Где-то на земле есть рай - Валерия Вербинина

Служанка проводила нас в гостиную, ту, где было поменьше позолоты, но побольше картин, и встала в дверях, словно ей наказали строго-настрого следить за тем, как бы мы по рассеянности не сунули в карман изящный столик, инкрустированный перламутром. В коридоре прошелестели шаги, зазвенели два голоса: мужской и женский. Слов я не разобрала. Наконец дверь отворилась и счастливые небожители вышли в гостиную.

Небожители? Вы шутите! Я чего-то не понимаю, или окружающая обстановка должна все-таки накладывать отпечаток на своих владельцев? Вы, конечно, скажете, что я злобствую, но хотела бы я знать, что бы вы подумали, увидев перед собой плешивого типа неопределенного возраста с глазами-буравчиками и харизмой Бармалея. Его абсолютно законная супруга, которой 5 апреля должно было исполниться 33 года, являла миру гладкое ухоженное лицо, в котором все же проглядывало нечто крысиное. Возможно, виною тому были заостренный носик и прищуренные глазки, а возможно, все это было лишь моим плодом воображения и недоброжелательности. Многие считали Алису Лазареву красавицей, а кое-кто даже не отказывал ей в таланте, впрочем, не уточняя, в каком именно. Глупо утверждать, что в наши дни так уж обязательно иметь талант, чтобы петь или играть в кино, — для этого вполне могут сойти и другие таланты, никак не связанные с актерством или пением. И, несмотря на ухоженное лицо и хорошо продуманный макияж, у Алисы Лазаревой был вид усталой, потрепанной жизнью, даже не женщины — бабы; и никакие дорогие тряпки, а вошла она в шифоновом платье, которое наверняка было создано в мастерской именитого кутюрье, уже не могли спасти положения. Ее муж был облачен в костюм того божественного серого оттенка, рядом с которым и пепельный, и антрацитовый кажутся линялыми тряпками. Кажется, хотя я вовсе не уверена, что этот цвет называется жемчужно-серым.

Лазарев сел в кресло, актриса — на диванчик, закинув ногу за ногу. Я заметила, что при этом она почему-то метнула взгляд на Павла, но он был занят разговором с ее мужем. Представив меня и назвав свое имя, капитан кратко объяснил, зачем мы сюда приехали.

Едва Лазарев понял, что мы работаем не на Петровке, а в самом обыкновенном отделении полиции, на его чисто выбритом лице показалось нескрываемое отвращение. Какие странные, однако, люди служат в полиции! Его жене, его обожаемой Алисе угрожает опасность, а ему присылают двух каких-то… Он искал слова, способные не оскорбить нас, и не мог их найти.

— Давайте все-таки перейдем к делу, — предложил Павел, которому было совершенно безразлично мнение Георгия Лазарева о нем, точно так же, как и сам Лазарев. — Начнем с дня рождения. Это правда, что он состоится в пятницу, пятого апреля?

— Да, — подтвердил Лазарев.

— И его будут отмечать в клубе «Бегущая по волнам»?

— Теперь уже, очевидно, нет, — подала голос Алиса, очаровательно улыбаясь симпатичному капитану.

— Но это просто глупо — отменять такое торжество! — вскинулся ее муж.

Алиса сделала рукой легкий жест, который, очевидно, означал: все в порядке, все под контролем. К моему изумлению, Бармалей тотчас стих.

— Я хотел бы, чтобы вы прослушали запись звонка, — сказал Ласточкин, доставая из внутреннего кармана диктофон. — Может быть, вы узнаете голос звонившей?

Паша включил запись, и мы в полном молчании прослушали ее до конца.

— Нет, — сказал Лазарев, — этот голос я не знаю.

— Я тоже, — поддержала его жена.

— Жаль, — вздохнул мой напарник. — Это бы многое нам упростило. — Он откинулся на спинку стула. — Как, по вашему ощущению, следовало бы относиться к этому предупреждению? Это может быть чьей-то шуткой или?..

— По-моему, это вы как раз и обязаны установить, — сварливо встрял муж. Но Алиса опять успокоила его легким движением руки.

— Разумеется, — ответил Паша на слова Лазарева. — Но нам надо хотя бы приблизительно знать, где искать. — Он обратился к Алисе: — Скажите, у вас есть враги?

Она улыбнулась. Честное слово, если бы я была цветком, то я бы точно завяла от этой улыбки.

— У всякого, кто чего-то добился, есть враги, — проговорила она низким мурлыкающим голосом, который сама она, вероятно, считала наиболее обворожительным.

— Я бы хотел знать о них конкретнее, — тихо промолвил Павел.

Алиса улыбнулась еще шире.

