Воскрешение Лазаря - Богдан Шумячин

Киллер обернулся. Шаманицкий бросил ему в руки ключи от автомобиля.

– Как?! Перехватили?! – Антон удачно сыграл изумление, узнав ключи от «Ягуара», но оставался холодным созерцателем внутри. Интересно, что они сделали с девушкой?

– А ты как думал? Мои гвардейцы постарались. От меня не скроешься. А вот денежек уже нет. Воришки успели потратить… Итак, подытожим. За Женевьева ты заработал пятьдесят тысяч. За возвращение твоего «Ягуара» я тоже заработал пятьдесят тысяч. И надеюсь, ты понимаешь, что эту работу я не стал бы делать для какого-то Васи Пупкина? На такие жертвы я могу пойти только ради друзей. Стало быть, ты по-прежнему мне должен пол-лимона гринов.

Зиновий Абрамович кивнул одному из охранников. Тот вышел и вернулся, толкая впереди себя девушку, ту самую, что «одолжила» у Антона машину. Угонщица посмотрела на знакомое лицо моргающими глазенками в ожидании своей участи и вжала голову в плечи. Ее руки были связаны за спиной, а рот заклеен скотчем.

– Узнаешь свою попутчицу? – ухмыльнулся Шаман. – Нет-нет, Лазарь, ты не думай, что прикалываюсь над тобой. Перед такой чикой я бы тоже не устоял. Уж это точно тебе скажу: не устоял бы. Экстерьеристая сучка. Ноги из шеи растут. Умеет за живое зацепить. Так что, считай, что ты не лоханулся – обычная история. Бери ее себе. Твой трофей.

Киллер понимал, что Шаман, как злобный великовозрастный шалун, глумится над ним. Знал, что этот отъявленный бабник в любом случае девушку не отдаст.

– Единственное, что мне принадлежит в этом доме, – ответил Лазарь, – это ключи от моей машины…

– Мудрое решение, – обрадовался Зиновий Абрамович. – Но посмею себе заметить, ключи тебе тоже временно не принадлежат. Пока не вернешь долг. На «Бэхе» моей полетаешь. А девчонка в хозяйстве пригодится. В моем живом гарнитуре как раз не хватает одного столика. С удовольствием принимаю твой подарок. Уведите эту «ночную вдову».

Лазарь положил ключи на стол. Шаман нажал кнопку под столешницей. Стена дрогнула и плавно отодвинулась в сторону. За стеной оказалась пустая комната. Девушку вытолкнули в эту комнату. Шаман нажал другую кнопку. Из ниши, куда зашла стена, выдвинулась решетка, перегородив комнату пополам.

– Знаешь, Лазарь, что я собираюсь сделать? Скормлю псам эту воровку. Мои голодные песики сожрут ее заживо. Но ты благороден, Лазарь, не так ли? Ты же не дашь ей страдать? Пристрели ее, Лазарь! Ты же этим занимаешься? Я ведь прав?

Зиновий Абрамович кивнул охране. Один из верзил вручил киллеру пистолет. Другой потянул за веревку и поднял заслонку в стене, прикрывающую узкий тоннель в половину роста человека. Послышался лай собак и гул от их свирепого бега. Еще мгновенье, и лавина яростных глаз и клыков выплеснулась из жерла потайного хода и вцепилась в пленницу. Размышлять о добре и зле под дулами автоматов не было времени. Выстрел все закончил. Собаки занялись своим привычным делом – набиванием брюха горячей плотью.

– Блестящая работа! А иначе и быть не может… Такое по силам только нашему Лазарю. Нашему непобедимому Лазарю, – засвербило олигархическое злорадство. – Ты пока свободен. Понадобишься – позвоним… Да, совсем забыл. Кирпич объявился. Это он, падла, Жору замочил. Отомстить бы надо, Лазарь, за нашего бесценного Жорика.

Антон вышел, потрясенный новизной гостеприимства своего работодателя. Раз от раза творческие эксперименты злобных аудиенций не повторялись и всегда были сопряжены с ожиданием очередного изуверского изобретательства.

Осознание случившегося пришло не сразу. Только когда сел в машину, вспомнил о том, что он существо, способное думать и анализировать поступки… Убийство… Самой природой человеческой высечены эти буквы на окаменевшей крови, которой миллионы лет. Где находится неуловимая грань перехода человека разумного в человека безумного? Убить может любой, но не каждый это сделает. Как и смерть, явление это страшное, не поддающееся толкованию и полному восприятию…

Глава 6

Дядюшку Ицхака искать не нужно. Всяк, кто знает тонкости древнего хлама и старой рухляди, знаком с ним. Его всегда найдешь в принадлежащей ему антикварной лавке на Арбате. Старый еврей обладал удивительным даром: не выходя из своей лавки, знать обо всем на свете. Отличная память. Феноменальная общительность. Седой антиквар мастерски отказывал и гениально предлагал, поэтому у него могли быть враги только подобные ему самому. Почему его звали дядюшка? Хм?.. Так повелось, наверное.

