Однажды. Сборник прозы - Олег Северянин

Первый менеджер прислонил к стене непонятную дощечку с графиками, второй же взяв в руку указку начал доклад.

– Вот эта линия, – ткнул он указкой на зеленый график, – указывает на риск инвестиций нашего предприятия.

– Вот эта линия, – ткнул на красный график, – степень риска связанный с подписанием контракта из Екатеринбурга и вы сможете заметить, что при нашем аналитическом подсчете она выше зеленой. Из данного графика вырисовывается желтая линия «Тайм аут» из которой следует, что надо менять заказчика и отказаться от Екатеринбургского партнера.

– Вот эта линия, – ткнул он указкой на жирный график, – неустойка, которую мы должны в этом случае выплатить филиалу, но спасает нас эта серая линия, из-за которой мы вынуждены отменить ту возможность, которая поможет при судебных разбирательствах выйти нам сухими из воды.

– Продав наше предприятие, – повествовал он, – ну скажем НПО «Антей». Да, мы больше не будем заниматься этим делом, но… По моим аналитическим подсчетам не только «Антей», но и любое НПО… – он не закончил фразы, потому что высокопоставленный гость резко встал из-за стола и вышел вон хлопнув дверью.

Менеджеры обиженно пожали плечами, брезгливо оглядели коллег, сообщили начальнику, что он самодур и совсем не верит в святые азы маркетинговых исследований, не понимает ничего в современном бизнесе, где главное должно быть отображено на бумагах и графиках, инвестициях, ценных бумагах и так далее. Под конец обозвав сотрудников деревенщиной, менеджеры забрали с собой непонятную дощечку и с гордо поднятой головой вышли из кабинета.

Начальник технического отдела схватился за сердце и застонал, экономист не проявлял признаков жизни, инженер с философским видом чертил на белом листе непонятные ему самому линии, начальник же глупо хихикал.

Через тридцать минут два дюжих санитара выводили бледного начальника со связанными руками за спиной.

Начальник кривлялся, брызгал слюной, лаял, мочился под себя, иногда повторяя одно и то же слово «Инвестиция», а далее происходило что-то непонятное.

Работники всех отделов столпились у крылечка, с грустью и скорбью провожая взглядом скорую помощь, увозящую от них любимого начальника.

«Вау-вау» выла сирена. «Вау к вам». «К вам можно?»

Начальник открыл глаза и подняв голову, мутным взором глядя на вошедшего помотал головой и зевнул. Посетитель его движение воспринял как отказ и тихо скрылся за дверью.

«Так» – размышлял начальник. – «Умоюсь и приведу свои мысли в порядок».

Эпилог

Подходя к концу коридора, желая умыться, начальник наткнулся взглядом на две одинаковые вязанные шапочки, виднеющиеся из-за спинок кресел, безмятежно улыбнулся и направился к трогательным шапочкам. Пожав племянникам руки и обняв их, начальник пригласил родственников в кабинет, угостил чаем с бутербродами, посмотрел на аттестаты закоренелых троечников и принял соломоново решение: «Учить их надо и начинать все с чистого листа, воспитывать профессионалов самому, тогда и не будут видеться кошмары».

Мальцы оказались смышлеными ребятами, старались, каждый вечер троица направлялась к сестре начальника, обсуждая по дороге дальнейшие пути развития их общего предприятия.

Спустя некоторое время «экс» менеджеры продали свою замысловатую дощечку, которые местные махинаторы обозвали финансовой пирамидой и на полученные деньги уехали из страны в более подходящую для них среду обитания.

Племянники окончили технические Вузы и продолжили работать на предприятии уже не менеджерами, а специалистами, где работают и по сей день, возглавляя отделы и получая удовольствие от сделанной работы.

Как поговаривают «ушлые» менеджеры после скитаний по миру осели на «Уолт-Стрит», где до сих пор побираясь, предлагают местным акулам бизнеса за несколько центов пресловутую табличку.

Но это был другой, добрый и счастливый сон, который увидел начальник.

Ледник

ИЛЛЮСТРАЦИЯ СЕРГЕЕВОЙ НИНЫ

Глава 1

Эта необычайная история, которая изменила мое мировоззрение, отношение к людям, а значит и судьбу, началась с похода в обычный и очень банальный кабак, коих в нашем городе было великое множество. Дело в том, что каждый раз, после получки, я со своими коллегами-приятелями ровно год назад договорился тратить почти всю заработную плату на различные питейные заведения и таким вот образом, пропивая средства к существованию, праздновать наше безоблачное и не обремененное бытом холостяцкое существование.