— О, это будет очень долгий рассказ, — не без иронии заметила она. — Все актрисы, которых я обошла, все певицы, дела у которых идут хуже, чем у меня, все неудачницы, которые мечтают оказаться на моем месте, они все спят и видят, как я окочурюсь. Люди ужасно завистливы, — извиняющимся тоном прибавила она.

— И все они могли бы вас убить? — также не без иронии отозвался Ласточкин.

Алиса выдержала паузу, поднесла руку ко рту и прикусила костяшку указательного пальца. Мы терпеливо ждали.

— Нет, не все, — с неожиданной резкостью промолвила она, убирая руку. — Есть один человек, который действительно обещал меня убить. Многократно, — и она значительно подчеркнула это слово голосом, как двумя жирными чертами.

«А-а, старая история, — смутно подумала я. Брошенный любовник, которого ты променяла на этого процветающего господина».

— Ее зовут Оля Баринова, — продолжала актриса. — Когда-то мы были подругами, потом поссорились.

— Из-за чего? — спросил Ласточкин, который быстро писал в своем блокноте.

— Из-за моего первого мужа. Грустная вышла история. Оля тоже была в него влюблена и вбила себе в голову, что он отвечает ей взаимностью. Когда она узнала, что мы поженились, то попыталась покончить с собой, но неудачно.

— Как зовут первого мужа?

— Сергей. Сергей Шестопалов, — поправилась Алиса.

Ласточкин поднял голову:

— Не тот ли Шестопалов, что был вице-директором автозавода?

— Да, — подтвердила Алиса. — Но это было довольно давно. Фирма обанкротилась, ему пришлось уйти из бизнеса. Сейчас у него небольшое охранное агентство или что-то вроде этого.

— Как я понимаю, с первым мужем вы разведены?

— Вы понимаете правильно, — сказала Алиса, глядя на него прозрачными глазами слишком многое перевидавшей женщины.

— То есть теперь он свободен и мог бы связать свою жизнь с этой Олей. Зачем же ей убивать вас?

— Сергей никогда не станет связывать с ней свою жизнь, — с металлом в голосе отчеканила актриса. — Ему ни к чему лишняя обуза, поверьте. А Оля вбила себе в голову, что я разрушила ее жизнь. Она уверена, что, если бы не я, у нее все было бы хорошо. Она неоднократно грозилась убить меня — по телефону и лично, причем в присутствии посторонних.

Паша кивнул, словно это его вполне устраивало, и спросил, где живет Оля Баринова и какой у нее номер телефона. Последний Алиса не помнила, сказала лишь, что бывшая подруга ютится где-то на Юго-Западе.

— Может быть, Шестопалову известно, где она живет?

— Вряд ли, — с сомнением отозвалась Алиса, но все же дала телефоны бывшего мужа — домашний и сотовый. Судя по номеру домашнего, Сергей тоже обитал далеко не в центре Москвы.

— Последний вопрос, — сказал Ласточкин. — Оля Баринова была приглашена на ваш день рождения?

— Еще чего не хватало! — вскинулась актриса.

— Как же тогда она могла бы вас убить?

— О, она всегда была жутко пронырливая, — с пренебрежением ответила Алиса. — Уверена, если бы она захотела, она смогла бы пробраться ко мне на вечер.

Ласточкин захлопнул блокнот, спрятал его вместе с ручкой и поднялся с места.

— Я надеюсь, вы сообщите нам о принятых мерах, — сухо сказал Георгий Лазарев, вставая. Паша спокойно поглядел на него сверху вниз. Лазарев был далеко не мелким мужчиной, но рядом с высоким капитаном казался коротышкой.

— Обязательно, — сказал мой напарник. — На всякий случай, если вы не передумали насчет празднования, я бы посоветовал вам удвоить охрану.

— Это уже сделано, сержант! За кого вы нас принимаете?

— Капитан, — тихо поправил его Ласточкин и подтолкнул меня к двери.

Глава 5

1 апреля. 5 часов 15 минут вечера

Все еще полная впечатлений от чужого великолепия, я вышла на улицу и вместе с Ласточкиным направилась к автомобилю, который мы с трудом припарковали на другой стороне улицы.

— Стало быть, у нас два дела, — говорил Павел. — Первое — письма, которые приходят от имени покойника, и второе — тот, кто хочет воткнуть нож в несравненную мадам Лазареву. Лиза!

— А?

— Ты совсем меня не слушаешь!

Мы стояли уже возле нашей машины: Ласточкин — со стороны водителя, я — напротив. И вдруг…

Ах, это коротенькое, неумолимое, как нож гильотины, слово! Сколько авторов в своих романах прибегают к его посредничеству, чтобы обозначить поворотный момент сюжета, неожиданное событие, сюрприз, чаще всего неприятный, или просто нечто из ряда вон выходящее!