Смертельный нокаут. Уральский криминальный роман - Геннадий Мурзин

– А на суде?.. – спросил Шилов. – Ну… Если все же дойдет до этого.

– Защиту в суде обговорим особо. Когда время придет.

– Согласен… вишь ты…

– Тогда, – адвокат достал листы белой бумаги, на которых договор был уже составлен, и положил перед клиентом, – подпишите оба экземпляра соглашения, а также подпишите доверенность на право защиты.

Шилов подписал документы, не читая. Адвокат встал.

– Хотел бы вас предупредить: я оставляю за собой право в любой момент отказаться от защиты.

– Почему? Мы же договорились? Я же принял все твои условия, Афанасий Петрович!

– Ситуация может развиваться по разному.

– Ты о чем?

– Например, вы будете вести себя не должным образом.

– «Не должным образом»? Хм… Что это значит?

– Вознамеритесь валить свое дерьмо на других, на лидеров сообщества.

– Ну, вишь ты, ты меня плохо знаешь. Хоть и кинули они меня, но я – не предатель. За свое готов отвечать.

– Мой долг предупредить. Чтобы потом не было обид. Мне терять связи с НТПС, даже во имя вашего гонорара, не с руки.

– Ну, и жук! – Шилов покачал головой и добавил. – Хочешь рыбку съесть и на х…й сесть?

– Прошу впредь обходиться без хамства. Хамство – есть неотъемлемая часть понятия «вести себя не должным образом».

– Извини.

– Итак, через сорок минут допрос, а в шестнадцать часов – суд.

Последнее слово ударило Шилова, как обухом по голове. Он вскочил с табуретки. Тотчас же открылась дверь, и вошел надзиратель.

Обращаясь к нему, адвокат сказал:

– Ничего… Все в порядке.

– Да? А я подумал…

Дверь вновь закрылась за надзирателем.

– Какой еще «суд»?! – вращая зрачками, взревел Шилов.

– Евгений Дмитриевич, знания, полученные в ваших «университетах», сильно устарели.

– Скажешь, в чем дело?

– Согласно новому УПК, санкцию на арест выдает только суд. Добавлю: прокуратура намерена меру пресечения оставить без изменения, то есть содержание под стражей.

– Вон, оно что… А нельзя что-то сделать? Ну, может, заявить ходатайство насчет освобождения под подписку о невыезде… И залог готов внести.

– Вряд ли что из этого выйдет: слишком тяжкое обвинение собираются предъявить. Однако я, со своей стороны, заявлю ходатайство. Это – мое право. Откажет суд – подам апелляцию в надзорную инстанцию. Не сомневайтесь, дремать не буду.

– Но… Может, еще что-то… За ценой не постою… «Курдюка» ведь отпустили… Может, попробовать и этот способ, а?

– Вы о Курдюкове, что ли?

– О нем.

Адвокат рассмеялся.

– Это вам не Тагил, а Екатеринбург. Здесь ставки такие, что вам и не снились. К тому же я ничем подобным заниматься не стану.

– Но тот адвокат… За дополнительную ведь плату…

– Тот согласился, я – никогда и ни за какие деньги. И, пожалуйста, насчет подкупа ко мне больше не обращайтесь. Совершенно бесполезно. Я осуществляю адвокатскую деятельность строго в рамках закона, – Тагильцев усмехнулся. – С адвокатом вам не повезло.

– Если бы только с ним, – вздохнув, пробурчал Шилов.

Адвокат сочувственно сказал:

– А и правда: вам, Евгений Дмитриевич, крупно не повезло и со следователем.

– Ты что-то знаешь?

– Положено знать.

– И что?

– Зверь умный, хитрый и сильный: угодивший к нему в лапы, уж не вырвется.

Шилов тотчас же предложил:

– А не заявить ли ходатайство об отводе, а? – Шилов с надеждой смотрел в глаза адвоката.

– Не тешьте себя иллюзиями.

– Почему?

– Чтобы заявить отвод следователю, надо иметь на руках крупные козыри. Их, эти самые козыри, следователь, я уверен, нам не даст в руки.

– Никакой надежды?

– Нет.

– Полная безнадёга. Что ты за адвокат, если ничего не можешь сделать?

Адвокат усмехнулся.

– Во-первых, цыплят по осени считают. Во-вторых, вы вправе на любой стадии разорвать договор и потребовать замены адвоката. На это даже никаких аргументов не требуется. Достаточно заявить ходатайство и оно тотчас же будет удовлетворено.

– Нет, что ты! Я же, вишь ты, так просто сказал.

4

Майор Савичев, появившись в кабинете, положил на стол какие-то бумаги, а, взглянув в сторону Фомина, что-то сосредоточенно чертившего и сопевшего носом, спросил:

– Над чем, коллега, маракуешь? Или вновь, только объявившись, навострил лыжи?

Фомин поднял глаза.

– План действий намечаю. Начальство требует.

– Уж не генерал ли, Сергеич?

Фомин рассмеялся.

– Пошутил я. Нужен мой план генералу, как лошади пятая нога. Ему что? Приказал и иди, выполняй. На что и голова у подчиненного, чтобы самостоятельно соображать, мозгами шевелить, заставлять извилины работать.

