Белые дьяволы - Мартин Редклиф

Возвратившись в каюту, Сейнтрас сказал:

— Ну, а теперь новую бутылочку шампанского!

— Охотно, — отвечал Венаск, — тем более, что до полюса уже рукой подать.

— Что ни говори, конечно, все-таки я — Христофор Колумб, — гордо сказал Сейнтрас. — Ну, а тебя можно сравнить с тем королем, который дал средства Колумбу.

— Странно, — начал Венаск, — я выпил всего бокал шампанского, а у меня закружилась голова.

Чтобы выбросить мусор и пустые бутылки, Венаск открыл маленький люк в полу — и его поразило, что земля стала серой и бежала со сказочной скоростью, а по ней тянулись какие-то узенькие черные полосы.

— Однако, голова кружится своим порядком, а ветер — посмотри, Сейнтрас. Да мы мчимся с быстротою бомбы!.. Выдержит ли наш дирижабль?

Сейнтрас припал к люку и просвистал.

— Дирижабль выдержит, — сказал он. — Но.

— Говори же, говори!

— Такая быстрота свидетельствует, что существует резкая разница между температурой приполярной и температурой полярной. Ты, пожалуй, прав.

Он закрыл люк и опять вышел на галерею.

— Термометр поднялся, он уже выше нуля. Поди сюда, Венаск! — дрогнувшим голосом закричал он.

Венаск вышел на галерею. Ветер был страшный, но теплый. Самое же удивительное было то, что вдали, на горизонте, стоял яркий фиолетовый день и бросал на все части машины и на лица воздухоплавателей странный, бледный отблеск.

VI

Венаск затрепетал: впереди было нечто неведомое, было чудо, и пот выступил у него на висках. Он нервно схватился за балюстраду обеими руками.

Чем больше подвигался дирижабль, тем фиолетовый день становился ярче и распространялся на весь горизонт.

— Какое-то удивительное фиолетовое северное сияние, — пробормотал Сейнтрас.

Баллон, между тем, попав в сравнительно теплую атмосферу, стал подниматься выше, вследствие прогрессивного расширения водорода. Фиолетовый отблеск падал на снега и на серую землю. Казалось, что перед глазами фиолетовое стекло. Через несколько минут пропали последние следы снега. Термометр показывал шесть градусов тепла. Все относительно, и поэтому температура эта стала казаться им жаркой; воздухоплаватели облились потом. Впрочем, этому способствовало их тоскливое состояние: ничего не может быть страшнее неведомого.

Через некоторое время стали появляться растения, низкорослые и похожие на кактусы и папоротники. А почву покрывала короткая зелень.

В ней даже не было ничего земного. Густой туман разорвался, как плащ, и показалось полярное солнце на самом краю долины, громадное и подобное тусклому металлическому щиту. Власть царя нашей планеты здесь была очень ограничена; ни один луч не отделялся от солнца; все утопало в сиянии фиолетового дня.

В воздухе близ баллона раздался хлопающий шум крыла; то тень скользнула, издала пронзительный крик и ударилась о кровлю каюты.

Сейнтрас и Венаск тщетно старались проследить, какое это создание приветствовало их прибытие на полюс; но тень уже исчезла.

— Ужас, что такое! — простонал Сейнтрас и обернулся к Венаску.

Оба они увидели друг друга и испугались. Слезы дрожали на их глазах и были синего цвета. Губы как-то странно вздулись и полярный свет углубил их морщины.

— Мы похожи на трупы! — вскричал Сейнтрас.

— Мужайся! — сурово сказал Венаск. — Нам надо позаботиться о нервах и не распускаться. Решительно ничто нам не угрожает. Напротив, хорошо, что мы нашли нечто в высшей степени новое. Будем только благоразумны.

— Конечно, конечно, — пробормотал Сейнтрас, но все его тело трепетало.

Опять они услышали пронзительные крики, на которые отвечали другие крики. Перед ними вертикально прорезала воздух большая летучая мышь с длинным, толстым клювом.

— Я тебе говорил, что мы откроем новую фауну; необходимо бросить якорь.

— Что ты! — с ужасом вскричал Сейнтрас.

— Повторяю, необходимо сойти на землю. Я сейчас заряжу свой карабин, и мы наберем образчиков минералов, растений и даже, если можно, животных.

— Скорее я взорву баллон, чем послушаюсь тебя! — свирепо закричал Сейнтрас. — Я начальник, и ты мне должен повиноваться!

VII

Но мало-помалу Сейнтрас успокоился и согласился, что естественно-историческое исследование полюса обязательно сделать. Он только попросил отсрочки, на что Венаск согласился. Баллон летел на высоте четырехсот футов.

Пейзаж мало изменился, но растительность стала выше и гуще; впрочем, все полярные растения стремились разрастаться в ширину. Небеса их больше не притягивали к себе.

Вскоре воздухоплаватели увидели реку, и опять показались снега, лежавшие кое-где кучками.

Венаск первый заметил, однако, что снега эти движутся.

— В самом деле, — вскричал Сейнтрас, — снега двигаются. Но, может быть, это стада полярных баранов?

— Или это нам только кажется!

— Пожалуйста, сойдем скорей на землю! — вскричал Венаск.

Любопытство Сейнтраса было так возбуждено, что он готов был исполнить желание друга, как в эту самую минуту фиолетовый свет внезапно погас. Стало так темно, что воздухоплаватели некоторое время не могли ничего разобрать. Потом уже в небесах они увидели бледные звезды и неопределенные белесоватые пятна на земле, которые продолжали шевелиться.

— Мне кажется, что я слышу, как оттуда доносится шепот и какой-то странный свистящий шелест.

На этот раз и Венаском овладел ужас.

— Улетим, пожалуй, поскорее.

— То-то и есть, — мрачно сказал Сейнтрас. — Поскорее удирать!

— Северный полюс от нас не уйдет, — стал рассуждать Венаск: — сначала надо привести в порядок наши мысли и выработать план кампании.

— А! наконец, и мы перестали с ума сходить, — обрадовался Сейнтрас: — мы сейчас взмоем на высоту этак в тысячу футов, а не то и выше.

Он повернул несколько рукояток и придал мотору самую сильную скорость. Но новая, страшная загадка: мотор бешено заревел, и манометр стал показывать, что дальше машина не выдержит давления, и оболочка лопнет; однако, все было бесполезно. Баллон остановился и не мог двинуться ни взад, ни вперед, словно какие-то невидимые, но страшные цепи спутали его и неудержимо стали притягивать к земле.

Сейнтрас и Венаск стояли у балюстрады в отчаянии и недоумении. На одном из холмов они увидели силуэт большого серого диска на высоком стержне: не было сомнения — перед ними стоял какой-то аппарат, сделанный интеллигентными существами. Это было ясно, как дважды два. Но они не успели обменяться по этому поводу никакими соображениями. Сейнтрас бросился в каюту, пролепетал только цепенеющими губами: «Что же делать теперь?», и заснул. Венаск последовал его примеру.