Крутые излучины (сборник) - Алексей Башилов

Исток может быть затерянным, а может стать канонизированным – всё зависит от нашего чувства любви. В простом увидеть величественное – это уникальное творческое начало, это сотворение собственного родного края, земного поднебесного рая – радостью, добром и светом наполненного мифологизированного русского жития.

Реченька моя журчащая

И утром, и днём, и вечером хожу по берегам Днепра. Приедешь на две недельки на исконную родину и отдыхаешь. Покинув деревню, человек теряет душу, ведь она рождается здесь и связана, как пуповиной, с малой родимой землёй. Когда в мир иной уходят родители, то начинаешь очень близко ощущать природу как божество. Если нет рядом людей, природа их замещает. В минуты же полного одиночества остаётся самая тонкая связь, ты – клеточка космоса.

Сядешь на берегу Днепра, где он журчит, извиваясь между камней, смотришь, слушаешь, а голова склоняется к сердцу, и начинаешь вести внутри себя от любви умилённую речь: «Реченька моя журчащая, слушаю тебя – не наслушаюсь, смотрю на тебя – не насмотрюсь». Сказал и ещё раз захотел повторить: «Реченька моя журчащая, слушаю тебя – не наслушаюсь, смотрю на тебя – не насмотрюсь». Третий раз произнёс уже при слезах: рвётся душа моя милая постенать о хорошем. Долго сижу возле небольшого каменистого перепада реки, светло радуюсь и тихо грущу. Вода на камнях горбится, а скатившись с них, лохматится брызгами и пенится белым молоком, жаворонком журчит, заливается. Мысли и воспоминания струйками текут сами собой, плавно разворачиваясь или бурля, как водный поток.

«Мои родители после войны построили дом на берегу Днепра и всё время жили на одном месте, исключительно замечательном: от истока реки километров тридцать. Русло реки неширокое, но вода в ней холодная, родниковая. Не будь рядом реки, моё детство прошло бы без омовения и очищения родниковой водой».

Подумал как-то объёмно, одним цельным всеохватным символом, связывающим реку и жизнь, себя и родителей, земное и небесное. Никакие особые выводы не являются, только значимость чувств необыкновенная, и сердце бьётся камертоном в груди. Жизнь в самом зрелом периоде, она ещё не прожита, но обозначена её ускоряющаяся дистанция.

Река времени течёт быстро, а мысли – стремительно. Я жив и чуток ко всему, что дарит время.

Опять, будто в кадре любимого фильма, нежно звучит возобновляющийся речитатив: «Реченька моя журчащая, слушаю тебя – не наслушаюсь, смотрю на тебя – не насмотрюсь, любуюсь тобой – не налюбуюсь». Река влечёт, зовёт и манит.

Разглядываю широко открытыми глазами, словно перископом, русло реки то вдоль, то поперёк течения. Камни просветлены обкатывающейся линзой воды, от встреченной преграды течение раздваивается и устремляется к левому и правому берегам. Под напором движущихся волн вода вибрирует на поверхности плавно чередующимися упругими бугорками и впадинами, то убыстряется, то замирает, то затихает, то повышает интонации и переборы с бульканьем и шипением.

Внутренний голос опять озвучил возвышенный монолог из когда-то написанного рассказа. «Чуден Днепр в верховьях реки чистотой своих вод. Не всякий человек осмелится окунуться в её прохладную воду, в редкие плёсы его может заглянуть тёплое солнце. Но когда развернёт свои воды Днепр и вынесет на перекат придонных камней, забурлит река и завертится, наполнится воздушными смесями и настоями душистых трав, прогладится нежными прядями зелёных водорослей, – вот тогда бери и пользуйся».

Над рекой вижу белым бликом светящийся, будто по линейке нарисованный, железобетонный мост. Во всю длину он симметрично отражается в водах Днепра, оттого кажется ещё уникальнее. Впереди и сзади водного перепада камней гладкая, будто остеклённая, плоскость воды с бело-голубой узорной резьбой отражающихся небес и облаков, с изумрудными орнаментами перевернутых крон от наклонённых деревьев, с обрамлениями изогнутых береговых линий, наполненных травяной осокой. Происходит фантастическое соприкосновение, обогащение и расширение по-новому зримого мира. Слышу разноголосое щебетание птиц, шум листвы на деревьях, дуновение ветра. Взгляд останавливается на быстром, пенящемся разбеге воды, играющем неповторимую симфонию жизни на щербинках камней.

«Реченька моя журчащая, слушаю тебя – не наслушаюсь, смотрю на тебя – не насмотрюсь, любуюсь тобой – не налюбуюсь».

