Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера) - Виталий Чечило

У казахских коров глаза умные и бегают. Невольно вспоминается Гомеровское определение «волоокая». Коровы отличали патруль от непатруля. Увидят красную повязку — и за дома, в садики, там пережидают. Патруль прошёл — кучкуются вновь. Не выбей генерал Эндрю Джонсон семинолов из Флориды, их коровы также загаживали бы космодром на мысе Канаверал. Наверное, монголы также прорывались в хорезмийские города, направляя на поселян свой голодный скот, а потом шли его освобождать.

Город от станции находился метрах в трехстах, но их было тяжело преодолеть. Метрах в ста от вокзала, на пути к городу, стояла чайхана дяди Саши. Даже сейчас, вспоминая, как она выглядела, я вздрагиваю. Мазанка из шпал, во дворе ряд столов, забор из ящиков с надписями вроде 15А13. Мы захаживали в чайхану после дежурства, чтобы отключиться от проблем и личного состава, пили водку с пивом — и дешевле и забористей; это стало ритуалом. Пиво выпускал местный акайский пивзавод. Посёлка Акай, как и кармакчинского района, в природе не существовало. Некогда на заводе установили чешское оборудование. Умело управляемое казахами, оно быстро пришло в негодность, и пиво варили вручную. Так как на заводе не было холодильников, продукт моментально прокисал. Летом залить его в бутылки было невозможно. Поэтому продавали на разлив. Ушлые продавцы сыпали в бочку стиральный порошок «Сумгаит», благо, он не очень ядовит — азербайджанцы в него на заводе тоже чего-то не досыпали. Никто не умирал, только поносили. Если пена начинала переливаться через края ёмкости, это служило сигналом к тому, что продавец и покупатели отгоняли отоварившегося клиента от прилавка. Реальное количество отпущенного пива никого не интересовало. Очереди стояли огромные, некоторые покупали в вёдра, так как второй раз вклиниться в эту толпу было невозможно. На пивных точках действовало неписанное правило — стеклянными банками по голове не бить. Для восстановления справедливости применялись только бидончики и пластмасовые канистры.

Зимой народ отпивался всласть. Порошка в бутылки не насыпешь. А то, что в них осадка на три пальца… Раз посоветовали, чтобы пиво не было кислым, добавить ложку соды. Напиток приобрёл фиолетовый цвет, как струя каракатицы, пить его побоялись. На одном из совещаний некий бестолковый майор при опросе поднял руку и заявил:

— В продаже нет пива.

Начальник полигона побагровел:

— Вы, товарищ майор, — кстати, как ваша фамилия? — занимаетесь измышлениями и клеветой. Только вчера моя жена купила мне несколько бутылок чешского пива. А она отоваривается в том же магазине, где и прочие офицеры. У меня отдельного магазина нет.

Майор стоял, как оплёванный, отодрали его немилосердно и наложили взыскание «за распространение клеветнических слухов». После совещания народ гомерически хохотал и расползся пить «акайское».

Происхождение баранины тоже казалось весьма сомнительным, особенно, когда рядом бегал пёс без ноги. Аборигены даже на Севере никогда не спешили избавиться от собаки, если у неё были две передние лапы и одна задняя, если наоборот — вешали. Подавали шашлыки на обрывках газет. Водку дядя Саша — сам узбек и предприниматель — покупал у корейцев. Уже тогда это была частная лавочка. Антисанитария была ужасной, нужду справляли по углам. Смрад, вонь… В той же яме валялись внутренности разделанных животных и лениво летали зелёные мухи размером со шмеля. Дочка дяди Саши была одноглазая и выглядела страшнее смертного греха. Папа обещал тому офицеру, который рискнёт на ней жениться, в приданное машину.

При въезде в город стоял знаменитый «дом Павлова» — каркас из железобетона, который двадцать лет вводили в строй, но так и не ввели. Он настолько живописно вписался в облик квартала, что его даже не демонтировали. При приезде высочайших комиссий торцевую сторону завешивали панно с изображением Ленина. Вождь со сладострастной улыбкой отдавал честь проезжающим. Когда ветер шевелил панно, лицо искажалось гримасой и вождь корчил рожи. Вообще, панно было идеологически не выдержаным.

На входе в город стоял обелиск «Первопроходцам Байконура». Во время очередной кампании начальник автослужбы полигона — дурак несусветный — установил рядом бетонную тумбу и водрузил на неё смятую «Волгу». Начальник полигона в это время отсутствовал, а когда вернулся и увидел — от изумления потерял дар речи. Оргвыводы были сделаны незамедлительно: через два часа эту «Волгу» сняли, начальник автослужбы получил служебное несоответствие за ретивость. Это на него так подействовало, что ВАИ на месяц даже перестало ловить нарушителей — пока начальник пребывал в депрессии.

