Дело о нападении на славных рыцарей Римара и Феррата - Лариса Куницына

мечами или кинжалами, и большинству из них и в голову не приходило прятать своё оружие. Напротив, его часто выставляли напоказ, украшая золотом, серебром и самоцветными камнями. Так зачем этому бродяге, а одет он был именно как бродяга, понадобилось прятать свой длинный нож под подкладкой кафтана? Только с одной целью: чтоб его можно было быстро и незаметно достать, подобравшись ближе к ничего не подозревающей жертве. Всё это говорило о том, что покойный был наёмным убийцей, причём очень опытным, и, если он стрелял в Марка, значит, был нанят для того, чтоб убить именно его.

Взяв в руки кошелёк, он вытряхнул на стол монеты. Их было много, блестящих золотых марок, среди которых затерялось несколько серебряных и медных монеток. Скорее всего, золото было авансом именно за его убийство. Так кто же нанял этого негодяя, и что ему помешало? Почему этот опытный убийца сам оказался лежащим в луже крови на грязной мостовой? Как случилось, что он промахнулся, ясно видя в просвете между домами свою цель и имея возможность хорошо прицелиться? И кто перерезал ему горло после неудачного выстрела и скрылся в темноте?

Марк размышлял об этом, пересчитывая золотые монеты. Их было пятьдесят, не так чтоб очень много. Не слишком высокая цена за жизнь приближённого короля и служащего тайной полиции, если только… Он взял со стола серебряные и медные монеты, и, положив их на ладонь, поднёс к свече. Так и есть, серебро было отчеканено в Магдебурге, а медные украшал полустёршийся рисунок, в котором можно было узнать алкорского грифона. Убитый был не местным, видимо, его наняли где-то за пределами Сен-Марко, и он просто не знал, кого должен убить. Ему показали цель, и после того, как его работа была бы выполнена, он получил бы оставшуюся часть гонорара и тут же покинул Сен-Марко. Именно такое убийство труднее всего раскрыть, ведь исполнитель, ненадолго возникший в городе, мгновенно исчезает, унося с собой тайну своего заказчика.

— Ваша светлость? — раздался позади голос старшего сыщика Тома. — Мне сказали, что по вашему приказу сюда доставили убитого.

— Это не просто убитый, — проговорил Марк, обернувшись к нему. — Это тот, кто пытался убить меня. Он стрелял из этого арбалета, но промахнулся.

— И вы его?..

— Я не знаю, кто его убил. С того момента, как он выстрелил, и до того, как я обнаружил его в переулке рядом со своим домом, прошло меньше минуты, но он уже был мёртв. Я слышал, как кто-то убегал с места преступления, но не смог его догнать. Меня интересует личность этого человека, а также, кто лишил его жизни.

Тома, встревоженный сообщением о покушении на барона, подошёл ближе и взглянул на труп.

— Я не знаю этого человека, ваша светлость, но мне кажется, что это прожжённый негодяй, настоящий разбойник. Если я его не знаю, выходит, он не местный. Я скажу своим людям, чтоб они попытались его опознать, может, кто-то видел его раньше. Если нет, то они обойдут все притоны, таверны и гостиницы, расспрашивая о нём. Если он хоть где-то побывал, мы узнаем это.

— И опросите стражников городских ворот, может, вспомнят, когда он вошёл в город.

— Я всё сделаю, ваша светлость.

Марк подошёл к столу и взглянул на убитого. Только теперь, при свете факелов, он смог разглядеть его лучше. Это был ещё не старый мужчина, крупный, с сильными руками. На его ладонях виднелись характерные мозоли, которые говорили о том, что он имел дело не только с ножом и арбалетом, но также с луком и мечом. Это был опытный воин, немало времени уделявший оттачиванию своего мастерства, и тот, кто нанял его, имел все основания полагать, что он сумеет выполнить это опасное поручение.

Барон внутренне содрогнулся, вспомнив, как не спеша ехал к дому, представляя собой такую удобную мишень для опытного стрелка. В тот миг он услышал свист арбалетного болта и придержал коня, но только ли это помешало убийце попасть в него? Он припомнил внезапно вырвавшееся у того проклятие. Вряд ли бывалый воин, сидящий в засаде, стал бы орать так, что его было слышно за несколько шагов, если только не случилось что-то, что выбило его из колеи.

Марк склонился к лицу разбойника и увидел на лбу узкий длинный кровоподтёк, совсем свежий, а потом вспомнил, что как раз рядом с тем местом, где он нашёл труп, располагалось высокое крыльцо. Должно быть, разбойник прятался за ним, поджидая свою жертву, и в решающий момент кто-то сильно толкнул его в спину, он выстрелил, промахнулся и ударился лбом о боковой край крыльца. А потом тот, кто толкнул его, быстрым движением полоснул ножом по его шее и кинулся наутёк. Кто же это был, тот человек, который помешал ему убить Марка де Сегюра? Был он другом, спасавшим ему жизнь, или врагом этого негодяя, просто сорвавшим ему последнюю миссию?

Осмотрев рану на шее, он увидел, что разрез ровный и глубокий. Тот, кто сделал его, явно умел обращаться с кинжалом, но больше о нём ничего нельзя было сказать. Чтоб убить оглушённого ударом и упавшего вперёд человека, не нужно быть силачом, и даже мужчиной. Это могла быть женщина или ребёнок. Это не было чем-то невероятным. В этом мире слишком часто детям приходилось едва не с пелёнок браться за оружие, чтоб выжить, примером чему был и сам Марк. И надеяться на то, что кто-то вдруг воспылал желанием спасти ему жизнь, тоже не стоило. Этот негодяй наверняка нажил себе столько врагов, что они могли бы выстроиться в очередь на два квартала, чтоб прикончить его.

В любом случае, Марк понимал, что ещё недавно был на волосок от гибели, и если кто-то замыслил его убить, то не остановится на этом, а значит, нужно найти и заказчика, нанявшего этого бандита, и того, кто перерезал ему глотку. В противном случае он ещё нескоро сможет чувствовать себя в безопасности.

В мертвецкую тем временем вошёл клерк и, поклонившись барону, произнёс:

— Ваша светлость, его сиятельство граф Раймунд желает видеть вас немедленно.

Марк нахмурился и обернулся к Тома:

— Ему кто-то уже доложил?

— Я сам ничего не знал, — напомнил старший сыщик, пожав плечами.

— Конечно, — пробормотал он и направился к выходу.

Поднявшись по длинной винтовой лестнице в башню, он прошёл по коридору и, кивнув стоявшему у дверей кабинета стражнику, вошёл. Граф был не один. В кресле возле стола сидел барон де Грамон, слегка сонный и очень несчастный, как бывало всегда, когда его поднимали