Эликсир сущности (СИ) - Алекс Рудин

это мог быть один из артистов? — догадался Зотов.

— Артисты часто используют зелья превращения вместо грима, — кивнул я. — Думаю, начать надо именно с театра.

— Точно! — просиял Прудников. — Кто-то из артистов решил подшутить над прохожими, вот и все. Господин Кожемяко, немедленно допросите персонал театра и найдите этого шутника. На крыльце я видел швейцара — начните с него. Запишите все показания, чтобы преступник потом не отвертелся.

— Не будем делать поспешные выводы, — поморщился Зотов. — Раз уж мы все здесь, поговорим с персоналом театра вместе.

— Для чего? — изумился Степан Богданович. — Мой помощник прекрасно справится, уверяю вас.

Взгляд начальника тайной службы похолодел.

— Это приказ, господин следователь, — ледяным тоном ответил он. — Вы, и ваш помощник идите с нами, а городовые пусть дождутся эксперта.

Зотов посмотрел на меня.

— Александр Васильевич, вы не откажетесь и дальше помочь в расследовании?

— Не откажусь, — улыбнулся я.

И посмотрел на часы. Три часа у меня есть, отлично.

Следователь хотел еще что-то сказать, но Зотов легким движением ладони остановил его. Послал зов эксперту — я понял это по отсутствующему выражению его лица — выслушал ответ и кивнул нам:

— Эксперт уже выехал. Идемте, господа!

* * *

— Господин Кастеллано изволит отдыхать! — отважно заявил швейцар, со страхом глядя на золоченые пуговицы кителя Прудникова. — Вчера премьера была. До утра гуляли-с.

Вблизи швейцар выглядел не так величественно. Под его мутными глазами набрякли мешки, а из рукавов роскошного мундира выглядывали несвежие обшлага сорочки.

— Мы ненадолго, — успокоил его Зотов.

— Прошу-с!

Почтительно наклонив седую голову, швейцар с привычным усилием распахнул тяжелую дверь.

— Благодарю, — сухо бросил Зотов, проходя в прохладную полутьму театрального фойе.

Следователь и Миша шли за ним.

— А вы куда?

Швейцар с подозрением посмотрел на меня и даже попытался закрыть дверь перед моим носом. Но дверь оказалась слишком тяжелой.

— Я с ними, — широко улыбнулся я.

Только взглянув на швейцара, я понял, что он из тех, кто любит поболтать. Это было мне на руку. Наверняка он что-то видел или слышал.

— Вы ведь со вчерашнего вечера здесь? — спросил я. — Ничего необычного не произошло во время премьеры?

Секунду швейцар недоверчиво смотрел на меня. Размышлял, стоит ли отвечать незнакомому молодому человеку в летнем костюме.

Но швейцару было скучно, а моя уверенная улыбка решила дело.

— Артист у нас пропал, — поделился новостями швейцар. — Спиридон Ковшин. Господин Кастеллано рвал и метал!

— Спиридон Ковшин? — задумался я.

Театральные премьеры и раньше не очень привлекали меня. А перебравшись в старый особняк на Каменном острове, я совсем забросил светскую жизнь. Но фамилии известных артистов часто мелькали на страницах газет, а газеты я читал регулярно.

— Не помню такого. Кто-то из статистов?

— Да вы что, господин хороший!

Швейцар многозначительно поднял лохматые седые брови и округлил мутные глаза.

— Восходящая звезда! В новом спектакле у него главная роль. Вчера премьера была, а он пропал! Первый звонок, второй, третий — а Ковшина нет! Публика уже в зале, господин Кастеллано кричит, премьера срывается!

Швейцар так убедительно изобразил гнев и отчаяние неизвестного господина Кастеллано, что я усмехнулся:

— Вам бы на сцене играть.

— А я и играю, — довольно кивнул швейцар. — Господин Кастеллано мне важную роль поручил. Слов нет, зато все время на виду у публики.

