Твари, в воде живущие - Виктор Точинов

И ушел.

«Вот вам и адмирал… – разочарованно подумал Кеннеди. – Бывший мажордом при провинциальных законодателях… Но познаниями в ихтиологии не уступит иному профессору. Надо будет поговорить с ним еще раз – после окончательного результата экспертизы».

Несколько новеньких десятидолларовых купюр, полученных Хэмметом в банкомате перед этим разговором, так и не понадобились.

Ральф Брезер – тот самый сорокалетний рабочий аквапарка – ни в какой дополнительной стимуляции не нуждался. Увидев значок и удостоверение Хэммета, Брезер впал в состояние тихой паники. Неконтролируемые жесты, бегающие глаза, выражение лица не оставляли сомнения – рыльце у Ральфа в пушку по самые уши. Не иначе как этот проныра воровал в гигантских масштабах предназначенную дельфинам и сивучам рыбу. Или поставлял в ближайший китайский ресторанчик трепангов и осьминогов, списывая их пропажу на прожорливость других обитателей океанариума. Или сотворил еще что-то не менее ужасное. А теперь понял, что незаконной деятельности пришел конец.

Обнаружив, что его грешки Хэммета совершенно не интересуют, он изливался охотно и радостно:

– Сивучи? Да, это скотинки с норовом, лопни моя задница. Никогда не знаешь, что взбредет в их косматую башку в следующую минуту. Старый Джеф Кунц, что возился с ними последних два года, клялся и божился, что они полюбили его, как родную маму. С рук, мол, кушают… И что же? Месяц назад одна из тварей выхватила у него из руки ставриду – вместе с двумя пальцами. И преспокойно сожрала, в смысле пальцы, даже – хе-хе! – не вычистив грязь из-под ногтей! Мало того, лопни моя задница, – пока Кунц метался и орал, заливая все вокруг кровью из своей грабки, этот мохнатый хитрозадый ублюдок вылез из бассейна, и – шлеп-шлеп-шлеп – пропрыгал через калитку, которую Джеф, понятно, не запер. И свалился в канал для гонок на водных велосипедах. А потом нормальненько так уплыл в озеро! Спорю на галлон виски – эта сволочь все продумала и просчитала. Даже то, что Кунц одной уцелевшей клешней не совладает с замком на решетке! Именно так, лопни моя задница!

– И что было потом? – спросил Хэммет, стараясь, чтобы голос прозвучал лишь с умеренным интересом.

– Что потом? Теперь Кунц собирается выставить «Блю Уорду» иск на два миллиона. По миллиону за каждый из своих корявых пальцев, которые – хе-хе! – самый ушлый аукционист не загонит дороже двух червонцев за дюжину. Только дело не выгорит. Инструкция прямо запрещает кормить любых здешних тварей с рук – лишь бросать рыбу в воду.

– Меня больше интересует, что произошло со сбежавшим в озеро сивучем.

– Что, что… Из Фриско срочно прилетела команда поимщиков. Не знаю уж, как они там его ловили, но через пять дней этот пальцеед сидел на месте, вместе со своим дружком. Я думаю, далеко не уплыл, вертелся поблизости – привык жрать на дармовщину. А Джефа вышибли – вроде бы он, едва выйдя из больницы, пытался протащить на территорию ружье, заряженное медвежьими пулями. Очень уж на тварь осерчал. Он потом и мне совал пакет с каким-то крысомором – просил запихать в брюхо ставриде и кинуть его обидчику.

– И что?

– Да отказался я, лопни моя задница. Я их по мордам не различаю – вдруг не тому брошу?

При последних словах глазки Ральфа забегали с удвоенной скоростью, а красные прожилки на носу проступили сильнее обычного. Хэммет заподозрил, что отравленная ставридка отправилась-таки в бассейн, но рассчитанный на крыс яд не подействовал на существо с несколько большей массой тела.

– Значит, для вас они, сивучи, все на одно лицо… В смысле, на морду. Понятно… Меня еще интересует белая акула. Где она? Тоже отгрызла чьи-то пальцы и прошлепала к каналу для водных велосипедов?

– Какая еще акула, лопни моя задница? – Брезер удивился совершенно искренне.

Хэммет молча вынул из кармана рекламную брошюрку аквапарка и ткнул пальцем в изображение хищницы.

– А-а-а… Так ее и не было. Не довезли. Сдохла по дороге, совсем чуть-чуть не доехала. Профессор Лу сказал, что цистерна – в которой везли-то ее – никак не для нынешней жарищи. Ну и отбросила плавники рыбешка… В общем, поспешили с рекламой.

– Кто это – профессор Лу?

