Оплодотворитель - Дементий Толли

старой части города в одном из зданий, называемых в народе «сталинками» и построенных ещё при И.В. Сталине для размещения в них множества государственных учреждений. По замыслу зодчих «сталинки» были спроектированы в одном стиле. Нарочитой же идентичностью главных фасадов с портиками и фронтонами, украшенными государственными гербами из гипса, они напоминали представителей госноменклатуры того времени в единообразных полувоенных френчах, но при этом, по аналогии с должностными лицами, обладавшими разными уровнями полномочий, в «сталинках» также предусматривалась иерархия этажности.

Особый колорит месту, где находилось здание института придавал не очень большой, но живописный прямоугольный очертаниями своих границ сквер. По периметру сквера росли голубые ели внушительной высоты с массивными раскидистыми ветвями-лапами. По соседству с елями, но всё-таки с уважительном для них промежутком, частично заполненным кустами сирени, тянулись к небу редкие в здешних местах южанки-туи. Ещё ближе к центру сквера образовали своё каре – акации. Под тенистыми кронами акаций стояли очень уместные здесь скамейки. И, наконец, в самом центре сквера красовался фонтан с круглым бассейном, с большой чашей из нержавеющей стали посередине, укреплённой на постаменте из гранитных камней, невысоко возвышающемся над поверхностью воды. Чашу наполняли водой наклонные струи, бьющие из двадцати четырёх фонтанных жиклёров, стилизованных под головки тюльпанов, выступающих из воды в бассейне. Из чаши, переливаясь через её закруглённый край, прозрачная влага уже свободным водопадом возвращалась в бассейн.

Муромский, приехавший в НИИГИГ раньше назначенного времени на двадцать минут, сидя на лавочке, пытался расслабиться и снять некоторое волнение от предстоящей встречи с Викторией под приятный, будто нашептывающий что-то о нирване, шум фонтана. Скоротав, пребывая в таком состоянии, ровно столько времени, чтобы соблюсти королевскую вежливость, он направился к входному портику…

***

Первый день для Родослава Муромского, как участника и объекта исследований оказался малоинтересным, ну разве что любопытным – не более. После его встречи с Викторией Леонидовной, которая была с ним, впрочем, весьма любезна, ему пришлось, по просьбе руководителя предстоящей научной работы, в сопровождении Олечки сначала посетить «Административный отдел» для оформления необходимых бумаг: договора, подписок и прочего, а затем пройти по «отборникам». Позже Род догадался, что на местном профессиональном сленге «отборниками» назывались специальные медкабинеты, где брали пробы биоматериалов у «подследственных», а так он про себя стал именовать всех людей, которые привлекались к участию в генетических исследованиях. Так у него в одном из кабинетов в качестве биоматериала был срезан небольшой пучок волос, в других – были взяты пробы слюны и крови. Но, самой неожиданной и, надо сказать, довольно болезненной, оказалась процедура взятия проб кожи, для обозначения которой здесь применяли термин «Дерма». В этом отборнике, похожим на крохотную операционную, ему сделали, по – существу, три микроскопические операции с применением местного обезболивания: в трёх местах – последовательно на внутренней стороне бедра, на ягодице и на животе специалист с налобным микроскопом производил мини манипуляции скальпелем, а проще говоря вырезал кусочки кожи-дермы на всю её глубину в форме вытянутых остроконечных листиков длиной десять-двенадцать и максимальной шириной не более четырёх миллиметров, после чего накладывал стягивающую ранку скобку, а его ассистентка обрабатывала мазью и заклеивала бактерицидным пластырем. Не самые приятные ощущения, испытываемые при этом Родославом, вполне компенсировались впечатлением от суммы вознаграждения, которую он, с удовольствием для себя, обнаружил в договоре, подписанном несколько ранее.

Выполнив всё полагавшееся ему, как подследственному объекту НИИГИГ, на сегодняшний день, Род подумал о том, что с его стороны было бы неправильно покинуть институт, не попрощавшись с Викторией. Уместность этой вежливости казалась ему очевидной – ведь согласно программе его участия в исследованиях нужды в его личном присутствии уже не будет в течение целых пяти предстоящих дней. «Вперёд, Муромский! Не сомневайся!» – приободрив себя мысленным призывом, он решительно направился к кабинету кандидата биологических наук, но, когда подошел к двери с надписью на табличке: «Старший научный сотрудник К.Б.Н. Гессер В.Л.», вдруг почувствовал несвойственную ему робость, остановившую его намерение постучать в дверь. Неизвестно, сумел бы он преодолеть возникший ступор, но в этот момент дверь открылась и в проёме показалась Вика, вздрогнувшая от неожиданной встречи в дверях.

– Это вы, Родослав!? Добрый вечер! Вы что-то хотели? Как ваши дела?

– Да, спасибо! Всё хорошо! Бумаги оформлены, биопробы согласно программе взяты.

– Прекрасно! Ну, а что же вы всё-таки хотели?

– Да, собственно, ничего особенного. Я просто хотел вас пригласить посидеть сегодня после работы в каком-нибудь кафе, если вы, конечно, не против.

Муромский связывал слова своего предложения замедленно, подыскивая приличествующие случаю, не отрывая глаз от лица желанной женщины, которая сопровождала эти слова загадочной полуулыбкой «Джоконды» Леонардо да Винчи.

– Нет, это невозможно – сразу же ответила женщина, но через краткую паузу продолжила свой ответ – сегодня.

– Жаль, тогда быть может завтра?

– Завтра тоже ничего не получиться.

– Хорошо, Виктория Леонидовна! В таком случае с благодарностью приму ваше предложение.

– Послезавтра, Родослав, думаю я смогу найти для вас два – три часа вечером послезавтра. Вот вам моя визитка, звоните. А сейчас простите, я очень тороплюсь. И ещё одна просьба: пожалуйста, не ищите со мной встреч в стенах института вне рамок нашей с вами исследовательской программы. Договорились?

– Конечно, конечно – поспешно ответил Муромский, почувствовавший некоторое смущение от очевидной нетактичности с его стороны затеять приватный разговор в публичном месте.

Меру бестактности Родослава Муромского можно было бы и увеличить, если учесть, что к концу своего хождения по «отборникам» ему уже стали известны весьма важные и деликатные подробности, касающиеся Виктории: о том, что она замужем, что носит фамилию мужа, что её муж – заведующий лабораторией Эдуард Николаевич Гессер, и даже о том в какую ужасную автокатастрофу попала Вика с мужем.

– Спасибо за понимание и до свидания, Родослав. – завершила коридорный разговор старший научный сотрудник и, звонко постукивая высокими каблуками по керамическим плиткам пола, легко с завораживающей грацией отправилась по своим делам.

– Всего наилучшего, Виктория Леонидовна! – оставалось, глядя ей в спину, ответить Муромскому.

***

Вечер в кафе «Радуга» проходил непринуждённо и весело. Вика и Род сидели вдвоём за маленьким столиком; ели необыкновенно вкусные салаты, пили грузинское вино, чередуя между собой сухое белое «Цинандали» и полусладкое красное «Киндзмараули»; наслаждались мороженным; говорили о каких – то забавных смешных историях; танцевали под музыку и песни вокально-инструментального ансамбля каждый раз, когда звучали медленные композиции и, пропуская ритмические. Объяснять подобную избирательность тем, что Родославу были противны африканские телодвижения современных танцев, означало бы вводить в заблуждение относительно его натуры. Напротив – иной раз он с большим куражом и вдохновением мог выдать такое хореографическое зрелище,