Идущий в огне - Андрей Столяров

Джесси робко поинтересовалась:

— Вы там нашли что-нибудь необычное?

— Нет, я ничего в этом не понимаю, — сказал Малдер. — Тут научная скоропись, и, чтобы ее разобрать, по-видимому, нужен специалист.

— У доктора Трепкоса были свои собственные условные сокращения. Знаете, когда пишешь, мысли довольно часто приходят быстрее, чем успеваешь занести их на бумагу. Мы все поэтому прибегаем к условным обозначениям.

— Ладно, — сказал Малдер, — если понадобится, я обращусь к вам.

Он небрежно положил журнал обратно на полку. Взял другой, полистал и, как бы невзначай, прикрыл им тот, предыдущий. Теперь второго журнала совсем не было видно. Малдер пока не хотел прерывать разговор, который мягко, но очень профессионально взяла на себя Скалли. Может быть, ей и удастся выловить что-нибудь существенное. Однако перед глазами его стояла запись, сделанная доктором Трепкосом, вероятно, в один из последних дней. Что-то о разрушении древних магматических соединений. А потом — чуть другим, торопливым, явно лихорадочным почерком: «Новая подземная форма жизни». Причем после записи стояли целых четыре четких восклицательных знака. Видимо, доктор Трепкос не смог удержать эмоций. А сама эта фраза была подчеркнута двумя жирными извилистыми чернильными линиями.

— Что случилось? — спросила Скалли, неловко оглядываясь, но все же следуя за Молде-ром по тесному коридорчику. — Зачем ты меня оторвал? По-моему, наш разговор получился достаточно интересным. Я как раз собиралась выяснить некоторые детали…

Малдер не отвечал. Он одну за другой пробовал выходящие в коридорчик двери. Заперто… заперто… опять заперто… Вот!.. Он завернул Скалли в тесную, похожую на подсобное помещение комнату, куда свет сквозь матовое окно в коридоре практически не проникал, плотно прикрыл за собой дверь, привалился к ней, чтобы слышать, если кто-нибудь подойдет, и только после этого, понизив голос, сказал:

— Как у тебя впечатление от окружения доктора Трепкоса?

— Ты это о чем?

— Тебе не кажется, что они как-то странно себя ведут?

— Странно?

— Ну я бы сказал — как параноики…

— Чего ты хочешь? Они живут здесь, в отрыве от цивилизации, уже целый год. Причем часть команды погибла, и, возможно, это дело рук других членов команды. Естественно, паника, истерия, смятение, нервы у всех на пределе. Большинство людей, попавших в критические обстоятельства, ведут себя довольно нелепо. Что с тобой, Малдер? Ты знаешь это не хуже меня!

— Нет, я не о том. Они тут все с ума посхо-дили!

— Между прочим, с их точки зрения, мы тоже ведем себя довольно нелепо.

— Нет-нет!.. — Малдер, прислушался, но в коридорчике пока не раздавалось ни звука. — Они ведут себя так, словно чего-то не договаривают. Словно знают о чем-то и больше всего боятся, как бы об этом не проведали посторонние.

— С чего ты решил?

— А вот с чего. Только, Скалли, пожалуйста, не считай мои слова бредом. Когда Восберг попытался расколоть мне голову этим геологическим молотком, он прекрасно знал, что перед ним не доктор Трепкос, а кто-то другой. Однако его это не остановило.

— Ну вот, теперь паранойей повеяло от тебя, Малдер.

— Я так и знал, что ты отнесешься к моим словам с недоверием.

— Малдер, подумай сам: с чего это вдруг Восбергу вздумалось бы тебя убивать? Он же тебя видит первый раз в жизни…

— Вот и я тоже пока не понимаю — с чего?

— Доктор Пирс хорошо знает всех этих людей. Давай спросим, какие впечатления у него. Может быть, он тоже заметил что-нибудь странное.

— Кстати, — Малдер посмотрел на светящийся циферблат. — Ему уже пора бы вернуться.

— Сколько прошло времени?

— Почти полтора часа.

— Ну, наверное, он еще осматривает площадку с аппаратурой. Если там все разгромлено, как и здесь, то ничего удивительного.