– А-а, есть тут один французик. Из института… не помню, лопни моя задница. В общем, из какого-то института. Приглядывает за каракатицами всякими.

Хэммет расспрашивал его еще минут десять – о профессоре, институте, о мерах принятых после побега сивуча для предотвращения подобных инцидентов, – но ничего интересного Брезер не сообщил. За исключением фамилии профессора-француза: Птикошон. Многого он просто не знал, и о многом слишком превратно судил со своей колокольни (вернее, из своей подсобки).

Прощаясь, Хэммет мысленно пожелал Ральфу исполнения его любимой присказки.

– Всегда думал, что в морге тихо и прохладно, – сказал Хэммет, смахивая пот со лба. – А здесь еще жарче, чем на улице. Странно…

Они поджидали Элис, парясь в зале для прощаний, оформленном в милитари-стиле и сейчас пустующем. Агент Блэкмор сильно опаздывала. Присесть было негде, и они стояли возле стены с мозаичным панно. Панно с некоторой долей условности изображало уничтожение японского авианосца палубными бомбардировщиками. Авианосец уже дымился, но Кеннеди подозревал, что на его палубах, не охваченных пока огнем, прохладнее, чем здесь.

– Говорят, мои далекие предки собирали хлопок на плантациях, под жарким солнцем юга, где такая температура обычное дело, – сказал Хэммет. – И выжить там могли только идеально приспособленные к жаре. Если всё действительно так – то генная теория наследственности яйца выеденного не стоит…

Кеннеди собрался было вяло вступиться за честь генетики, но тут появилась Элис. Ужаснулась. Всплеснула руками.

– Что вы здесь делаете?! Ищу вас, ищу… Я же сказала – в зале прощаний с высшим офицерским составом, а этот – для рядовых и сержантов. Как вы вообще выжили в такой духовке? Ладно бы Кеннеди, – он вечно спешит куда-то, толком не дослушав, но вы-то, Хэммет…

– Жара, мэм. Мозги, они как предохранители в цепи, плавятся первыми, – виновато сказал чернокожий детектив (пардон! детектив-афроамериканец). – К тому же здесь на редкость запутанная система коридоров и на редкость бестолковый персонал.

…Генералы и адмиралы США, как вскоре выяснилось, провожали в последний путь своих коллег в обстановке куда более комфортной. Уютный прохладный зал обрамляля галерея с зимним садом – там на мягких диванах можно было скоротать время в ожидании выноса тела. Рядом мягко журчали несколько каскадов искусственного водопадика.

«Те из вас, кто останется жив, позавидуют мертвым…» – вспомнил вдруг Кеннеди фразу из какого-то позабытого не то сериала, не то комикса. Рядовым и сержантам, возвращающимся на родину в ящиках, прикрытых звездно-полосатыми полотнищами, он не завидовал. А вот господа с большими звездами на погонах умеют хорошо устроиться везде – хоть на этом свете, хоть на том…

Из раздумий о тщете всего сущего его вывела Элис, предложив ознакомиться с копией заключения экспертов.

Причин смерти Берковича-старшего оказалось две. Он одновременно захлебнулся (вода заполнила легкие) и истек кровью из многочисленных ран на нижней части тела – одна из них, затронувшая бедренную артерию, сама по себе была смертельной.

О причине ран эксперты высказались осторожно: острые предметы, предположительно – зубы неустановленного животного…

Версия шерифа Кайзерманна отпала окончательно. Береговые камни никак не могли нанести подобные повреждения – даже если предположить, что Берковича вынесло к ним во время океанского шторма.

– Это может быть имитация? Искусная имитация? – спросил Кеннеди. – Какое-нибудь орудие с острием в виде зуба или нескольких зубов?

– Исключено, – после секундного раздумья ответила Элис. – Это не нож в форме клыка, и не что-либо похожее. Зубы выполняли достаточно сложное движение, в двух плоскостях, – рвали и кусали одновременно. Если попытаться имитировать раны Берковича сразу от всех зубов челюсти, то будет практически невозможно добиться, чтобы предполагаемое орудие двигалось каждый раз одинаково, различия все равно неизбежны. Хотя бы потому, что ткани в разных местах тела имеют разную плотность и упругость… Нет, это не нож-клык. Это челюсти. Причем немалых размеров.

– Ну а какие-нибудь огромные щипцы, сделанные в форме челюстей? – не сдавался Кеннеди.

– Ни у одного человека не хватит сил, чтобы управиться с таким огромным и неуклюжим инструментом. Тем более, под водой. Вспомни – Беркович одновременно с укусами еще и захлебнулся. В нескольких местах его кости даже не раздроблены, а просто прокушены. Человеку такое чудовищное усилие не создать.