Белые дьяволы - Мартин Редклиф

Корзинка представляла собою настоящий маленький домик, с двумя комнатами. В одной находился Сейнтрас, он же механик и рулевой, и в ней сосредоточены были запасы масла, эссенции, воды, а также торчали ручки, краны и кнопки для управления дирижаблем. Дверь выходила на открытую галерею, по которой можно было добраться до мотора. В другой комнате стояла узенькая кушетка, очаг, на котором Венаск приготовлял обеды и ужины, и тут же были ящики с провизией. Путешествие на таком воздушном судне не обещало ничего, кроме удовольствия, и было совершенно безопасно.

Огромная машина качалась над землею, удерживаемая канатами. Когда канаты были перерезаны, она не сразу двинулась. В ход пущен был мотор, согревший и расширивший водород, и дирижабль двинулся вверх. Сейнтрас и Венаск забыли все свои ссоры, восторг охватил их, и руки крепко соединились в порыве признательности и умиления.

Шар послушно сошел на землю. Целый ряд опытов был произведен над ним, и все они увенчались блестящим успехом. Пришлось сделать лишь незначительные исправления.

На земле Франца-Иосифа было решено сделать последний привал, и оттуда направить полет к полюсу.

Сейнтрас и Венаск полетели на полюс 18-го августа 1905 года.

V

— Теперь могу сказать, что я прожил жизнь небесполезно, и мы показали человечеству пример почина и сильной воли! — вскричал Венаск за завтраком на второй или на третий день после полета.

Сейнтрас, вошедший уже в свою колею, неисправимый в своем тщеславии, произнес:

— Что все это в сравнении с теми овациями, которые нас ожидают, когда мы вернемся с полюса в Париж!

Венаска передернуло.

— Конечно, — отвечал он, — но надо еще добраться до полюса. Мы находимся в поясе страшных холодов.

— И не замерзаем! Посмотри на мой герметический способ: дверь открывается и закрывается — и не замерзает, и ни малейшего дуновения. Давай, еще раз позавтракаем, что ли?

Мотор однообразно шумел, каюта слабо качалась. Хотелось спать и хотелось есть.

— Повар, скорей поворачивайся! — приказал Сейнтрас.

— Я не успеваю на тебя готовить.

Не желая ссориться с компаньоном из-за пустяков, Венаск согласился, что Сейнтрас — начальник экспедиции, а он — только повар. Консервы надо было только разогревать на электрической плите. У воздухоплавателей было в запасе много сухих пирогов, варенья, старых вин, сгущенного молока и бисквитов. Они взяли с собою также несколько окороков.

Сейнтрас пожирал завтрак за завтраком с неимоверным аппетитом и еще больше пил. В каюте часто хлопали пробки и пенилось шампанское.

Мелькали дни, белые, похожие друг на друга, зловеще-тихие. Шар приближался к полюсу.

Однажды Сейнтрас лежал на кушетке и смотрел, как Венаск поджаривал ломтики ветчины в соусе томат.

— Ха, ха, ха, ха!

— Чему ты смеешься?

— Воображаю, что бы мы делали, если бы не взяли с собою столько коньяку и рому.

— Я же, однако, почти не пью.

— Ты пай-мальчик, что и говорить!

— У меня и без того работает воображение. В самом деле, Сейнтрас, что мы найдем на полюсе?

— Земную ось, разумеется.

— Нет, серьезно?

— Я серьезно говорю. Нам придется облететь вокруг ее рукоятки, и только — как бы ее не столкнуть с места, а то ведь, чего доброго, произойдет страшная катастрофа.

— Вижу, Сейнтрас, что ты недурно зарядился шампанским.

— Сам Юпитер в моем положении напился бы, как сапожник… Нет, вот что: на рукоятке земной оси мы выгравируем наши имена на память о нас отдаленнейшим потомкам. А, между тем, хорошо было бы также отбить несколько кусочков земной оси и привезти с собою в Париж и раздать друзьям в подарок. Это самое фантастическое, что я могу придумать. Подай-ка мне еще бутылочку!

Огромная машина шла вперед без всяких приключений. Легкость, с какою она двигалась, раздражала Венаска и Сейнтраса. По-видимому, победа увенчает их дирижабль без всяких препятствий. Уже через тридцать три часа после отлета они достигли крайнего пункта, до которого дошел Нансен. Теперь вокруг баллона простирались необозримые девственные пространства.

В лихорадочном возбуждении Венаск сказал, тормоша товарища:

— Ну, Сейнтрас, голубчик, подумай, куда мы залетели, а ты дуешь коньяк, как ни в чем не бывало.

— Я, брат, уже охладел, — иронически отвечал Сейнтрас, — оставим восторги до Парижа. Вот, когда первые красавицы понесут нас на руках, и короли станут называть нас своими друзьями. А теперь, согласись сам, ни души! Будь готов лучше ко всякого рода разочарованиям. На полюсе ничего нет, кроме такого же самого снега и льдов. Ведь не уверовал же ты, в самом деле, в земную ось!

— Как ты прозаичен, Сейнтрас!

— А ты чересчур поэтичен, Венаск. Ну, хорошо в лучшем случае водрузим на полюсе французское национальное знамя и провозгласим полюс французской колонией, которую преподнесем в дар нашему отечеству. А Франция может от себя подарить северный полюс русскому правительству, которое не замедлит заселить его неспокойными гражданами. Между тем, дар подобного рода еще более укрепит дружественную связь двух великих народов.

— Ври, да знай же меру! — вскричал Сейнтрас. — Смотри, наши инструменты показывают, что мы уже близ полюса. А что же нового? Все тот же проклятый, унылый пейзаж и мертвый, леденящий воздух, и.

Он внезапно остановился и стал прислушиваться к непрерывным взрывам мотора. Надев на себя шубу, он вышел на открытую галерею и стал искать причину беспорядка. Оказалось, что проволока, близко соприкасаясь с цилиндром, стала перегорать. Чтобы лучше сделать починку, Сейнтрас остановил на минуту мотор. Колеса перестали двигаться, но, тем не менее, земля со страшной быстротой убегала под баллоном, который стремительно несся вперед.

— Черт возьми! — закричал Сейнтрас. — Страшное воздушное течение!

— А как же мы вернемся назад? — с тревогой спросил Венаск.

— Если трудно будет бороться с ветром — пойдем вперед; на наше счастье, земля все-таки круглая.

Он связал проволоку, передвинул ее и пустил мотор. Дирижабль помчался еще скорее.

Возвратившись в каюту, Сейнтрас сказал:

— Ну, а теперь новую бутылочку шампанского!

— Охотно, — отвечал Венаск, — тем более, что до полюса уже рукой подать.

— Что ни говори, конечно, все-таки я — Христофор Колумб, — гордо сказал Сейнтрас. — Ну, а тебя можно сравнить с тем королем, который дал средства Колумбу.

— Странно, — начал Венаск, — я выпил всего бокал шампанского, а у меня закружилась голова.