– Начальству, в самом деле, легче.

Фомин загадочно ухмыльнулся.

– Как мудро выразился один из героев Юлиана Семенова, ценные указания способна давать даже дрессированная шимпанзе. Но, – Фомин приставил палец к губам, – это сугубо между нами. – В нашем управлении подобных шимпанзе, к счастью, не водится. У других – да, но только не у нас – это святое.

Савичев рассмеялся.

– Перестраховщик несчастный. И хлестко сказать хочется, и, одновременно, боязно.

Фомин согласно кивнул и вновь углубился в почеркушки. Савичев, правда, не собирался его оставлять в покое.

– Коллега, нехорошо оставлять вопрос без ответа, – напомнил он.

– Да? Не помню.

– Скажи: навострил лыжи или нет?

– Навострил, господин майор, еще как навострил. Однако не я, а мне навострили и даже четкую и понятную лыжню проложили.

– И куда в этот раз?

– Адрес, увы, – Фомин шумно вздохнул, – прежний. Тагил и тагильчане у меня уже в печёнках сидят.

– Отказался бы.

Фомин недовольно хмыкнул.

– Хотел бы я на тебя посмотреть… Будто не отказывался я… Еще как отказывался. Генерал ничего слушать не хочет. Пустил последний аргумент, но и он не помог.

– Что еще за «аргумент», Сергеич?

– Рапорт, говорю, об отставке написал. Устал, говорю. Душа, говорю, покоя требует.

– А что генерал?

– Рапорт, сердясь, заявил Краснов, может и полежать месячишко, другой в кадрах. Доведешь, говорит, дело до логического конца, то есть вместо многоточия поставишь жирную точку, и – гуляй себе.

– Он, знаешь, прав.

Фомин недовольно фыркнул.

– Майор, какая передо мной стояла задача? – спросил Фомин, и сам же себе ответил. – Ответить на вопрос, куда подевался главарь банды Курдюков?

– И ответил? – подтрунивая, спросил Савичев.

– Да, ответил. Ответил четко и ясно. Что еще-то надо от меня, а?

– Генералу надо, чтобы именно ты, а не кто-то другой, работал и во время следствия. Тебе и только тебе все карты в руки.

Фомин махнул рукой.

– Слышал я это.

– Тем более. Кстати: следователь Коротаев настаивал на твоей кандидатуре. Даже, будто бы, требовал.

– Не преувеличивай.

– Правду говорю. Говорю то, что своими ушами слышал.

– И что ему в голову взбрело, а? Я же в его бригадах никогда не работал. Бог миловал.

– Характер, конечно, у Коротаева не сахар, но работать с ним можно, – сказал Савичев. – Главное – человек надежный, а это немало.

Фомин хмыкнул.

– Если про характер говорить, то у меня он, пожалуй, похуже будет. Звонил ему. Хотел встретиться. Отказал. Сегодня, говорит, не смогу. Сначала, говорит, первичный допрос задержанного, а потом надо подготовить предварительное обвинительное заключение и в суд за санкцией на арест. Сейчас, говорит, с кондачка не пройдет: судье лапши на уши не навесишь. Ему нужны факты. И факты весомые. А иначе, говорит, судья может прямо в зале суда выпустить на свободу. Гоняйся, говорит, потом по миру, – Фомин снова хмыкнул. – Гоняться-то, между прочим, не ему придется, а нам, сыщикам.

– С этим сложнее стало, – согласился майор Савичев.

– Да, сложнее, но цивилизованнее, – заметил Фомин.

– А кто спорит? Но мы не готовы.

– Мы никогда не будем готовы… Пока жареный петух в задницу не клюнет, – сердито сказал Фомин и снова углубился в свое занятие.

На этот раз майор Савичев не стал коллегу отвлекать разговорами. Хотя разговаривать с Фоминым ему очень нравилось. И, будь время, днями бы обсуждал актуальные проблемы проходящей в России правовой реформы. И, вообще, за жизнь с ним интересно поболтать: умно мыслит, грамотно излагает. Слушать и спорить даже – одно удовольствие. Редкость это в той среде, где майор Савичев вращается. Пока редкость. Но, Бог даст, скоро все изменится. Он, Савичев, в это хотел бы верить. Ну, а как будет на самом деле – время покажет.

5

Кабинет для допросов изолятора временного содержания. После довольно благополучного завершения формальных процедур Коротаев решил сделать минутную паузу. Их было лишь трое, не считая двоих конвоиров: он, следователь, задержанный и его адвокат. Адвокат ведет себя разумно, а вот его подзащитный явно нервничает, все время злобно вращает зрачками и фыркает. Но это следователя не тревожит. Повидал на своем веку разных и его вряд ли чем-то или кем-то можно удивить. Вначале-то все так фыркают, но со временем, пообвыкнув, становятся вполне приличными людьми. И даже охотно начинают сотрудничать со следствием. Правда, это случается лишь в том случае, если почувствуют твердую руку следователя, не оставляющего никакого шанса на слабину.