Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 5 - Константин Фрумкин

Каменистый берег.

«Тропинка в сосняк».

«Поднимитесь на третью площадку».

Он поднялся. Сосны и лиственницы. Вниз уступами спускались еще две скальные площадки. «Соблюдать радиомолчание». В просветы ветвей просматривались плоский берег и плотина Чемальской ГЭС — невзрачное архаичное сооружение, невысоко поднимающееся над серебристо-темной водой.

«Кукушка, кукушка, сколько доктору Вальковичу осталось жить?»

Кукушка вдали стучала, не останавливаясь, наверное, у нее были свои виды на физика. «Товарищ лейтенант, у меня на танке оторван левый каток, не работает радиостанция, полностью израсходован экипаж!» Почему-то лезли в голову старые армейские анекдоты. Глядя на поднимающееся над горами белое пирамидальное облако, генерал вспомнил недавнее чаепитие с доктором Вальковичем на своей домашней открытой веранде.

«Где ваша жена?» — спросил в тот вечер доктор Валькович.

Генерал ответил: «Предполагаю, погибла».

И в свою очередь спросил: «А ваша?»

«Предполагаю, счастлива».

Ладно. «Все мы — пепел звезд».

Главное сейчас в том, что где-то здесь, может, даже на этой площадке, укрыта снайперская винтовка. А целью может быть только физик. Ну так кто это сделает? Кто поднимется на площадку? Может, младший лейтенант Смирнов? С его синими честными глазами и неутолимой страстью давать советы? Или настырный журналист Буковский? С его вечными обломами, славой скандалиста, тягой ко всему, что запрещено? Он, кстати, не из тех, кто тоскует по старым добрым временам. Он не станет вопить: «Ой, как классно, тут мотоциклы есть!» И не станет тосковать по старым сидишкам с прошивкой для мобилы с 1.3 мегапикселя. Или, может, винтовку возьмут Алекс и его друг? Их полярные истории полны смутных предостережений. «О, Чомон-гул! О! — Сухой веткой смела снег с мертвой головы лося. — О, Чомон-гул! О!» — Страшно стало. Мохнатое лицо лося открыв, смотреть стала, в мертвых глаз черноту смотреть стала.

Когда на берегу появился доктор Валькович, генерал решил сменить место, но по тропинке покатились камешки. Кто-то поднимался наверх — легко, упруго, уверенно. Младший лейтенант Смирнов-Суконин так не мог, он бы пыхтел и самому себе давал советы. И у Буковского бы так не получилось. А Анар, тот шел бы, ступая на камни всей ногой. Он везде чувствовал себя хозяином.

Чтобы увидеть стрелка, надо было наклониться.

Генерал не стал этого делать. И поступил правильно.

На уровне его ног из-за камней поднялся и исчез ствол винтовки.

Затем ствол наклонился, лег на сгиб толстой сосновой ветви. Скорее всего, стрелок заранее облюбовал позицию. Берег просматривался со скалы до самой плотины. Доктор Валькович неторопливо шел по берегу, наклонялся, что-то подбирал или рассматривал. Имел ли он хоть какое-то отношение к слухам о Луне, к тонущим в дождях городах Европы, к загадочному видеоролику, снятому с безымянного сайта? Смертельная песчинка он в великом шарикоподшипнике мира или его волшебная смазка?

В поле зрения генерала появилась рука, нежно погладившая винтовочный ствол.

Тонкая. Женская. И желтый, почти янтарный браслет на запястье. В виде змейки.

Поселок в пустыне

Ни тень, ни запах, ни шорох не должны были донестись до стрелка.

Генерал замер. И стрелок замер. Это так и должно быть, подумал Седов.

Это мы раскачиваем коромысло мира, подумал он. Добро и зло раздельно не существуют, не могут существовать. Он задумался об этом много лет назад в жаркой пустыне под крошечным среднеазиатским поселком. Утечка обогащенного урана. Он тогда работал над этим. Утечка обогащенного урана, в котором катастрофически нуждалась одна из ближневосточных стран, строящая свои собственные стратегические планы. О нелегально вывозимом из России сырье знали только два чиновника — из тех самых крупных, что никогда ни в чем не замешаны. Если бы вывезти сырье не удалось, кто-то умер бы, но, конечно, не указанные чиновники; они, дававшие устное разрешение на вывоз, остались бы, как всегда, неуязвимыми.

