Страсти по «Спартаку» - Андрей Леонидович Меркин

class="p1">Нас услышали Булгаков с Ловчевым. Миша с линии штрафной бьет по воротам, защитник отбивает на Женю, и тот, обыграв по пути двух человек, на последней минуте вколачивает мяч в сетку, как в крышку бундесгроба.

— Женя Ловчев!!!

Три хлопка…

После игры традиционный проход сквозь строй ментов и лошадей.

Море мелочи, летящей по эскалатору вниз навстречу дежурным механикам метрополитена, радостно потирающим руки в предвкушении барышей.

И традиционный боевой клич, мимо ополоумевших старушек-контролерш, в страхе спрятавшихся за тумбами, мимо первогодок ментов-лимитчиков.

За победу «Спартака»

Все пройдем без пятака!

Что и было сделано, как обычно и победоносно.

Ответка была за два дня до проводов в армию, накануне ноябрьских праздников.

На улице пронизывающий ветер и дождь со снегом.

Поздним вечером, прильнув к экрану черно-белого «Темпа», смотрю прямую трансляцию из Кельна.

Да какой тут сон!

Озеров почти орет, когда Саша Прохоров берет пенальти от Ханнеса Лера.

И это в конце первого тайма, при счете 0:0, взяв мяч намертво прямо в шестерке! Да и дальше, как немцы ни старались, Прохоров тащил все!

Во втором тайме Андреев забил штрафной, и мы победили 1:0.

Менты и сервелат

— Империя…

— Хуерия, блять…

Рейган был не прав.

Раньше, например, спиртное можно было пронести на стадион легко — на ход ноги.

Самым страшным контролером на входе была «бабуся — божий одуванчик» или дородная тетка, глядя на которую тут же вспоминались чьи-то стихи в стиле Маяковского:

Жопа квадратная — метр на метр,

Словно палатка продовольственная.

Если бы хуй был с километр,

Получил бы удовольствие.

На крайняк вдалеке маячил красномордый дружинник, аки свежеиспеченный лимитчик с завода «Красный пролетарий». За два отгула и талон на сервелат предместкома уговорил его записаться в дружину и надеть «косяк».

Аргументы, конечно, так себе, но мысль о том, что при получении финского сервелата в «Столе заказов» можно подержать за сиськи толстожопую Нинку-буфетчицу, склонила чашу весов.

Да и то к тому времени он часто бывал пьянее меня.

А сейчас попробуй — три кордона, обыски. Спасибо хоть еще в очковое не заглядывают.

Особенно досаждала конная милиция и ее бесчинства.

Людей волной бросало туда-сюда, почти прямо под лошадиные копыта.

Но они даже и не думали хоть чуть-чуть уйти в сторону.

Иногда становилось просто страшно, и кайф от алкоголя, выпитого до и после полуночи, куда-то пропадал.

Меня, как одного из самых молодых, здоровенные дяди сажали на загривок, откуда я заряжал, а вся толпа с удовольствием и нестройноголосым хором подхватывала:

– Раз-два-три.

– Все легавые — козлы!

– Раз-два-три-четыре-пять.

– Всех легавых в рот ебать!

Быстро охрипал, конечно, да и менты прыгали, в прямом смысле этого слова, безуспешно пытаясь снять меня с дюжего загривка.

Иногда им это удавалось, и с периодичностью примерно раз в год я попадал в мусарню, получал там пиздюлей и наутро благополучно отпускался восвояси, за малостью лет и отсутствием статьи.

Так что нехуй спорить — раньше душевнее было и роднее.

Тренировка с «тюбетейками»

Летом 1971 года «Спартак» часто тренировался на «Ширяевке» и даже играл там несколько матчей дубля.

Когда мяч перелетел через поле, Анзор Кавазашвили крикнул пацану, стоявшему неподалеку:

— Эй, малчик! Подай мяч бистро, даа!

Сбитый крепыш не из нашей компании, лет примерно восьми от роду, наяривал бутик со смальцем, толщиной с хороший лигочемпионский гвайд.

Он сосредоточенно посмотрел на Анзора и сказал:

— Дай десять копеек, тогда схожу за мячиком.

— Ай, какой хытрый малчик, — сказал Анзор, но деньги дал.

Довольный мальчик принес мяч, а гривенничек затасовал в дальний карман со словами:

— Эта денежка нам пригодится.

Затем взял ранец и ушел. Я успел заметить на ранце инициалы С.У.

Очевидно, чтоб не спиздили.

Знал бы я тогда, что через много лет я надену именную спартаковскую розу, сделанную этим мальчиком.

Все крупные современные состояния нажиты самым бесчестным путем, как совершенно справедливо заметили Ильф и Петров в своем бессмертном произведении.

Анзор Амберкович уже тогда был красавчик, мы, мальчишки, пялили на него глаза.

Кожаный пиджак по моде, водолазка, ну и машина «Форд» — по тем временам это было нечто!

Иномарка была еще у Гешы Логофета — бежевый «Мерседес».

Много позже Анзор рассказывал про «золотой» матч 1969 года: как хохлы «подхватили» судью Хярмса и Серебряников перебивал штрафные аж два раза и по разным девяткам.

Таких сэйвов от Кавазашвили я в жизни видел немного!

Промозглым ноябрем того же года в Тарасовке появились невесть как попавшие туда «тюбетейки».

Состоялся довольно любопытный разговор с Анзором.

На вопрос, с кем из «Торпедо» можно договориться, отличавшийся недюжинным умом вратарь ответил:

— Поезжайте в Мячково, сами все узнаете.

Несолоно хлебавши, «тюбетейки» отбыли восвояси.

Перед предпоследним туром «Пахтакор» стоял на вылет. На ноябрьские им предстоял матч с «торпедчиками» в промерзшей «Луже».

Примерно тысяча зрителей.

За пять минут до конца Гершкович отдал пас из центрального круга в штрафную Янецу, а тот переадресовал его во вратарскую Паису. Тот зачем-то поймал мяч руками и поставил его на точку. Ташкент выиграл 1:0, но это не спасло его от вылета.

Утром Дед отчислил из команды всех троих. Маслов принял команду только в августе, но успеет получить кубок на следующий сезон, обыграв «Спартак» в переигровке финала по пенальти.

Гершкович оказался в «мусорне», Паис у «кротов», а Янец у «коней».

На другой день «Спартак» выиграл у «Кайрата», и, опьяненный победным сумасшедшим голом Володи Редина на последней минуте, вася слушал старичков-боровичков возле табло.

Цифры мелькали разные — от штуки до десяти.

Володя Редин, или «Висенте Кальдерон»-2

Один из любимых игроков начала 70-х.

Трибуны его очень любили, было за что. Бенефисом Редина стал легендарный матч на «Висенте Кальдерон».

В том матче, помимо ливня, было еще много чего интересного.

В самом конце первого тайма Папаев скинул мяч Редину, и тот забил гол.

А Озеров закричал:

— Боковой махнул вне игры!!!

Но нет!

Матч проводил знаменитый судья из ГДР Рудольф Глекнер, тот самый, что судил финал ЧМ-70 Бразилия — Италия. Он показал на центр.

Озеров опять заорал:

— Судья перепутал форму, поэтому гол засчитан!

Так Николай Николаевич шутил…

Ведь «Атлетико» — знаменитые «матрасники» — а судьи в те времена тоже полосатые были.

Телики-то черно-белые, цветные были большой редкостью, ввиду изображения