Эти бессмертные - Вадим Проскурин

Он набрал номер Дмитрия Яновича, произнес все положенные вежливые приветствия и перешел к делу:

— Что-то ваш факс к нам не пришел.

Павел ожидал, что Дмитрий Янович скажет, типа, мы отправляли, а ваш факс не отвечает, тогда Павел скажет, типа, у нас все работает, а ничего не приходит, может, попробовать емейлом…

Но Дмитрий Янович сказал совсем другое. Он сказал:

— А я и не посылал ничего.

Сделал многозначительную паузу и добавил:

— Я поразмышлял над вашим предложением, Павел Иванович, и пришел к выводу, что вынужден его отклонить. Поймите меня правильно, я против вас ничего не имею, но я посчитал в экселе… Нам выгоднее вообще не сотрудничать с вами, чем сотрудничать на таких условиях. Да и на старых условиях выгода стала в последнее время чисто символическая, кризис, сами понимаете. Скидки и отсрочки мы по-любому давать не готовы. Извините.

Все, что Павел смог выдавить из себя, — стандартный набор дежурных фраз, типа, я все понимаю, потом, когда-нибудь, несомненно, было приятно с вами работать… И они вежливо распрощались.

В этот момент к «Лексусу» подошел очкарик, он принес какой-то официальный бланк.

— Держите, — сказал он. — Надо сначала заявление написать, потом разбираться будут.

Павел рассеянно кивнул, положил бланк на колени и задумался. Принадлежащее Павлу ООО «Турандот» только что потеряло основного поставщика. Причем потеряло окончательно, Дмитрий Янович ясно сказал, что его не устраивают даже старые условия договора. Договор кончается через месяц, а кто, интересно, сможет обеспечить поставки, кроме «Саммона»?

Павел гневно ударил кулаком по рулю. Рука отскочила и угодила в гудок, «Лексус» бибикнул. Павел выматерился. Сейчас ему позарез нужно быть в офисе, а он сидит на этом чертовом посту ГАИ и занимается чертовой ерундой! И все из-за этого очкарика! Ничего, сейчас мы ему принесем добро…

Мелькнула непрошеная мысль — а ведь раньше, когда Павел был молод, когда у него еще не было ни бизнеса, ни «Лексуса», ни двух квартир в Москве, когда он был наивным молодым юношей, всерьез полагающим, что в мире есть какая-то высшая справедливость… Тогда он не стал бы осквернять свою душу лжесвидетельством. Впрочем, потому у него тогда и не было ни бизнеса, ни «Лексуса»… Что-то странные мысли в голову лезут, гнать их надо.

Павел положил на колени дипломат, положил на него бланк, достал ручку и начал писать: «Я, Звонарев Павел Иванович, двигался на своем автомобиле по Ленинградскому проспекту в сторону области в крайнем правом ряду…»

7

Сэр Людвиг, безземельный воитель, воспитанник и эфеб графа Хортона, приблизился к порогу заклинательного зала и постучал по дверному косяку негромко, но отчетливо.

— Войди! — донесся изнутри голос лорда.

Людвиг вошел. В заклинательном зале стояла тишина, звезда перестала издавать свист, но ее свечение было теперь заметно и обычным, немагическим зрением.

— Приближается мастер смерти, — сообщил Людвиг.

Лорд Хортон молча кивнул. Он не отводил взгляда от сплетения силовых линий вокруг станка, на лице повелителя отражалась озабоченность.

— Не думаю, что на этот раз демон сможет вырваться из ловушки, — заметил Людвиг.

Лорд Хортон рассеянно кивнул.

— В прошлый раз мы тоже так не думали, — сказал он. — Я вот думаю, не стоит ли поставить дополнительный контур вот здесь, — он показал пальцем, — с переходом вот сюда.

Людвиг прикинул в уме, как изменится конфигурация кокона, и сказал:

— По-моему, уже поздно. Я не уверен, что ваше сиятельство сумеет быстро отрегулировать все взаимосвязи за оставшееся время. Сколько осталось до проявления демона? Часа три?

— Если не меньше. Сегодня изменения протекают намного быстрее, чем раньше, это тревожит меня.

— Если этот кокон не удержит демона, его ничто не удержит.

— Да, наверное, — кивнул лорд Хортон, протянул руку и пошатал боковину станка.

В дверь постучали.

— Войди! — крикнул лорд Хортон.

В зал вошел мастер смерти в сопровождении подмастерья, а также низкорослого и плюгавого раба, Людвиг не знал его имени. Раб был испуган, на его покатом лбу выступили капельки пота, а глаза, маленькие и бесцветные, безостановочно перемещались с одного предмета на другой. Руки раба заметно дрожали.

Лорд Хортон отступил от станка и сделал мастерам смерти приглашающий жест.

— Приступайте, — повелел он.

Раб издал нечленораздельный писк, ноги перестали его держать. Подмастерье залепил рабу увесистую оплеуху, раб пошатнулся еще сильнее и едва не упал.

— Так не пойдет, — сказал мастер смерти. — Придется тащить.

Они сноровисто заломили руки раба за спину, тот согнулся в три погибели и быстро засеменил вперед — в такой позе это единственный способ чуть-чуть облегчить боль в выворачиваемых суставах.

— Не бойся, — обратился к рабу мастер смерти. — Скоро все закончится, ты переродишься.

Раб начал говорить, сбивчиво и невразумительно, хлюпая носом и глотая слезы, Людвиг разбирал лишь отдельные слова:

— … сожрет мою душу… о повелитель… зачем… я боюсь…

Лорд Хортон нахмурился.

— Кто рассказал ему о сути происходящего? — спросил он.

Мастер смерти вздрогнул.

— Не знаю, мой повелитель, — ответил он. — Однако осмелюсь заметить, что в замке вряд ли найдется раб, не знающий о том, что ваше сиятельство призывает демонов.

Лорд Хортон нахмурился еще сильнее и ничего не сказал. Почему-то графа очень расстраивал тот факт, что призвание демонов не удалось сохранить в тайне от слуг. Людвиг не понимал этого чувства, он считал, что если тайну нельзя сохранить по объективным обстоятельствам, то нужно принять это как должное и не стараться выполнить невыполнимое. В конце концов, Муралийский Острог — один из самых отдаленных уделов империи, редкий год в замок является более одного гонца от герцога, а сам герцог в последний раз удостаивал личным посещением отдаленный удел, когда Людвиг был еще в возрасте детства. Император же не бывал в Муралийском Остроге вообще никогда.

Конечно, рано или поздно призвание демонов перестанет быть тайной для вышестоящих воителей. Если лорду Хортону не удастся призвать достаточно сильного управляемого демона, книгу придется передать герцогу, а тот вскоре вынужден будет передать ее императору. Но если все получится…

Звезда на полу замерцала. Людвиг ощутил, как кокон, формирующийся вокруг станка, стал наливаться силой. Процесс идет все быстрее, возможно, уже пора начинать обряд.

— Мой повелитель, — начал Людвиг, но лорд Хортон оборвал его движением руки.