Ворон – Воронель - Нина Воронель

Глава вторая

И шесть недель Он ожидал,Когда наступит час;Легко ступая по камням,Шагал Он среди нас,Но никогда я не встречалТаких тоскливых глаз.

Нет, не смотрел никто из насС такой тоской в глазахНа лоскуток голубизныВ тюремных небесах,Где проплывают облакаНа светлых парусах.

Он в страхе пальцев не ломалИ не рыдал в тоске,Безумных призрачных надеждНе строил на песке,Он просто слушал, как дрожит,Луч солнца на щеке.

Он рук в надежде не ломалЗа каменной стеной,Он просто пил открытым ртомНеяркий свет дневной,Холодный свет последних днейОн пил, как мед хмельной.

В немом строю погибших душ,Мы шли друг другу вслед,И каждый словно позабыл,Свой грех и свой ответ,Мы знали только, что ЕгоКазнить должны чуть свет.

Как странно слышать легкий шаг,Летящий по камням,Как странно видеть жадный взгляд,Скользящий к облакам,И знать, что Он свой страшный долгУплатит палачам.

Из года в год сирень цвететИ вянет в свой черед,Но виселица никогдаПлода не принесет,И лишь когда живой умрет,Созреет страшный плод.

Все первый ряд занять хотят,И всех почет влечет,Но кто б хотел в тугой петлеВзойти на эшафот,Чтоб из-под локтя палачаВзглянуть на небосвод?

В счастливый день, в счастливый часКружимся мы смеясь,Поет гобой для нас с тобой,И мир чарует глаз,Но кто готов на смертный зовВ петле пуститься в пляс?

Нам каждый день казнил сердцаТревогой ледяной:В последний раз один из насПроходит путь земной,Как знать, в каком аду пылатьДуше Его больной.

Но вот однажды не пришелВ тюремный двор мертвец,И знали мы, что черный судСвершился наконец,Что сердце брата не стучитСреди живых сердец.

Мы встретились в позорный день,А не в святую ночь,Но в бурю гибнущим судамДруг другу не помочь;На миг столкнули волны насИ разбросали прочь.

Мы оба изгнаны людьмиИ брошены в тюрьму,До нас обоих дела нетИ богу самому,Поймал нас всех в ловушку грех,Не выйти никому.

Глава третья

В тюрьме крепки в дверях замкиИ стены высоки.За жизнью узника следятХолодные зрачки,Чтоб Он не вздумал избежатьКарающей руки.

Здесь каждый отдан день и ночьТюремщикам во власть,Чтоб ни забыться Он не мог,Ни помолиться всласть;Чтоб смерть добычу у тюрьмыНе вздумала украсть.

Здесь смертной казни ритуалПравительство блюдет.Здесь врач твердит Ему, что смерть —Естественный исход,И дважды на день капелланО боге речь ведет.

Курил Он трубку, пиво пил,Выслушивал врача,Он стиснул страх в своей душеИ запер без ключа,И говорил, что даже радУвидеть палача.

Чему же все-таки Он рад, —Никто спросить не мог:Надевший маску на лицоИ на уста замок,Тюремный сторож должен бытьБезжалостен и строг.

Но если б кто и захотел,Сочувствуя, прийти,Какие мог бы он словаДля смертника найти,Чтоб душу брата увестиС тернистого пути?

Бредет, шатаясь, через двор,Дурацкий маскарад,Тяжелых ног и бритых лбовИзысканный парад, —Нам всем дана судьба одна,Нам всем дорога в ад.

Мы чистили сухим пескомХолодный блеск перил,Мели полы, скребли столыИ драили настил,Таскали камни через дворИ падали без сил.

Трепали мы сухой канатДо крови на ногтях,Орали мы весь день псалмыС мочалками в руках,Но в сердце каждого из насВсегда таился страх.

И в страхе облетали дни,Как листья в октябре,Мы забывали, что ЕгоПовесят на заре,Пока не увидали вдругМогилу во дворе.

Там крови ждал сухой асфальт,Разинув желтый рот,И каждый ком кричал о том,Кто в этот час живет,Переживет и эту ночь,А на заре умрет.

И каждый шел, познав душойСтраданье, Смерть и Рок,И каждый в номерном гробуБыл заперт на замок,И, крадучись, пронес палачЗловещий свой мешок.

