Май, а позади них — Люк, сорвавшийся с места с такой прытью, что вскоре догнал Кли и Ники. Арч и Джимми слегка отдышались и тоже побежали к проспекту.

Ники и Кли первыми добрались до толпы, заполнившей Чанань, и тотчас водоворот тел разъединил их.

Ники никогда прежде не видела ничего подобного. Джимми сказал сущую правду — жители преграждали путь армии, не давая солдатам продвигаться вперед, сдерживая их своими телами. Это был поистине живой щит. И вдруг этот щит начал теснить солдат. Да и что это были за солдаты! «Мальчишки», — подумала она изумленно. Именно мальчишки — они казались даже моложе студентов.

Не думая об опасности, Ники подошла ближе — ей надо было быть в самом центре событий. В то же мгновение она оказалась со всех сторон окруженной людьми, и толпа понесла ее вперед. Толчея была такая, что Ники едва держалась на ногах. Был момент, когда после сильного тычка в спину девушка в отчаянии вцепилась в руку шедшего впереди мужчины. Тот зло обернулся, но затем помог ей удержать равновесие. Когда толпа снова ринулась навстречу солдатам, ее ухватила за куртку какая-то женщина, и Ники снова чуть не упала, только чудом ей удалось устоять, а потом они уже вдвоем помогали друг другу. Масса людей неслась все дальше и дальше, и Ники подумала, что в конце концов ее собьют и растопчут.

В тот самый момент, когда она ощутила первые признаки паники и решила, что вот-вот будет раздавлена насмерть, чья-то рука грубо схватила ее за локоть. Она обернулась через плечо и прямо позади себя увидела Арча.

— Спасибо, — с облегчением выдохнула Ники. И затем перекрывая шум, крикнула: — Солдаты как будто не вооружены.

— Да к тому же, кажется, перепуганы до смерти.

Резкие толчки и сердитые крики со всех сторон усилились. Толпа снова устремилась вперед, словно гигантский, чудовищной силы прилив, увлекая за собой Ники и Арча.

Прямо перед ними были молодые солдатики, не старше восемнадцати. Люди с руганью теснили их, и у многих уже были царапины, ссадины и синяки. Ники начала понимать, что возмущенные жители столицы обращаются с ними, как с собственными детьми. Большинство солдат в полном смятении беспорядочно отбивались, многие не выдерживали и даже плакали.

— Эти ребята не представляли, что за ад царит здесь! — прокричала она, крепко держась за Арча.

— Наверняка, — ответил тот и обхватил Ники за талию, стараясь уберечь ее в этой сумятице.

И тут они увидели Джимми, который пробивался к ним.

Ники не могла понять, как ему удалось найти их в этой неразберихе. Он возник внезапно, словно из-под земли, и, сжав ее руку, проговорил:

— Пошли! Пора выбираться из этой свалки!

Джимми и Арч решительно и безжалостно пробились через бурлящее море человеческих тел и вытащили за собой Ники. Пошатываясь от усталости, они остановились возле деревьев, растущих по краям бульвара, чтобы привести в порядок одежду и отдышаться. Арч сказал:

— По глазам этих мальчишек было видно, что стрелять в нас они едва ли смогут. Но вот затоптать насмерть — запросто.

— Лучше постоим здесь, понаблюдаем со стороны, — предложила Ники.

— Это что-то новенькое, Ник. Когда это ты стояла в стороне? — поразился Джимми и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Хотя, конечно, ты права, здесь безопаснее. Находиться в гуще толпы, все равно что плавать в бушующем море. Но армия-то, вы только взгляните! В полевом снаряжении: фляги, ранцы, вещмешки, и совершенно без оружия. — Он удивленно покачал головой.

— Я говорила, Арч, что солдаты не вооружены, — сказала Ники.

Через несколько минут к ним присоединился Кли. Волосы растрепаны, куртка разорвана, но сам совершенно невредим. На груди фотожурналиста болтался «Никон». Его темные глаза торжествующе блестели.

— Я сделал несколько грандиозных снимков, — сообщил он.

— А это не опасно, выставлять напоказ фотоаппарат? — спросил Джимми, указывая на «Никон». — Того и гляди, отберут и разобьют.

— Как-нибудь в другой раз, а сегодня люди за меня. За нас. Они хотят, чтобы их снимали, они все говорят одно и то же: расскажите миру, расскажите миру.

— Но вездесущая беспощадная полиция… — начал Арч и внезапно запнулся. — Впрочем, мне кажется, здесь нет полиции.