Знакомы давно: отец убивца Лазаря, собиратель всякого старья Николай Алексеевич Лазарев, – частый гость арбатской лавки. Дядюшка пообещал, не за просто так, конечно, пристроить мальчика. По небесной иронии обстоятельств Зиновий Абрамович также фанател от древних вещиц и вскоре оказался работодателем Лазаря. Что можно добавить к сказанному?

Неприметный подвальчик. Вход со двора. Лазарь вошел. Дверь уютно всколыхнула китайские колокольчики. Редкая удача – никого, кроме хозяина.

– Добрый день, дядюшка Ицхак! – Сказал чуть громче колокольчиков, которые настраивали на учтивость и культуру разговора.

– Антон Николаевич! Просим, просим. Очень рад. Только вспоминал. А он и сам… Вот те раз! Как драгоценное здоровьице? Скажи, что ты, старый пес, с расспросами лезешь! Может, чайку? С сахарком?

– Спасибо, дядюшка Ицхак. Я за консультацией, если вы не возражаете.

– О чем речь! Милости просим. Буду счастлив, если моя болтовня окажет вспоможение хорошему человеку. Итак, Антон Николаевич?

– Дядюшка Ицхак, вы, случаем, не слышали про таких персонажей, как Рафаил, Радомир. Что-нибудь про них знаете? Кто они?

– Ну-с… скажем так… Рафаил – это один из представителей небесного воинства… архангел. К слову будет сказано, крутился тут на днях благообразного вида господин. Я бы сказал, священнослужитель. Старого больного еврея не проведешь. У Ицхака глаз алмаз. Я их за версту чую. Руку на отсечение – священнослужитель. Предлагал икону с изображением архангела Рафаила пристроить. Мол, имеются ли выходы на заграницу. Ну, вы меня понимаете, Антон Николаевич, такие масштабы мне, старому псу, не одолеть.

Подсказал хорошего человека в Праге, тонкого ценителя. Подсказал, как на него выйти через вашего патрона Зиновия Абрамовича. А вещь, скажу я вам, Антон Николаевич, очень древняя и очень дорогая. Вот, таким образом… Рафаил врачеватель… в христианской… мифологии… Гм, а про Радомира не слышал. Не знаю.

– Врачеватель, говорите?.. А не подскажете специалиста по кризисным ситуациям, который смог бы внести ясность в мою небрежную жизнь? Знаете ли, какие-то странности со мной происходят, я бы сказал, аномалии. Нервы сдали. Видения какие-то, галлюцинации измучили. Разобраться бы во всем этом. Поможете? Я в долгу не останусь.

Лазарь полез в карман, рассеянно улыбаясь. Дядюшка коснулся руки Антона. В этом жесте читался отказ от благодарения и приятие оного одновременно. Так отказываться нужно уметь. Думается, что торговля старьем была лишь ширмой, за которой продавался более ценный продукт – информация.

– Есть такой жельтмен. Александр Александрович. Саша. Более великодушного человека не встречал. Один Саша остался. Матушка его, стало быть, померла. Каково теперь кручиниться хорошему человеку бобылем до старости! И сватал его… Толку-то. Вот номерочек, пожалуйте. Только номерочек не Сашин. У него нет телефона. Это номер его хорошей знакомой, Беллочки. У Беллочки медицинский центр тут неподалеку. Саша у нее работает экстрасенсом. Первоклассный специалист. Он поможет разобраться в жизненных перипетиях.

Услышав «белочка», Лазарь наморщил лоб – последнее время эта «знакомая» терзает его немилосердно.

Дядюшка нацарапал твердым карандашом на листочке тонкой бумаги кривые цифры и имя Белла и, уловив сомнение в глазах Антона, добавил:

– Могу вас уверить, Антон Николаевич, Беллочка – женщина роскошная. Очень рекомендую. Эх, Антон Николаевич, мне бы ваши годы. Я бы плечи подрасправил. А Саша поможет. Блестящая память у человека, редчайшая. Спроси что хочешь. Все знает. Энциклопедист. Добрейшей души человек Саша. Филантропище. Он поможет.

– Спасибо, дядюшка Ицхак. А телефончик священника где-нибудь, случаем, не завалялся? – Что-то ободряюще хрустнуло. На стеклянной витрине оказалась новая нерусская купюра, ускоряя воспоминания, но покрасоваться ей не позволили, а тут же упрятали в стол.

Дядюшка выдержал паузу, давая понять, что сообщил и так запредельно много. Даже если бы его депортировали из этой непонятной и такой родной страны назад к своим, в воинствующую банку с пауками, он вряд ли бы еще что-нибудь добавил. И не потому, что это стоит слишком дорого. И не потому, что есть понятия на свете, которые не продаются. И не потому, что в еврействе око за око и в то же время каждый сам за себя. И не потому, что его выбор Варавва, а не спасение.