Застраивался город наспех, пяти— и девятиэтажными домами. Работали военные строители, дома не строили, а варганили. Хотя пирамиды возводили тоже рабским трудом, они стоят до сих пор, а дома в Ленинске рушатся. Думаю, причиной тому — дефицитные стройматериалы. Однажды я решил забить в стену гвоздь, полстены высыпалось песком из-под обоев. Строили дом зимой, на замёрзшую стену наклеили обои. Интересно, куда девались стройматериалы? — казахам они бы были явно не нужны. Проживание в таких домах требовало героического усилия. Самым слабым местом оставались водопровод и канализация. Ввиду низкого качества труб и агрессивной среды, жильцы постоянно заливали друг друга. Это стало настолько обыденным, что никто не роптал, а уезжая в отпуск, мебель ставили повыше и отодвигали от стен. Благо, город находится не в сейсмически активной зоне, иначе пасть бы ему, как Иерихону.

Центр города был застроен в 1955 г. в господствовавшем тогда архитектурном стиле сталинского ампира. Четырехугольник: гостиница, штаб полигона, универмаг, дом офицеров. Как-то в штаб полигона, в просторечии «Пентагон», ворвался прапорщик Шишкин — «Шишуля». Дело было глубокой ночью, он уже не сознавал, куда шёл — пёр на свет справить нужду. В центре города находилась и комендатура. Как рассказывал командир части:

— У меня служебный день начинается с поездки в комендатуру.

Перед ней обычно стоит толпа УАЗиков, все забирают своих.

— Смотрю, не я один. Ну, заебись.

Хуже, если никого нет. Значит, тебя — к начальнику полигона, начальник штаба с удовольствием доложит.

За площадью был разбит парк имени 30-ти летия Победы — заросли тугая и камыша, проросшего сквозь асфальтированные дорожки. Там даже пить было противно. В районе, где проживал генералитет, был парк с берёзами и соснами. Ещё один шикарный парк, даже с травой, имелся в госпитале. Как-то на нашу площадку шефы-днепропетровцы вместе с ракетами привезли вагон чернозёма для благоустройства. Додумались! Прапорщики мешками растаскали его по огородам.

Культурным центром города служили гаражи. Больше развлекаться было негде; приедет Пугачёва — билеты не купишь, а гаражи всегда под рукой. Разделялись они по предназначению на две группы: лодочные или автомобильные. Хотя и лодок, и машин и в тех, и в других было минимум. Район гаражей назывался «Шанхай»… Гаражи железные, полужелезные, гнутые кузова, мусор, вокруг ни единого деревца. Возводили даже двухэтажные сооружения из жести и палок, куда там капиталистическим бидонвилям. Строили по достатку. Наконец возник кооператив, вносили за гаражи по 700-900р. Как ими гордились! Потом додумались строить кирпичные. Всех принудительно загоняли в кооперативы. Председателями, как правило, были заматеревшие майоры — начальники инженерной службы. На строительство загоняли всю инженерную технику полка, которая там и заканчивала свою службу от чрезмерной и безграмотной эксплуатации. И всё пропало… Пустыня взяла своё.

В выходные дни гаражи служили местом культурного досуга горожан. В субботу, к десяти часам, бросали все дела. Собирался бомонд — вся уважающая себя часть мужского населения. Шли семьями, с детьми, жарили шашлыки, пекли картошку. Более удачливые угощали сайгачатиной. Названия улиц говорили сами за себя: Трехлитровая, Спиртовая, Пьяная, Трехсорокакопеечная. Если не было бескормицы, можно было метнуться за выпивкой к «апе» в Тюратам. Но обычно обходились местными ресурсами.

Собравшимися особенно ценились гаражи без машин. У «бати» Смирнова в подвале была установлена 200 литровая бадья из нержавейки; в неё засыпали пол-мешка сахара, килограмм дрожжей. Воду брали из отопительной системы. Кому взбредёт в голову ехать в город за водой? Народ вкушал свободу целый день.

Периодически проводились парады и демонстрации. Вы когда-нибудь видели парад боевых частей? Командование полигона не могло собрать состав парадных расчётов с полигона и доверяло подготовку командирам частей. Те, в свою очередь, передоверяли замкомандирам. Готовить парады было их основной обязанностью. Состав парадных расчётов менялся каждый день. Нужно было набрать коробку из ста офицеров, свободных от службы. Тех не хватало, поэтому на прапорщиков одевали капитанские и майорские формы. Размеры плацов в частях также не совпадали.