Ген деструктивного пведения - Владимир Паутов

Полковник из Комитета, глядя мне в глаза, добавил: «Сразу хочу поставить в известность Александра Владимировича, что Председатель наделил меня огромными полномочиями в рамках нашего ведомства, поэтому с нашей стороны мы готовы предоставить вам любую, я подчёркиваю, любую информацию, которая имеется в распоряжении службы или будет получена при помощи её возможностей. Кроме информации, можете располагать всеми нашими силами и средствами оперативного характера. Материальные ресурсы ведомства и научный потенциал так же в полном вашем распоряжении».

— Ого-гошеньки-го-го, ― подумал я, ― серьёзное, стало быть, дело намечается, коли сразу, с порога, разговоры пошли такие.

К тому же было видно, что генерал здорово нервничает, даже пуговицу на рубашке забыл застегнуть и папиросу пальцами размял до такой степени, что табак весь просыпался через гильзу на стол и ему на брюки.

— Особый период намечается? Но, тогда бы весь отряд собрали! Хотя для чего? Ведь задачу можно поставить и мне одному? Ладно, сейчас узнаю в чём тут суть, — по привычке начал я свои рассуждения, но долго раздумывать не дал Иван Фёдорович. Он строго взглянул на меня, будто угадал, о чём я думаю, и, покачав головой, продолжил: «Прошу не отвлекаться даже в мыслях, товарищ полковник. Особым периодом не пахнет. Дело совершенно в другом. По линии научно-технической разведки из весьма надёжных источников к нам в Управление поступила интереснейшая информация. Кстати, аналогичные сведения также по своим каналам получены и внешней разведкой Комитета. Суть той информации состоит в следующем. С территории Турции наши нынешние заокеанские «друзья» планируют провести акцию, последствия которой можно было бы использовать в будущем…»

Я прекрасно знал, что перебивать старших нехорошо, а генералов и начальников тем более, но как всегда не удержался и вставил свою мысль, высказанную вслух: «Неужели, всю нашу водку собираются скупить или ликёроводочные заводы страны обанкротить? Так ведь нас этим не испугаешь, самогон начнём варить».

Начальник Управления опешил от моей фразы и становился с открытым ртом на полуслове, а полковник из Комитета громко засмеялся. Я после этого понял свою оплошность и даже сам немного испугался нетактичной шутки. Генерал же хмыкнул себе под нос и покачал осуждающе головой, мои шутки-прибаутки всегда ему нравились, и он не обращал на них внимания, но в этот раз, напустив на себя строгость, сказал: „Александр, ты прямо как ребёнок, ей богу! Ну, что подумает человек из серьёзного ведомства, а подумать он может только…” — генерал сделал выразительную и весьма многозначительную паузу, осуждающе покачивая при этом головой из стороны в сторону.

— Извините, товарищ генерал, что перебиваю Вас, ― не дал договорить ему Климов, с трудом сдерживая желание вновь рассмеяться. ― Не ругайте полковника! Наоборот, очень приятно, что ваши люди даже при обсуждении столь важных и трудных вопросов не теряют чувства юмора. С такими намного приятнее иметь дело, честное слово!

Я внимательно посмотрел на Климова, старясь понять, говорит ли тот от души или так, ради приличия, чтобы меня выгородить? Это было важно понять. Ведь нам предстояло делать одну работу вместе, поэтому и хотелось подробней изучить характер и настроение этого неизвестного человека. Пока комитетчик4 мне нравился. Мы с генералом частенько разыгрывали и не такие спектакли, чтобы разобраться в людях, с которыми приходилось беседовать или раскручивать для дальнейшего использования. Полковник мне был симпатичен своей искренностью, с ним можно было иметь дело. Молчание наше длилось недолго. Генерал внимательно обвёл всех взглядом и далее уже голосом, когда прервать его я уже не посмел бы, продолжил: «Итак, на чём мы остановились? Ага, значит так, они собираются провести акцию с далеко идущими последствиями. На берегу озера оборудована секретная лаборатория. Всё выглядит там буднично и нормально, потому как замаскирована эта самая лаборатория под обычную турбазу. И самое удивительное, что она действительно функционирует, как самая настоящая турбаза, то есть на неё приезжают туристы, ходят по маршрутам, загорают, катаются на водных лыжах и гидромотоциклах, короче, маскировка отличная, лучше придумать невозможно. Места там просто прекрасные и живописные. Туристы едут туда на отдых с большим удовольствием».

Я не стал перебивать генерала своими добавлениями, а тем более вопросами, но про себя подумал: «Расписывает все прелести так, словно сам отдыхал на этом курорте».

Начальник Управления тем временем взял со стола большой пакет и со словами: «На, скептик, посмотри!» ― Протянул его мне. Я взял пакет и вскрыл его. Там находилась пачка цветных и чёрно-белых фотографий, на которых с разных точек и в различных ракурсах были изображены какие-то строения. Снимки отличались высоким качеством, на них всё просматривалось очень и очень подробно, видимо, специалисты поработали весьма основательно и добросовестно. Мои предположения подтвердились словами генералом, который сказал: «Это — объект нашего интереса и вашего проникновения».