— И кого же играете?

— Швейцара.

— Ясно, — рассмеялся я. — Но я ничего не слышал о сорванной премьере. Как же господин Кастеллано выкрутился?

— Дублер спас положение. Господин Удашев. Хороший артист, из старых. Не чета нынешним. Ох, как он короля Лира играл! Сам император аплодировал.

Швейцар закатил глаза и с чувством произнес:

— Дуй ветер! Дуй, пока не лопнут щеки! Лей дождь, как из ведра и затопи верхушки флюгеров и колоколен!

— Браво! — улыбнулся я. — У вас талант.

— Вот! — благодарно кивнул швейцар. — И господин Кастеллано так сказал.

— А как вы думаете, что случилось со Спиридоном Ковшиным? Почему он не пришел на премьеру?

— А кто вам сказал, что он не пришел? — удивился швейцар. — Пришел, еще полудня не было. Спиря всегда рано приходит. Репетирует у себя в гримерке, готовится. Важная роль, надо понимать!

— Так куда же он делся?

— А то вы не знаете⁈

Швейцар хитро улыбнулся.

— На улице за театром есть трактир. Работает с утра и до утра. Не закрывается, значит. Наши артисты всегда туда бегают, горло промочить. Выскочат через заднюю дверь, и бегом, пока господин Кастеллано не увидел. Вот и Спиридон туда побежал. Переволновался, видно, перед премьерой. Ну, и решил принять для храбрости. А оно, знаете, как? Где одна рюмка, там и вторая. А потом и графин. А как понял, что лыка не вяжет, так и решил не возвращаться, чтобы господин Кастеллано его не прибил. Теперь дома отлеживается, прячется.

Швейцар говорил уверенно, со знанием дела.

— Вы видели, как Ковшин выходил из театра? — уточнил я.

— А зачем мне видеть? — изумился швейцар. — Я и так знаю. В трактир он пошел. А куда еще?

— И то верно, — улыбнулся я. — Последний вопрос — как мне найти господина Кастеллано?

— У него квартира прямо в театре, — охотно объяснил швейцар. — Как войдете в фойе, поверните налево. Пройдете коридором, там широкая дверь. За ней еще коридор, а потом лестница. Подниметесь на два этажа, там опять коридор…

— А мог бы кто-нибудь меня проводить? — терпеливо спросил я.

— Правильно, — уважительно кивнул швейцар, впечатленный моей находчивостью. — Сейчас я вызову билетера, он покажет.

Швейцар закатил глаза и наморщил лоб, посылая зов билетеру. На его лице появилась страдальческая гримаса — даже такая простая магия давалась ему с огромным трудом.

— Фух! — облегченно выдохнул он. — Билетер ждет вас в фойе, господин хороший.

— Спасибо за разговор, — улыбнулся я. — Вы очень помогли следствию.

С этими словами я протянул швейцару серебряный рубль.

— Благодарю, ваша милость! — умилился швейцар, бережно принимая монету. — Прошу!

Проворно спрятав рубль в карман роскошного мундира, он потянул на себя тяжелую створку двери.

Билетер в белых перчатках проводил меня к дверям квартиры господина Кастеллано. Шли мы долго. Так что, разглядывая роскошную потрескавшуюся лепнину и громадные театральные механизмы, я не терял времени и успел разговорить билетера. И узнал, что господин Кастеллано руководит Старым Театром уже десять лет. Сам набирает и выгоняет артистов, сам придумывает декорации и ставит спектакли.

— Значит, господин Кастеллано — режиссер? — уточнил я. — А директор у театра есть?

— Целый совет директоров, — понизив голос, ответил билетер. — Но они в театральные дела не вмешиваются. Только на премьеры приезжают.

За стеной слева что-то загудело. Потрескавшийся паркет под моими ногами задрожал, с потолка посыпалась меловая пыль.

— Что это? — удивился