Полковник Седов (тогда еще полковник) не задумывался над тем, надо ли позволять вывозить стратегическое сырье за пределы страны. У него был приказ: скрытно подойти к поселку и дождаться выстрелов. Ему не объясняли, кто будет стрелять и в кого будут стрелять. Ему четко и ясно приказали скрытно подойти к поселку и задержать бронетранспортеры до той минуты, когда смолкнет последний выстрел. В поселке среди специалистов находилась жена полковника, но считалось, что гражданские специалисты не пострадают. Ну конечно, там снимут охрану, с этим ничего не поделаешь. Но гражданские специалисты не пострадают ни в коем случае. Полковник тоже был уверен в этом. В итоге он потерял жену, но не дал коромыслу мира качнуться слишком сильно: обогащенный уран остался в стране, а заказчики были сбиты с толку. Миллиарды долларов для России не пропали, они работали, да и тайные переговоры продолжались. А резню в далеком поселке одна сторона объяснила разборками в криминальном мире, другая — заказчики — вынуждена была принять такое объяснение. Конечно, полковник догадывался о некоей третьей силе: чужие вертолеты (без опознавательных знаков) были засечены еще на подходе к поселку.

Но мир нуждается в энергии. Это объясняет все.

Задача перед Седовым была поставлена простая: войти в поселок, когда перестрелка окончательно стихнет, и добить всех, кто остался жив. Имелись в виду бойцы нападавшей стороны. У полковника было двадцать два человека. Он считал, что этого ему хватит. Раскаленные бронетранспортеры пофыркивали, дымясь в сизом зное, и когда люди Седова вошли наконец в поселок, выяснилось, что добивать там некого. Считалось, что убиты будут только те, кто имел отношение к охране поселка, но, к сожалению, убили всех. Вообще всех.

Полковник осмотрел каждый труп. Он делал это тщательно. Он видел знакомые лица. Например, Седов узнал технолога, которого знал еще по встречам в Москве. Но его жены среди мертвых не оказалось. Даже изуродованную, он узнал бы ее по желтому браслету-змейке, подаренному незадолго до событий. Значит, она жива. Раз ее нет среди мертвых, значит, она жива. Может, она и сейчас жива, подумал генерал, молча изучая женскую руку, погладившую ствол винтовки.

Браслет в виде змейки.

«О, Чомон-гул! О!»

Когда полковнику (там, в пустыне) доложили, что под стеной пустой автобазы все-таки лежит живой человек, он не удивился. Да, действительно. Рыжий, коротко стриженный. Оружия никакого, форма одежды гражданская, то есть потная окровавленная футболка и шорты.

«Ты кто?»

Человек ответил.

С трудом, но ответил.

Чужая речь прозвучала странно.

«Ты кто?» — терпеливо повторил полковник.

Рыжий ответил более внятно. Он отвечал на идиш.

Он даже приподнялся на локте. Из-за барханов в этот момент на малой высоте появился вертолет без опознавательных знаков. При посадке он поднял тучу оранжевой пыли. Лопасти с грохотом вертелись. Полковник знал, что вертолет вернулся за умирающим. Но еще полковник знал, что возращение вертолета отнимало у него последнюю возможность увидеть жену. Если ее нет среди мертвых, значит, она там — у чужих вертолетчиков. И возможно, не против ее воли.

Энергии, энергии, энергии! Сколько энергии ни вырабатывай, ее все равно не хватает. Глаза умирающего тускнели. Но медики иногда справляются со сложнейшими ситуациями, они ведь спасают не душу, а тело. Бывало, что и не таких вытаскивали из клинической смерти. Два утомленных потных человека с «узи» под мышками выскочили из вертолета. Наверное, на умирающем был маячок, в запарке этого парня просто прошляпили. Спрыгнувшие на песок ребята не демонстрировали никаких агрессивных намерений (видимо, знали о приказах, отданных полковнику). Не поднимал оружия и полковник. Просто стоял с пистолетом в руке. Спрашивать было не о чем, ему бы все равно не ответили. Крупнокалиберные пулеметы бронетранспортеров развернулись в сторону вертолета, но и это была не угроза, просто каждый страховал себя по-своему. Все шло, как должно было идти, но полковник чувствовал, что начинает проигрывать. Он чувствовал, что эти двое с «узи» под мышками будут всю жизнь презирать его, когда заберут раненого. Жена полковника была с ними. А теперь они заберут своего человека, возможно, он расскажет ей, что видел ее мужа растерянным. Весы колебались. Их равновесие было резко нарушено. Полковник Седов стремительно проигрывал. Он знал, что жену уже не увидит. Если это было ее решение, значит, будущего у них не было. Ни общего, никакого другого. Поэтому, когда парни приблизились, он сделал два контрольных выстрела в голову раненого. Разумеется, это не вернуло ему жену, зато вернуло уважение команды. Парни с вертолета остановились, один по-русски сказал: «Мы вернулись за ним». И указал на мертвого.