— Девяносто минут — это, по-моему, слишком долго. Он ведь крикнул, если ты помнишь, что сейчас нас догонит.

— Наверное, его что-нибудь задержало.

— «Что-нибудь» в наших условиях уже заурчит угрожающе.

— Ты думаешь?… — Скалли тоже посмотрела на дверь и не договорила фразу.

— Пока не знаю, но мне это очень не нравится, — сказал Малдер.

Доктор Пирс перепрыгнул через канаву и прикрыл локтем лицо, чтобы ветки, в которые ему пришлось нырнуть, не хлестнули по коже. На щеке у него уже и так была кровоточащая царапина. Напоролся на сук, когда нога провалилась в какую-то подземную нору. Доктор дышал тяжело, и хрип легких заглушал для него все остальные звуки. Тем не менее он не задерживался, чтобы передохнуть. Скорее, скорее!.. Он должен увидеть все собственными глазами!.. Площадка с разгромленной аппаратурой произвела на него тяжелое впечатление. Трепкос сошел с ума. Если, конечно, это дело рук доктора Трепкоса. Хотя кто бы это мог сделать, кроме него? И все равно сумасшедший — загубить результаты упорной многолетней работы. Какие бы чрезвычайные обстоятельства ни побудили его к этому, записи наблюдений и протоколы он был обязать оставить. Сохранить результаты эксперимента — вот долг ученого. К тому же работает он не один, здесь — целая экспедиция. Данные, которые они получили, принадлежат и другим.

Он перепрыгнул через следующую канаву. Прикрыться локтем забыл, и разогнувшаяся ветвь клена стегнула его по лбу. Было не очень больно,» однако сознание чуть-чуть прояснилось. Сейчас он возьмет кассеты с записями, и тогда многое станет ясно. Вряд ли Трепкос разгромил и вторую площадку. Там ведь вспомогательная аппаратура, он вполне мог счесть ее недостойной внимания. Но вот кассеты, если запись велась, наверное, сохранились. Во всяком случае, будут хоть какие-нибудь свидетельства.

Впереди просветлело; красноватые стволы сосен стали несколько реже. Вдруг что-то треснуло — кажется, совсем рядом. Доктор Пирс замер и, схватившись за ближайшую ветку, напряженно прислушался.

Обзору мешали кусты, вымахавшие почти в человеческий рост.

— Эй!.. Есть здесь кто-нибудь?… Отзовитесь!..

Голос укатился и заглох в уже подступающем вечернем тумане.

Показалось, наверное. Доктор Пирс, наконец, выбрался на поляну, покрытую коричневыми прелыми листьями. До площадки наблюдения оставалось еще метров двести. Снова через лес, и потом на косогоре будет треножник вспомогательного стационара. Все-таки должны сохраниться хоть какие-нибудь свидетельства. В листве что-то блеснуло, и он машинально разгреб сор ногой. Показалась круглая металлическая коробка, в каких хранят записи. Доктор Пирс, опустившись на корточки, лихорадочно разбрасывал землю, смешанную в мелкими веточками. Точно, коробка для хранения магнитных кассет! Кто ее здесь закопал? Значит, и вспомогательный стационар тоже разгромлен. Ему повезло, что он наткнулся на эти кассеты. Коробка долго не поддавалась, доктор Пирс с громадным трудом вытащил ее из земли. Вместе с нею вывернулся большой кусок дерна. Цифры и дата на желтой табличке свидетельствовали, что это — последние записи. К сожалению, крышка будто приклеилась к основанию. Доктор Пирс скреб ногтями, пытался поддевать ее ветками. Наконец обхватил, как ребенка, обе половины руками и, напряг-шись, попытался сдвинуть крышку хотя бы на несколько миллиметров. Главное — сдвинуть ее, потом уже пойдет легче. Он сощурился от усилий и даже застонал — тоненько, жалобно, будто кролик. Все его мысли сейчас сосредоточились на этой коробке. И потому он не заметил, как из кустов позади него почти бесшумно вынырнул человек — перебежал поляну, нагнулся и вдруг одним резким движением накинул ему на горло металлическую цепочку.