Львы и Драконы - Виктор Исьемини

По тракту шагают двое. Передний дергает цепь, заканчивающуюся заклепанным ошейником на горле спутника. От ошейника тянутся еще цепи — к запястьям и лодыжкам. Когда первый дергает, оковы звенят, натягиваются и заставляют второго быстрей передвигать ноги. Второй, совсем юный парнишка, стонет, ругается, он не привык так долго шагать пешком, да и цепи весят немало. Одет он в жалкие лохмотья, которые к тому же явно с чужого плеча.

— Быстрей, быстрей шагай! — понукает передний, мужчина лет тридцати пяти. — Ишь ты, задумался он! Я твой хозяин, я велю шагать скорей!

Хозяин одет в засаленный камзол, на груди, на выцветшей ткани, просматривается пятно более свежего оттенка — след споротого герба. В другое время камзол выглядел бы подозрительно, но не сейчас. Когда свирепствует междоусобица, многим приходится скрывать имена господ, которым прежде служили. Кому какое дело, кем был раньше бродяга, чьим вассалом? Да никому.

Хозяин оглядывается — дорога пустынна. Ох, лихие времена настали… Купцы не рискуют отправляться дальше соседнего городка, а если и выезжают в дальний путь, то собираются большими караванами, нанимают охранников. Крестьяне заняты новым урожаем, вон далеко в полях виднеются согбенные фигурки в серых одежках. Копошатся, набивают мешки, торопятся, пока никто не отнял скудного имущества…

— Я устал, железом ноги натер! — на глазах юнца выступают слезы, он смахивает их рукавом. — Сними цепи, я быстрей пойду.

— Еще чего, цепи сними… — бормочет старший. — А ну, как сбежишь? Нет, малый, я не хочу тебя потерять. Нам с тобой еще до-олго вместе шагать, так что привыкай к цепочкам, привыкай. И сопли утри. Скоро отдохнешь, впереди деревенька показалась, там на ночлег останемся. Постоялый двор, небось, в деревеньке имеется.

— Давай, давай, — зло бормочет парень. — Я там живо от тебя избавлюсь.

Мучитель снова дергает цепь, так что юноша спотыкается и едва не падает в пыль. Он вынужден ускорить шаги.

— Валяй, попробуй. Интересно, как ты от меня избавишься?

— Скажу, что ты мне не хозяин, вот как.

— Ну, скажи, — кивает старший, — Гилфинг тебе в помощь. Ты в цепях, а я нет. Если ты не мой раб, то чей же?

— Я не раб!

— Не докажешь. Я тебе, дурень, не советую даже пробовать. Или, может, просто крикнешь, кто ты таков на самом деле? Тоже дело, а чего! Знаешь, сколько тогда у тебя хозяев отыщется? Нет уж, малый, лучше держись меня и во всем покоряйся. Тогда, небось, поживешь еще, сколько Гилфинг попустит. Гилфинг добрый, он и не такое дерьмо, как ты, терпит.

— Я устал! — снова выкрикивает юноша. — Ноги стер!

— А я тебе зачем штанцы подлинней дал? Я же советовал, намотай штанину в три слоя, чтобы кандалы не терли! Эх ты, дурак, дурак… Ладно, я подожду, подверни свои тряпки… А то и впрямь до косточек сотрешь, свалишься. Мне тогда тебя волочить придется… Ну что, справился? Тогда идем скорее, вон впереди дымок, видишь? Точно говорю, там постоялый двор сыщется. Идем!

Глава 4

Маршал ок-Икерн переступил с ноги на ногу, не зная, что сказать. Алекиан все так же глядел поверх головы рыцаря… Пауза затягивалась.

— Я думаю, — откашлявшись, произнес маршал, — нам следует возобновить прежний порядок, при котором на территорию Валлахала допускались только лица, внесенные заранее в особый список… исключая экстренные случаи, разумеется. Безопасность — прежде всего.

Алекиан склонил голову и поглядел в глаза воину, тот почему-то смутился и отвел взгляд — как будто его заинтересовали разноцветные осколки оконных витражей, обильно усеявшие пол.

— Все это верно, — медленно произнес император, — однако и строгий порядок не уберег от измены.

— Но…

— Нет, сэр, я не против. Все это верно… — снова последовала пауза. — Я думаю, следует назначить кого-то из наших дворян, пусть займется… Ну, караулы, расположение постов, эти самые списки посетителей, допущенных в Валлахал. Быть может, Кенперт из Вортина? Вполне достойный дворянин… Вы, сэр маршал, не должны быть связаны подобной рутиной, нам сейчас придется решать куда более сложные вопросы. Связи, объединявшие Империю, слабеют с каждым днем, нам следует восстановить их теперь же, немедленно! Потом будет поздно!

Валлахал тем временем наполнялся топотом, шумом голосов и бряцанием оружия. Солдаты, явившиеся с Алекианом, сперва держались неуверенно, ошеломленные величием опустевшей громады старинного дворца, но постепенно освоились.

— Ну а сегодня наиважнейший вопрос таков, — продолжил Алекиан, — где мой возлюбленный братец? Его не было в Южных воротах, городские старшины ничего не знают о том, где он находился последние дни… Дворец пуст. Где прячется этот щенок? Сбежал в Сантлак? В Геву? В Геву, конечно… Любой враг империи может рассчитыватьтам на добрый прием… Гева…

В дверях показался гвардеец. Заглянул, увидел восседающего на троне Алекиана — и растерялся. Потом, торопливо поклонившись, вошел.

— Ваше императорское величество… сэр маршал.

— Говори, что там? — ок-Икерн обрадовался возможности прервать гнетущий разговор с императором.

— Э… Прошу прощения. По-моему, его величеству хорошо бы… — солдат не знал, как сказать, — лично.

— Идем!

Алекиан поднялся, хрустя разноцветными стеклами, двинулся через зал. Солдат еще раз поклонился, развернулся и зашагал прочь. Алекиан с ок-Икерном — следом. Вслед за гвардейцем они явились в небольшую тесную комнатку, служившую прежде складом. В коридоре перед входом валялись метлы, щетки, тряпье и прочая снасть, которой пользовалась прислуга для уборки. Заговорщики вышвырнули рухлядь, а саму комнатенку превратили в темницу, поскольку помещение не имело окон, а дверь имело прочную. Сейчас в коридоре толпились солдаты. Тревожно оглядывались, переступали с ноги на ногу, отшвыривая разбросанные по полу инструменты.

При появлении императора, латники, кланяясь, расступились. Алекиан вошел внутрь, маршал следом. Помещение было скудно освещено наспех сооруженными факелами — материалом послужили все те же тряпки и метлы. В углу лежал тщедушный человек в богатой одежде, обильно запятнанной спекшейся кровью. Узник был убит довольно давно, но тело пока не начало коченеть. Ок-Икерн нагнулся и осторожно перевернул покойника — лицо было изуродовано и покрыто сплошной кровавой коркой. Ни перстней, ни даже пуговиц на нем не было.

— Похож на принца Велитиана? — неуверенно произнес маршал.

Алекиан брезгливо пошевелил труп ногой.

— Да, — после паузы завил он. — И одежда тоже его. Пусть объявят, что мой несчастный брат мертв. Идемте, сэр маршал.