Однажды. Сборник прозы - Олег Северянин

Борька ругался и поминутно порывался идти опять к деревьям, чтобы наломать веток, но поскольку силы были у него истощены, он только лишь матерился, показывал нам, слабакам средний палец и делал вид, что имеет безумное желание пополнить запасы топлива. Закинув в воронку последнее полено, мы в изнеможении упали на наст, прислушиваясь к хрусту, издаваемому ледником, который ломаясь, старался вновь и вновь, но уже с удвоенной силой забаррикадировать стену и нашу надежду на спасение.

Боря, пополз к воронке и попытался встать на ноги, сам не зная зачем, но у него этого не получилось, затем он отполз к нам обратно и ногами начал подталкивать меня и Леху к краю воронки. Я не боялся падения, в лабиринте моего мозга кружились образы святых, грешников, вселенская печаль и покорность судьбе. Ощутив падение в пустоту и приободрившись от острого ожога жарких поленьев, я на секунду очнулся, юркнул от надвигающейся беды в проем и оказавшись в каком-то коридоре, крепко уснул.

Очнувшись, я открыл глаза и увидел перед своим лицом тлеющий ботинок Лехи, медленно лег на бок и обнаружил Борьку, который прислонился к стене и опустив голову громко храпел.

– Ребята, – шепотом позвал их я, но никакой реакции не последовало.

Кое-как сняв ботинок с ноги Алексея, я отставил тлеющий предмет в сторону и вновь уснул.

Через некоторое время, Борис растормошил меня и Леху, предложил встать и идти далее. Леха со стоном начал надевать ботинок на ногу, он явно переигрывал роль, которую сам себе назначил, кривлялся, морщился, скулил, надеясь произвести на нас впечатление, будто он единственный из оставшихся в живых святых мучеников. Но тем не менее вид у него был жалкий и у меня чесались кулаки, чтобы подправить имидж новоиспеченного святого.

У всех нас были растрепаны волосы, обуглившаяся одежда, лица достойные для вступления в профессиональный союз трубочистов, а у меня еще имелись ожоги на ладонях, образовавшиеся тогда, когда я снимал обувку с ноги Алексея. По полутемному и очень мрачному коридору шли недолго, впереди показался просвет и мы оказались на некоем подобии террасы, далее оказался мост через речку, обутую в камень красного цвета и непонятные колонны из красного кирпича, подпирающие опять же каменный свод, в центре которого находилось огромное отверстие, благосклонно одаривающее солнечным светом мрачные катакомбы.

Оказавшись на мосту, мы увидели женщину, одетую в сарафан, один из тех который носили Ростовские модницы позапрошлого века. Она стояла посреди реки, ледяная вода была ей выше пояса, течение озорно проделывало с подолом ее платья всевозможные эротические манипуляции, но не обращая на все это внимания, она спокойно полоскала в хрустальной ледниковой воде какие-то простыни, а далее мост делился на два кирпичных коридора.

Поняв, что находимся рядом с первой загадкой, мы остановились и принялись наблюдать за женщиной, восхищаясь ее откровенному бесстыдству, а женщина продолжала полоскать в струях холодной воды белье, не обращая на нас ни малейшего внимания.

– Давай-ка я на всякий случай перепишу себе номер телефона на ладонь, – предложил мне хитрый Леха. – Уж у меня-то цифры не изменятся, ладонь – это не тетрадка какая-то непонятная.

Я опять подивился находчивости друга и отдал ему авторучку. Он записал номер на ладонь, жирно обвел каждую цифру и отдал мне пишущий инструмент обратно, после чего, чувствуя, что обманули судьбу, начали сверять числа. В тетрадке у меня не хватало одной цифры, а у предприимчивого Лехи на ладони они превратились в буквы, где явственно можно было прочесть слово «Нельзя!».

Конец ознакомительного фрагмента.