Пузырьками насыщенная, шипящая брызгами и поднятая в воздух вода, переливаясь из одного места в другое, пишет в пространстве загадочные многоярусные письмена. И я как будто читаю их и раздвигаю границы осознаваемой красоты и величия земной жизни.

«Теперь, с годами, я воспринимаю реку и её неповторимый исток с душевным религиозным волнением, как святую добродетель. Река имеет родниковый исток, а моя жизнь – исток от родителей. Живительные истоки нужно ценить. Исток может быть затерянным, а может стать канонизированным – всё зависит от нашего чувства любви». Я сидел на берегу реки, и радость переполняла меня. Языком любви, интимных журчаний общалась со мной река. Чувствовать себя здоровой частицей Бога мне было приятно.

«Реченька моя журчащая, слушаю тебя – не наслушаюсь, смотрю на тебя – не насмотрюсь. Говорю с тобой – не наговорюсь».

Замираю и смотрю вокруг открывшимся боковым зрением. Мозг созерцает, душа резонирует, дух изрекается. Одномоментно в бегущей пульсирующей ряби воды видишь горение множества солнечных зайчиков, лучи проникают до дна, и оно светится золотокаменными переливами. Вода пульсирует на перепаде порога, танцует на выходе и торит дорогу вдаль. Стайки рыб выстраиваются против течения, трепещут хвостиками и плавниками, ждут окормления.

На фоне осознанного понимания неизбежности исчезновения деревень и исхода из этих мест русских людей происходит воскрешение духа незамирающей жизни, Богом созданного активного, многогранного и бессмертного природного бытия. Река течёт из истока и помнит места, где она протекала. Речь человеческая берётся из памяти, устремляясь вперёд из прошлого.

Вот ведь опять же: на Дальний Восток вернулись для постоянного проживания на селе эмигрировавшие в дореволюционные времена русские люди. Тысячелетия и миллионолетия вам, мои дорогие, с нами матушка-земля и ясно солнышко.

Достаю купленный в Москве варган – горловой однострунный инструмент, приставляемый к губам, издающий ритмично восходящие и затухающие звуки. Сажусь на бережок излучины и однообразными ударами пальцев о камертонный металлический язычок начинаю издавать монотонные звуки, таинственно резонирующие с внутренним миром души.

Отличное средство для воплощения звучащей в душе мелодии. Варган – это древнейший музыкальный инструмент. Кто его приобретает и осваивает, тот улучшает здоровье, эмоциональное состояние, обстоятельства начинают складываться наилучшим образом. И чем более умело обращаешься с инструментом, тем более интенсивно происходят положительные изменения.

«Варган» – слово очёнь ёмкое, древнеславянского происхождения. Давайте «покопаемся в корнях» и поймём очень важное: Сварог – бог древних славян, основатель творчески-преобразовательной деятельности людей, сошедший с неба «сва» и даровавший способность получать достаток, как из «рога изобилия». Посмотрим далее: сварганить – сделать, сварить – улучшить, свара – связка, свадьба – небесный союз, сват и сватья – можно сказать, родственники, а свет – не из этого ли корня?

Язычок варгана очень чутко реагирует на дыхание и чувствителен к движениям пальца, что позволяет легко извлекать различные звуки в быстром и медленном темпе. Я погружаюсь в реликтовый звук, соединяющий вечность, пространство и жизнь. Всё мирозданье, от камней у реки до звёзд в вышине, оживляется. У всех различный темп жизни, для одних – это только миг, для других – целая вечность. Варган извлекает душу, выносит её из физического существования и переносит в другую обитель, в другие миры.

Я издаю гортанно-горловые звуки и пускаю их по-над рекой. «Га-а-а, го-о-о, гу-у-у, гы-ы-ы», – словно богу Сварогу отсылаются буквосочетания и закодированные слова, я зову и готов точно поверить в невозможную встречу с ним. Река по-прежнему журчит переборами, перекат воды на камнях речист и светел, манящий поток неумолим и необратим – как быстро текущее время, непостижим и недостижим – как уходящее вдаль пространство. Вижу в воде затонувший параллельный мир. Живой, движущийся мир, здесь, наяву, и остановившийся, там, в глубине, в голубой бесконечной бездне.

Слышу, слышу чарующие звуки. Слышу, слышу тихий, таинственно-загадочный шёпот ведических богов. Слышу громкие всплески, шлепки, бурчания и напевы воды на перекатах в заводи, на крутых поворотах излучин, на широких раздольных плёсах. И эта симфония звуков от истока и до самого устья реки звучит для всех слушателей, влюблённых в родные края, – в том числе и для меня.