Клад - Эдит Лэйтон

Улыбка его была такой ослепительной, что граничила с бесстыдством. Как раз в тот миг, когда она собиралась покинуть комнату, Дэн вдруг серьезно проговорил:

— Да, вот что. Есть одна вещь, которую вы можете для меня сделать, мисс Ханна. Я тут уже три дня лежу в полном сознании и, говорят, еще неделю провалялся без памяти. Не могу пожаловаться на отношение к себе, — искренне произнес он, — это истинная правда. Как можно? Ведь ваша семья спасла меня, вы вытащили меня из моря, ухаживали за мной и кормили. Нет, я действительно везучий парень, и прекрасно понимаю это. Даже если бы я прожил до ста лет, то не успел бы как следует отблагодарить вас всех. Но у меня есть одна просьба. Только не подумайте, что я неблагодарный. Просто я не привык сидеть взаперти в одном и том же помещении, в четырех стенах… Так не могли бы вы немного побыть со мной, мисс Ханна, и рассказать мне, как там, на воле? Конечно, у меня есть окно. Но ваша матушка боится, как бы я не простудился, поэтому оно заперто плотнее, чем кошелек морской русалки. А с кровати я вообще ничего не вижу. Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о погоде, о море? Или о городских новостях, или о том, что творится в стране? Я чувствую, насколько я оторван от всего этого.

— Но Молли и Сэл только что были у вас… — возразила Ханна и остановилась, покраснев при мысли о том, как взглянул на нее, обе служанки мгновенно испарились из комнаты.

— Да, прекрасные девушки, — кивнул Дэн. — Но им больше нравится хихикать, чем разговаривать. А с кем еще тут можно побеседовать? Ваша матушка вечно поглощена домашними хлопотами, как и отец. Ваш брат, боюсь, не очень-то мне доверяет. Не то чтобы я его винил, — быстро добавил он. — Действительно, с какой стати он должен питать доверие к человеку, которого, точно обломок бревна, выбросило на берег? Но я правда не хочу никому зла. Да и не мог бы ничего сделать, даже если бы хотел. — Он усмехнулся. Затем красивое лицо снова стало серьезным. — Я надеялся, что у вас, мисс Ханна, найдется время поговорить со мной. Должно быть, мне действительно становится лучше, ведь инвалид не обращает внимания на окружающее, а я, по правде говоря, в душе чувствую себя не лучше краба на раскаленной палубе.

Что ж, это была вполне объяснимая просьба. Несмотря на свой величественный вид среди этих белоснежных льняных простыней, он все же казался ужасно потерянным. В этом молодом мужчине было слишком много жизни, чтобы долго держать его взаперти. Но во всем его облике не было никакой угрозы и ровно ничего пиратского. Он выглядел просто как выздоравливающий больной, причем такой кроткий, что страх перед ним вдруг уступил место в душе Ханны беспокойству о его моральном состоянии.

— Так что же, никто не догадался даже принести вам газету? — спросила она. — Не беда. Папа получает почту раз в неделю. Я уверена, что он поделится с вами.

— Спасибо, — промолвил Дэн, помолчав секунду, — но, к сожалению, это не выход. Понимаете, я слишком рано ушел в море. Я умею читать по звездам и небу, по ветру и волнам. Но я совсем не умею читать по бумаге. Мне очень жаль, добавил он, и ей показалось, что ему действительно жаль, — но это правда. Однако если бы вы… — Дэн внимательно поглядел на нее и, казалось, даже слегка покраснел, — так сказать… — Он снова замялся. — В общем, не могли бы вы почитать мне? Мне бы не хотелось просить о такой услуге, но обратиться с подобной просьбой к вашему отцу я точно не посмею. — Последние слова Дэн произнес с кривой, вымученной улыбкой.

— Ну что вы, я с удовольствием почитаю, — ответила Ханна, изо всех сил стараясь скрыть свой шок. Ведь говорил он как человек образованный, а между тем все ее знакомые, и рыбаки, и торговцы, умели читать. Разумеется, это не касалось рабов или батраков. Но даже самые бедные люди в городе посещали школу, по крайней мере чтобы научиться грамоте.

— А может быть, вы покажете мне, как читаются буквы, чтобы я мог сам делать это и не обременять вас? — осторожно поинтересовался он. — Мне это искусство пока незнакомо, но может, лишь потому, что никто никогда мне не показывал, как это делается? Я бы попытался, если б вы согласились мне помочь… Но я готов понять, если вы откажетесь, — быстро добавил Дэн, отводя глаза и старательно разглаживая огромной смуглой ручищей одеяло у себя на груди. — Простите мою самонадеянность, мисс Ханна.

— Прекрасно, только я не понимаю, почему вы решили, что я откажусь! — гневно произнесла она, сильнее всего досадуя на то, что показала собственное смущение. — Я с удовольствием помогу вам, мистер Силвер. Мы начнем, как только вы почувствуете, что уже в состоянии учиться.

— О, мисс Ханна, я уже вполне в состоянии, — обрадовался он. — Мне необходимо поупражнять хоть какие-нибудь мышцы, хотя бы мои несчастные мозги. Но только если вы будете называть меня Дэном. Потому что мне кажется, это прозвучит довольно нелепо, если вы скажете: «Посмотрите хорошенько! Это же не A, a Z, вы, мистер Силвер, болван!»

— Отлично, тогда я для вас тоже просто Ханна, ибо при слове «мисс» буду чувствовать себя школьной учительницей. А моя собственная учительница была довольно-таки странной дамой и притом лишь на пару лет младше пророка Моисея!

— Договорились, Ханна, — сказал он, глядя, как мило она зарделась и деловито вскинула подбородок.

— Сейчас принесу букварь. У меня еще остался мой собственный. И наверное, карандаши. Да, точно. Чернила не годятся для работы в постели. И еще, пожалуй… — добавила она, внезапно воодушевляясь и заблестев глазами. — Еще я принесу доску. Мы положим ее поперек кровати. Это будет очень удобно.

Он улыбнулся ее энтузиазму и еще долго хранил эту улыбку, хотя она изменилась, когда Ханна выскользнула из комнаты.

— А ты делаешь очень даже неплохие успехи, — сказала она час спустя, распрямляя спину и с подозрением глядя на своего ученика. — Ты уверен, что не шутишь надо мной? Я готова поклясться, что ты знаешь буквы.

— Не клянись, Ханна, — отвечал Дэн, смеясь и откидываясь на подушки. — Я, конечно, знаю, как они выглядят, и успел выучить, как называются некоторые из них. Но мне никогда не хватало терпения, чтобы разобраться, что с ними можно делать. Знаешь, как тяжело быть неграмотным? Теперь у меня появилась чудесная возможность избавиться от этого недостатка. Наверное, я должен благодарить того негодяя, который меня чуть было не зарезал.

— Ты вспомнил что-то еще? — с нетерпением спросила Ханна.

— Говорят, память так устроена, что скрывает самые тяжелые и болезненные моменты до тех пор, пока человек не будет в состоянии с ними смириться. Наверное, то же самое произошло и со мной. Я пока помню только момент своего пробуждения. Кажется… иногда по ночам мне кажется, что я вижу что-то во сне, потому что я просыпаюсь в ужасе. И я бы хотел рассказать, что мне снилось, но дело в том, что, проснувшись, ничего не помню. И так каждый раз. Но право, не стоит меня оплакивать. Ты сама видишь, как я поправился за это время. И потом, я выучил буквы, причем в алфавитном порядке, верно?