В ту ночь во тьме по всей тюрьмеБродил и бредил страх,Терялся зов и гул шаговНа каменных полах,И в окнах пятна бледных лицМаячили впотьмах.

Но, словно путник у реки,Уснул под утро Он,И долго стражу удивлялЕго спокойный сонВ тот час, когда пришел палачИ жертвы ждет закон.

А к нам, мерзавцам и ворам,Не приходил покой,А нас, рыдавших в первый разИ над чужой судьбой,Сквозь ночь гнала чужая больБезжалостной рукой.

Тяжелым грузом грех чужойЛожится на сердца,И кем-то пролитая кровьЖжет каплями свинца,И меч вины, калеча сны,Касается лица.

Скользила стража вдоль дверейИ уходила прочь,И, распростершись на полу,Чтоб ужас превозмочь,Молились богу в первый разБезбожники в ту ночь.

Молились богу в первый разПроклятые уста,Могильным саваном в окнеШуршала темнота,И обжигала, как вино,Раскаянья тщета.

Свет звезд потух, пропел петух,Но полночь не ушла;Над головой во тьме ночнойСходились духи зла,Да ужас, разевая пасть,Смеялся из угла.

Минуя нас, они, клубясь,Скользили на полу,Цепляясь щупальцами рук,Струились по стеклу,То в лунный круг вплывали вдруг,То прятались во мглу.

Следили мы, как духи тьмыВились невдалеке:В тягучем ритме сарабанд,Кружась на потолке,Бесплотный хор чертил узор,Как ветер на песке.

Нас мрак не спас от их гримас,А день не приходил,Их стон, как похоронный звон,Под сводами бродил,На зов их души мертвецовВставали из могил:

«О, мир богат! — они вопят. —Да ноги в кандалах!Разок-другой рискни игрой, —И жизнь в твоих руках!Но смерть ждет тех, кто ставит грехНа карту второпях!»

Тем, кто закован в кандалы,Чей мир и дом — тюрьма,Толпой людей, а не тенейПолна казалась тьма.О кровь Христова! Их возняСводила нас с ума.

Вились вокруг, сплетая кругБесплотных рук и глаз,Жеманным шагом потаскухСкользили, зло смеясь,И на полу, склонясь в углу,Молясь, дразнили нас.

Заплакал ветер на заре,А ночь осталась тут,Зажав в тиски кудель тоски,Сучила нить минут.Мы в страхе ждали, что к утруСвершится Страшный суд.

Рыдая, ветер проходилДозором над тюрьмой,Пока развязку торопилБег времени слепой.О, ветра стон! Доколе онПриставлен к нам судьбой?

Но вот настиг решетки свет,По стенам их гоня,Вцепились прутья в потолокНад койкой у меня:Опять зажег жестокий богНад миром пламя дня.

К шести успели подмести,И стихла в семь тюрьма,Но в трепете могучих крылЕще таилась тьма:То нас дыханьем ледянымКасалась Смерть сама.

Не в саване явилась СмертьНа лунном скакуне —Палач с мешком прошел тайкомВ зловещей тишине:Ему веревки и доскиДостаточно вполне.

Как тот, кто, падая, бредетПо зыбким топям зла,Мы шли, молитвы позабыв,Сквозь муки без числа.И в сердце каждого из насНадежда умерла.

Но правосудие, как Смерть,Идет своим путем,Для всех времен людской законС пощадой незнаком:Всех — слабых, сильных — топчет онТяжелым сапогом.

Поток минут часы сомнутНа гибель и позор,Восьмой удар как страшный дар,Как смертный приговор:Не избежит своей судьбыНи праведник, ни вор.

И оставалось только ждать,Что знак нам будет дан,Мы смолкли, словно берега,Одетые в туман,Но в каждом сердце глухо билБезумец в барабан.

Внезапно тишину прервалПротяжный мерный бой,И в тот же миг бессильный крикПронесся над тюрьмой,Как заунывный стон болот,Как прокаженных вой.

Порой фантазия в тюрьмеРождает смертный страх:Уже намылена петляУ палача в руках,И обрывает хриплый стон'Молитву на устах.

Мне так знаком предсмертный хрип,На части рвущий рот,Знаком у горла вставший ком,Знаком кровавый пот:Кто много жизней получил,Тот много раз умрет.

Глава четвертая