Дети Антарктиды. Лед и волны - Даниил Корнаков

дожило всего восемьдесят четыре человека. Им пришлось смириться с тем, что дальнейшая их судьба тесно связана со станцией «Восток». Предстояло много работы по её улучшению и развитию, что в итоге заняло долгие годы.

Как известно, время лечит, но только не в случае отношения восточников к прогрессистам. До сих пор жива боль утраты близких, погибших из-за изгнания и пустого обещания помочь. Никуда не делись и воспоминания о страшных делах, которые приходилось совершать во имя выживания.

Олегу Викторовичу, чья жена и двое детишек погибли ещё в первый месяц карантина, устроенного прогрессистами, не понадобилось и минуты на размышления, чтобы вынести вердикт:

— К прогрессистам, значит, собрался? — он схватил парня за шкирку и, как щенка, подволок к зданию, ещё вчера бывшему складом. — Вот, тебе в ту сторону. Тысячу двести километров. Пошёл!

Никита с замёрзшими на щеках слезами с непониманием посмотрел на старосту.

— Верно! — поддержал решение Олега Викторовича Алексей. — На мороз гниду! Будет знать, как воровать у своих!

Толпа улюлюкала и грозно поднимала вверх кулаки в едином порыве изгнать парня. Вдруг вперёд выбежала Арина, встав между старостой и обвиняемым.

— Да вы чего? Совсем с ума сошли⁈ — протестующе завопила она. — Как же так можно?

— А воровать у тебя из тарелки последний кусок мяса и отбирать честно заработанные ватты для сугреву, стало быть, можно⁈ — закричал в ответ Алексей.

— Арина, уйди, — сквозь зубы процедил староста. — Не до тебя. Ей-богу, не до тебя.

— Да пошли вы все! — заорал Никита, за что получил хороший такой подзатыльник уже от Арины.

— Закройся! — прошипела она на него и обратилась к толпе: — Он плохо поступил, это правда. Но такой участи уж точно не заслужил!

— Не тебе решать, какой участи он заслуживает, ясно? — рявкнул Олег Викторович, потом сделал к ней шаг и прошептал: — Ступай отсюда по-хорошему, девочка, иначе я тебе потом не помогу, ясно? Ты сейчас их злишь, а не меня, — он кивнул в сторону толпы.

Но Арина сдаваться не желала и обратилась к Матвею, который всё это время был в роли наблюдателя:

— Матвей, прошу. Скажи что-нибудь. Так нельзя.

Тот взглянул на покрасневшего от злости Никиту, зыркающего ненавистным взглядом на собравшихся. Слишком уж он шебутной, с ним не оберёшься проблем. Но всё же Арина была права: несоизмеримо наказание с опрометчивым проступком, сделанным по глупости.

— Есть у меня идея, — начал Матвей привычным спокойным голосом. — Предлагаю упразднить утреннюю разнарядку по выносу вёдер с дерьмом, и поставить на эту почётную должность одного-единственного человека — нашего виновного.

Глаза Никиты сделались большими. Он открыл было рот, чтобы возразить, но Арина предупредительно ткнула ему в бок, заставив промолчать.

— Но решение всё равно остаётся за старостой. Ему решать, — закончил свою речь Матвей.

Толпа не возмутилась и, судя по тишине, встретила эту идею положительно. Убирать отходы за жителями станции и сбрасывать их в находившуюся неподалёку расщелину, было занятием крайне неблагодарным и мерзким. Избавиться от подобной необходимости было только за счастье. Даже Алексей, прежде желающий прикончить вора на месте без всякого изгнания, не изрёк ни слова против.

Уловив настроение толпы, Олег Викторович, как и все, счёл предложение Матвея хорошим и справедливым.

— Согласен, — ответил он и обратился к окружающим: — Возражения против подобного приговора будут?

Возражений не последовало.

— Вот и отлично, — староста обернулся к Никите: — Теперь до конца жизни будешь выносить дерьмо. Ясно тебе?

— Чёрта с два я буду!

— Ох, ещё как будешь, малой. А если я утром проснусь и хоть единое ведёрко увижу в коридоре или на улице — голышом у меня пойдёшь к прогрессистам. Всю тысячу двести километров. Понятно?

Мальчишку буквально трясло от злости, но он сжал губы и промолчал.

— Вот и всё. Благодари Аринку и Матвея. Если б не они…

Олег Викторович поднёс кулак к носу парня и грубо провёл костяшками по его щеке.

— Пшёл отсюда, — гаркнул староста. — И рожу попроще сделай, а то напыжился мне тут, сопля зелёная.

Арина увела за собой Никиту от греха подальше. Проходя мимо Матвея, она кивнула ему в знак благодарности.

— Вот тебе и новое поколение, — пожаловался староста подошедшему к нему Матвею. — Не испытали они, как мы, Адаптацию, не мучились от голода…

— Это он из-за отца, — пояснил Матвей, провожая взглядом Арину с Никитой. — Савин Жора, лихорадка…

— Точно, — виновато произнёс Олег Викторович. — Но это не повод на братьев и сестёр ополчиться! Чай, не на тёпленьком полуострове родился! А теперь, вот глянь на них, ломятся к людям, которые их родителей, считай, голодом морили. Можешь себе такое представить? А, к чёрту! — отмахнулся он. — Сейчас это не первоочередная проблема. Думать надо, как из сложившегося положения нам выходить. Иначе всё, что было тридцать три года назад, может повториться. Вот что, сегодня в полдень я хочу собрать всех в зале, решать что-то будем. Ты придёшь?

— Приду, — не мешкая, ответил Матвей.

— Это хорошо. А то я что-то совсем ни черта уже не соображаю. Мне нужна свежая голова. Твоя голова.

Староста сегодня уже дважды намекнул ему о своём желании сбросить с плеч тяжкий груз ответственности за жителей станции.

— Эх, — раздосадованно вздохнул Олег Викторович. — Жаль, с нами нет твоего отца. Мне бы не помешал его совет.

Но Матвей не ответил, поскольку в гуще расходившейся толпы он совершенно случайно заметил её. Одетая в парку из тюленьей кожи, с плотным капюшоном на голове, она смотрела на него своими большими, преисполненными тоской глазами. Светлый локон её волос трепетал на холодном ветру, а бледная кожа почти сливалась с вездесущим снегом.

Сердце у Матвея заколотилось в два раза быстрее. Его сковал ужас и опустошающее чувство стыда. Видеть её даже спустя столько времени оказалось не так просто, как он представлял.

— Ох, ты, — заметив, куда именно смотрит Матвей, смутился староста. — Смотри, кто на свет белый явился. Неужто вышла, наконец-то, из заточения? Пойду-ка я, поговорю с ней…

Увидев, что к ней направляется староста, женщина вдруг замешкалась, спрятала руки в глубоких карманах куртки и быстрым шагом ушла прочь.

— Да куда же ты⁉ — прошипел про себя Олег Викторович. — Ну, хоть вышла, и слава Богу!