Ворон – Воронель - Нина Воронель

Март

Зима все ярится, все пыжится,Все рыщет в своих закромах,А мне почему-то не пишетсяПод этот неистовый март.

А мне почему-то не верится,Что лето придет за зимой,Что все по-старинному вертитсяЗемля по орбите земной.

А мне почему-то не верится,Что зреет под снегом трава,Что ветер возьмет и развеетсяВ разгар своего торжества.

И вдруг на мгновенье покажется,Что ветер по-своему прав:Ну кто добровольно откажетсяОт даром доставшихся прав?

В чаще

Там, на пылающих полянах,К июню сервирован стол:Там травы к вечеру повянутИ лето станет на постой.

Там, выхваляясь плотью зрелой,Купавки тянутся из трав,Там жизнь устала и прозрелаОт пестроты и от растрат.

А здесь еще апрель в смятенье,Здесь не поспел щавель для щей,И солнце не коснулось тениНад строем девственных хвощей,

Роса здесь ветви окропила,Под небо хвою подсиня,И ластится к ногам крапива,Не осознавшая себя.

Осень

Весь мир под окном отсырел и продрогИ кончилась к черту парадность…Нас осень всегда застигает врасплох,Как всякая неприятность.

Пора бы поверить, что лету конец,Что вымахал волк из волчонка,Пора бы под сани готовить конейИ квасить капусту в бочонках.

Пора бы поверить, что жизнь коротка,И вымыть похмелье рассольцем,Пора бы, хватая быка за рога,Найти себе место под солнцем.

И разум конечным своим естествомГотов примириться с кончиной,С внезапным морозом, с опавшим листом,Со следствием и причиной.

Но то, что понятно логичным мозгам,Душе неразумной постыло,Ей трудно поверить морозным мазкам,Которыми речка застыла.

Ей кажется: только ударить в набат,Согреть посиневшие лица, —Как солнце вернется, грачи прилетятИ жизнь бесконечно продлится!

Метель

На снегопоставки в неделюЗима получила подряд:Мой день начинался с метелиОдиннадцать суток подряд.

При свете, мерцающем скудно,Снега закипали с утра,И каждое божие утроМой день начинался с утрат.

Плела свою сеть непогода,Снимая поземку с петель, —Мой день начинался с находок,Имеющих привкус потерь.

Давно уже сбился со счетуУвязший в снегу календарь,Был день мой метелью зачеркнут,Был ветром затравлен январь.

Снег

Напрасно непорочным снег считают —Он — лицемер, обманщик и доносчик:Ведь это он, шаги мои считая,Шпионит под окном с утра до ночи.

Нет, я не верю в благородство снега!Он ждет, пока беда с землей случится,Тогда он на нее нисходит с небаИ холодом на грудь ее ложится.

Он входит в лес, небрежен и рассеян,И все противоречия вскрывает;И видно всем, что лес уже лысеет,Что дуб горбат и что сосна кривая.

И всем видны досадные пробелы —Среди деревьев снежные поляны,Как будто нерешенные проблемыВ конфликте между лесом и полями.

Харьков

I

Город мой, ты единственный в мире,Неотмытый от снега и пыли, —Это ночи тебя задымили,Это дни на тебя наступили.

Среди штатских, военных и прочих,Я встречаюсь с тобой на перроне,И читаю судьбы твоей почеркПо твоей заскорузлой ладони.

Затаенною силой в пружинеУчтено твое прошлое в смете,Вдоль Московской, где линия жизниОбрывается линией смерти.

Вдоль Московской, змеею трамвайнойУбегающей в бывшее гетто,Там евреи в холодных развалинахУмирали на Тракторном где-то.

И пугаясь такого соседства,И спасаясь от прошлого тщетно,Пробирается линия сердцаПо Сумской, мимо сада Шевченко.

Пробирается линия сердцаМимо сумрачных старых каштанов,И теряются юность и детствоСреди зрелости долгожданной.

II

Этот город мне нужен затем,Чтобы сбиться с привычного ритма,Чтоб коснуться трагических тем,Затаенных во времени скрытно.

Этот город мне нужен затем,Чтобы в сердце раскрылись кавычки,Чтоб картины рванулись со стенИз захватанной рамы-привычки.

В этом городе время идет,Неподвластное общим законам,Этот город мне нужен как дотНа переднем краю обороны.

Мой дед был слепым, —Он стоял у окнаИ смотрел в пустоту за окном,И никто его не любил…

Мой дед был слепым, —Он не видел огня,Он чувствовал только дым.

Мой дед был слепым, —Только старый приемникИногда разговаривал с ним…

Мой дед был слепым, —Он ронял на пиджакКашу и хлебные крошки,И никто его не любил:Все дети, пороги и кошкиВсегда враждовали с ним.

Мой дед ко лбу привязывал тфилинИ долго молился Богу,Но Бог не смотрел в его сторону,И Бог его не любил.

Мой дед был слепым, —Только стеныПомогали ему ходить…

Мой дед был слепым, —Он умер,И все забыли о нем…

Необходимость

Немедленно теряет ценуПустой словесный перезвон,Когда являются на сценуНеурожай и произвол.

Тогда я отдаю в солдатыЛюбимых спутников своих —Мои восходы и закаты,Которые не лезут в стих.

Они уходят рота к роте,Любимые мои слова,A там на бреющем полетеИх настигает жизнь сама.

На смену скошенной пехотеПриходят парни от сохи…И обрастают грубой плотьюНеобходимые стихи.

Неделю, как сотню, лучше не трогать,Едва разменяешь — летят четверги,А после придется у Господа БогаПо ночам отрабатывать за долги.

Неделя, как сотня, — была и не стало:Считай, не считай, понедельник не в счет,А там и среда от Калужской заставыСпешит по мостам до Никитских ворот.

А к пятнице в прачечной у АрбатаПоследний червонец летит под откос,И вновь понедельник собакой лохматойСебя лихорадочно ловит за хвост.

Дорожные знаки

Может быть, к этой развилке дорогНа меринке гнедомПодъехал когда-то Иван-дурак,Вооруженный кнутом.

А кто-то на розовом срезе пняЖженным углем написал:«Направо поедешь — погубишь коня,Налево — погибнешь сам».

Дорога разматывает мотокШлагбаумов и мостов,Дорога расхваливает товар,Как выездной Мосторг,На виражах, как живая тварь,Надсадно воет мотор.

Трупы раздавленных за ночь собакМилиция уберет,Дорожные знаки на желтых столбахРасскажут весь путь наперед.

Дорожные знаки любой перегонЗнают наперечет:— На двести метров обгон запрещен,Впереди крутой поворот.

Но не подскажут они никогда,По каким не ездить мостам,На какой из дорог ты погубишь коня,На какой ты погибнешь сам.

Бабий стих