В офисной комнате где мы делали вид, что работаем, к стене была приклеена карта города и я, как инициатор данной затеи, а следовательно староста, брал в руку стрелу с ярким оперением, принадлежащую мишени, усаживался в мягкое кожаное кресло и, закрыв глаза, метал ее в карту, определяя тем самым местоположение кабака, который мы обречены были посетить.

На карте уже находилось двенадцать аккуратных округлых дырочек и на этот раз, усевшись в кресло поудобнее, я ловким, привычным движением руки сотворил тринадцатую. Ребята глупо подшучивали над числом, а я как старший, не обращая на скабрезные шутки внимания, с горделивым и одновременно дурашливо-пафосным видом, принялся набирать номер таксопарка, надеясь на то, что современная возница примчится к нам очень скоро и доставит нашу ватажку до места кутежа, разврата и прочих увеселительных забав. Моим надеждам все-таки суждено было сбыться и через десять минут, выйдя из парадной, мы обнаружили мотор и водителя, который со скучающим лицом прислонился спиной к капоту автоматической колесницы.

– В кабак! – скомандовал я ему.

Прибыв на место, мы оказались в каком-то странном и мрачном месте, напоминающий средневековый быт или ну скажем таверну позапрошлого века, в которой кутили и пропивали свои имения и состояния средневековые рыцари, обласканные вниманием местных куртизанок или красивых юношей? На стенах располагались самые настоящие, зажженные неизвестным мастером факела, которые безбожно чадили, распространяя вокруг себя зловоние, полностью убивая кислород, но взамен предлагая человеческому роду свет и тепло. Вместо привычных нашему восприятию столиков, вдоль стены расположился один общий стол, окруженный с двух сторон длиннющими лавками, на которых сидели люди, вкушали яства и запивали спиртным или наоборот, сначала пили, а затем закусывали… или совсем наоборот?

Я обратил внимание на официанта, ловко и игриво подносящего спиртное гостям. Он не вписывался своим внешним видом в средневековую обстановку кабака, был облечен в одежду современного европейского мужчины, все делал аккуратно и быстро, не забывая улыбаться всем присутствующим одновременно. Напротив стола, так же не вписываясь в средневековый быт, вдоль стены располагались торговые аппараты с чипсами и газированной водой, шоколадками и жвачной резиной, которая, судя по рекламе, поклялась на все века избавить человечество от непонятного кариеса, холодным чаем и сигаретами с ментолом. Автоматы были очень ярки, по-бесовски хитроумно подсвечены и вызывали в душе так и не понятый мною соблазн. Там же находилась яркая сцена, усыпанная блестками, звездочками, а рядом с ней был некий символ, напоминающий о нетрадиционной сексуальной ориентации и выглядевший довольно грубым, неказисто сотворенным и излишне откровенным.

Подивившись задумке сошедшего с ума дизайнера, покинувшего орбиту разума в тот час, когда он начал свой путь к обучению людей комфорту, бурно и с экспрессией обсуждая ее, мы принялись протискиваться между коленей посетителей и столом к нашему месту, наконец-то уселись почти в центре вышеупомянутого. К нам подошел вежливый официант, поклонился, с улыбкой предложил меню и мы заказали для своих особ пиво с отваренными раками и сухариками, в которых за версту можно было учуять присутствие чеснока.

Напротив меня расположилась женщина, неопределенного возраста и рода деятельности, она поглядывала на меня, строила мне глазки и весь ее внешний вид указывал на то, что она жаждет беседы не с кем-либо, а только со мною. Мои приятели, заметив данное поведение дамы и мое смущение, толкали с двух сторон Вашего покорного слугу локтями в бок и игриво подмигивали ей. Женщина обижалась, смотрела на этот балаган, краснела лицом, глаза выражали скуку и томление, но женская гордость упрямо подсказывала ей не обращать внимание на весельчаков и отложить церемонию знакомства на неопределенный срок. Глядя на это зрелище и поняв, что творится в ее душе, я нарочито расхохотался и первым обратился к даме, не забыв представить своих товарищей. Процедура знакомства, хоть и была нарочито пафосная, но состоялась вполне успешно. Разгадав всю мою иронию, она расхохоталась и позволила поцеловать свою руку.