— Сомнительно, — ответил Кли. — Во всяком случае, сейчас.

— Может, мне сходить за камерами, попытаться снять прямой репортаж с Ники, — глядя на Арча, предложил Джимми. — Потом мы, пожалуй, могли бы смыться.

— Нет! — отрезал Арч.

— Тогда давай снимем на балконе, Джимми, как и планировали. Я наговорю текст на пленку, — сказала Ники, зная, что спорить с Арчем бесполезно, если он решил быть осторожным. Она не раз бывала на линии огня, и он ни разу даже глазом не моргнул и не заикнулся об опасности. Но со дня их приезда в Пекин, он только и делал, что твердил об осторожности, и она не переставала этому удивляться. Сейчас не время, но позже надо будет поинтересоваться почему. Она оглянулась, ища глазами Люка, но ни его, ни Йойо с Май не было видно. Толпа поглотила их.

Наконец, к ее великому облегчению, показался Люк, а позади него — Йойо и Май. Май прихрамывала, наверное повредила ногу — Йойо поддерживал ее.

— Что случилось? — спросила Ники, бросившись им навстречу.

— Ничего серьезный, — ответил Йойо. — Мужчина наступил Май на ногу. Она о'кей.

Ники обняла молодую китаянку за плечи, и они присоединились к остальным.

— Удивительно, что другие невредимы, — сказал Люк Ники. — Ты ведь в порядке?

— Все прекрасно, спасибо, Люк.

Они расположились на земле, под деревьями, чтобы передохнуть и отдышаться. Несмотря на свежий ветерок, было тепло, почти душно, и Ники с Кли сняли куртки. Арч пустил по кругу пачку сигарет, но все, кроме Йойо, отказались. Ники наклонилась к Йойо и спросила:

— Ты что-нибудь узнал? Откуда войска? Что происходит?

Йойо затянулся сигаретой и ответил:

— Войска из далеко. Не из Пекин. Маршировать много часов. Им говорить на маневры. Им говорить — остановить бунтовщики. Они не понимать. Они испугайся. Мальчишки. Люди объяснить им. Говорить не трогать студентов. Солдаты не знать Пекин. Не знать, где это. Они не готов воевать, Ники. Слишком напуган.

— И слава Богу! — воскликнула Ники. — Но как все обернулось!

— А где вертолеты? — подняв глаза в ночное небо, а затем взглянув на Йойо, спросил Кли.

— Сейчас не прилетать, — ответил Йойо, и слова его прозвучали так, словно он наверняка знал, о чем говорит. — И слезоточивый газ нет.

Ненадолго наступила тишина, которую прервала Ники:

— Народно-освободительная армия вступила в Пекин, чтобы подавить студенческие демонстрации, но была побеждена горожанами. Не прозвучало ни единого выстрела.

Через несколько часов именно этими словами она начала ночной репортаж на Соединенные Штаты.

Суббота выдалась ясной и солнечной.

В разгар утра молодые солдаты, деморализованные, нестройными рядами отступали по проспекту Чанань.

Жители Пекина разошлись, кто — по домам, кто — на работу. Студенты вернулись в свои палатки и автобусы, чтобы лечь спать, спокойствие воцарилось над проспектом Чанань и площадью Тяньаньмэнь; внезапно появилось ощущение обыденности и порядка.

Но Ники была убеждена, что это спокойствие кажущееся, что развитие событий лишь затянулось ненадолго, не более чем на двенадцать часов. Ей казалось, китайское правительство будет проводить жесткую линию, потому что восприняло отступление армии не иначе как унижение. Официальные лица во всем обвинят студентов, хотя на пути войск стали обычные горожане, которые не пропустили их на площадь. Ответом будут насилие и жестокость.

После нескольких часов сна и утреннего репортажа она весь день провела на площади, отлучаясь лишь ненадолго. Интуиция подсказывала ей, что за тишиной скрываются напряженность и страх. Она поделилась этой мыслью с Кли, когда они субботним вечером сидели в Западном зале ресторана в отеле «Пекин». Подавшись вперед через столик, она добавила:

— Развязка близка. Я уверена.

— Я тоже, — откликнулся Кли и отхлебнул кофе. Затем, поставив чашку на стол и понизив голос, он продолжил: — Правительство хочет любой ценой выдворить ребят с площади. Оно теряет лицо перед Западом и не может с этим примириться. Я скажу тебе больше, Ник, — расправа будет молниеносной. К понедельнику все закончится, и последствия будут ужасны. Аресты, репрессии, суды, бог знает что еще.