— А разве в КГБ нет своего отряда? В Первом главке «Вымпел» — отличное подразделение! — Обратился я к генералу, рассматривая фотографии.

— Одна попытка предпринималась, но закончилась ничем, а если говорить точнее, то полным провалом. Но об этом потом полковника Климова расспросишь, — кивнул генерал в сторону стоявшего у стола офицера из Комитета государственной безопасности. — Ребята из военной и комитетовской разведок хорошо отработали свой хлеб и умудрились сфотографировать всю территорию турбазы со всех вероятных направлений, откуда можно было бы к объекту подступиться. Вот смотри! Здесь есть виды и со стороны озера, и с горных склонов, и с центральной автострады. Имеются фотографии и внутреннего расположения коттеджей. Внимательно, внимательно всё изучай! Пригодится!»

На столе также лежали чёрно-белые снимки, сделанные, по-видимому, из космоса, на которых можно было подробно рассмотреть расположение всех строений, стоявших на территории турбазы. Место нахождения лаборатории стало ясно сразу, как только я увидел именно эти снимки. Особняком от стройных рядов коттеджей, где, по-видимому, размещались туристы, находилось несколько отдельных строений. Они были отгорожены от основной массы домов зарослями колючих кустов, то есть живой изгородью высотой приблизительно метра два. Мне сразу пришла в голову мысль, что среди ветвей наверняка находились малозаметные препятствия и прочая электронная ерунда, не позволяющие проникнуть на объект, не подняв шума или тревоги на пульте охраны.

— Система безопасности там наверняка серьёзная! А что они, собственно говоря, там изготавливают или разрабатывают, если такая мощная охрана, и чего вдруг так испугалось наше руководство? ― Поинтересовался я у генерала и полковника, спрашивая их как бы одновременно.

— Сейчас тебе Владимир Александрович всё подробно доложит, а я тем временем самовар поставлю да чайку заварю, сидеть ведь всю ночь придётся, я, думаю, и днём прихватим ещё несколько часов, если не целый день. Обмозговать надо всё так, чтобы провала не было и чтобы домой всем вернуться, ― сказал генерал. Затем, немного помолчав, добавил, — по возможности, конечно, — и вышел из комнаты на кухню, оставив нас одних.

Климов встал из-за стола, подошёл поближе ко мне и чётко, по-военному, начал докладывать: «По нашим сведениям и по данным военной разведки, полученными агентурным путём и при помощи технических средств стало известно, что в лаборатории, расположенной на турбазе, разрабатываются опытные образцы химического вещества широкого спектра действия. Сейчас объём выпускаемого препарата ничтожно, но вскоре он начнёт производиться в большом количестве. Следует подчеркнуть, что производимый на турбазе химикат довольно опасный вид психотропного препарата, который в принципе в недалёком будущем можно будет использовать и качестве боевого отравляющего вещества перспективного действия. Способ и механизм его воздействия точно, досконально, не известен, но мы точно знаем, что этот препарат активно влияет на психику человека, его мозг и центральную нервную систему. У нас чисто случайно оказались десятые миллиграммы этого вещества. Наши химики произвели анализ и сделали соответствующие выводы по его фармакологии и прочих характеристиках. Но это не всё! Оказывается, лет пятнадцать назад в нашей стране производились аналогичные опыты. В психиатрии это вещество могло бы совершить переворот в лечении многих болезней, связанных с расстройством человеческой психики. Но потом работы были свёрнуты. Причины не известны, просто приказали свернуть работы без всяких объяснений и всё!

После небольшого расследования выяснилось, что причины те оказались самыми типичными и тривиальными, просто-напросто руководитель приревновал в будущей славе, а ученик не захотел поделиться — вот и все причины остановки, в конечном итоге, перспективной научной разработки. В институте микробиологии нам дали консультации по поводу тех работ и заявили, что они не привели к положительным результатам, не могли закрепить характеристики препарата или ещё что-то там — это вторая причина, почему работы свернули. Нами установлено, что в течение длительного времени американцы проводили эксперименты с аналогичным веществом и достигли положительных результатов. Сейчас применение препарата затруднено, ибо ввести его в организм человека можно только вместе с пищей, но ведётся и разработка новых способов воздействия препарата, например, через органы дыхания, через кожу и так далее. Разработчики придумали своему препарату довольно оригинальное название «ген деструктивного поведения». Опыты проводятся ими прямо на месте производства вещества, то есть на турбазе, непосредственно на отдыхающих. Им вместе с пищей дают препарат определённой концентрации и потом через некоторое время отслеживают результаты своих опытов. Некоторые отдыхающие находятся под контролем и наблюдением даже после окончания отдыха. Нам доподлинно известно, что вещество это оказывает влияние на человека и его психику на генном уровне, меняя структуру генетических процессов и программируя наследственность в нужном направлении и с определёнными необходимыми, я бы даже сказал, заданными качествами. Вообще механизм работы этого препарата весьма сложен, понять его можно только в случае наличия самого вещества или технологии его производства.